— Вообще-то тут камеры, наверное, есть, — сказала я, воровато оглядываясь. Сейчас мне моя идея уже не казалась такой хорошей. Это дома, после пламенной и вдохновляющей речи Адамовой, вдруг на некоторое время показалось, что я всемогуща. Но пока мы гнали сюда через весь город на такси, мой энтузиазм улетучился. — Конечно, есть! — усмехнулась Юля. — Это ж элитный комплекс. — И что нам будет за то, что мы… — Испортили снег? — рассмеялся Веня. — Думаю, ничего страшного. Не дрейфь, Ронька. Мы ж не собираемся писать ничего оскорбительного. Тем более мы быстренько. Раз — и все. Ты разве не помнишь, как я Юльку надписью на асфальте цепанул? — На этих словах Адамова закатила глаза. Все мы помнили эту надпись «Юля А., улыбнись, тебя любят!» Она до сих пор не стерлась с асфальта в нашем дворе. — Сработаем незаметно, как профи. Я с сомнением оглядела с ног до головы Веньку. Остановила свой красноречивый взгляд на неоновой куртке Вениамина. Как профи, говорит. Да ему для пущего эффекта только светоотражателей на спине не хватает! И все-таки мы разделились. Площадка оказалась такой большой, что мы разбрелись в разные стороны. Денис, судя по нашим подсчетам, жил на одном из последних этажей, и надписи нужно было сделать внушительных размеров. Я хотела вывести краской на снегу «Денис М!», Юлька собиралась приписать: «Дай мне шанс», а Венька — «Давай поговорим!» И еще мне очень хотелось скромненько приписать внизу «Р.». Обязательно с точкой на конце, как в книгах, когда герои пишут друг другу волнующие любовные письма. Меня снова охватила непонятная, но отчего-то приятная паника. Здесь, в темном тихом дворе, рядом с друзьями, я вдруг перестала бояться. Мне показалось, что Мороз обязательно оценит мой оригинальный подход к нашему примирению. Не думала я, конечно, что все получится настолько оригинально. Пока я большими красивыми буквами выводила имя «Денис», Венька уже справился с первым словом «Давай». — Только без тяп-ляп, пожалуйста! — обратилась к своему парню Юлька, справа от Вени выписывая свою фразу. — Я тороплюсь! — отозвался Веник. — Все-таки нас могут засечь. Я подняла голову и посмотрела на верхние окна. А если Денис сейчас видит нас?.. Я снова принялась за работу. Уже выводила восклицательный знак после буквы «М», когда Юлька громко ахнула. У меня от неожиданности чуть сердце из груди не выскочило. — Что такое? — обернулась я к друзьям. — Ты только посмотри, что этот идиот сделал! — А что? — удивился Венька, любовно оглядывая в свете фонарей яркие алые буквы на снегу. — Это я вовремя его остановила… — продолжила возмущаться Юлька. — Он слово не дописал. Я побежала к надписи и, прочитав ее, схватилась ладонями за лицо. — Веник, у тебя что по русскому языку было? Почему слово «поговорим» ты начал писать через «а»? — Так двойка и была, — ответил Веня. — Да знаю я, как это слово пишется! Че пристали? Просто поторопился… — Исправляй «а» на «о» и быстрее дописывай! — зашипела Юлька на Веника. — А как исправлять? Некрасиво будет. — Да уж! Совсем ведь ерунда получится!.. В этот момент дверь одного из подъездов хлопнула и до нас донесся рассерженный голос, который, по всей видимости, принадлежал консьержу: — Это кто там хулиганит? Я уже полицию вызвал! И хотя за нами никто не собирался гнаться, мы пулей понеслись прочь от своего «художественного полотна». Спрятались за ближайшую припаркованную иномарку и притихли. Я снова встревоженно посмотрела на окна. Вот будет прикол, если в эту самую секунду Денис еще все-таки не спит и наблюдает за нашим цирком. Сверху-то все отлично видно. В том числе и то, как мы прячемся за машиной. Еще Венька в этой приметной куртке… Я вспомнила свое «похищение» в парке и нервно захихикала. — Ты чего? — удивилась Юлька, все еще не в силах отдышаться после бега. — Тише! Нас же услышат. — Это хорошо, что ты при знакомстве с родителями Веника химиком представила, а не филологом. Вот бы прокол вышел. — Да уж! — Блин, а я ж так и не успел дописать! — подал голос Венька. Я снова прыснула. «Денис М! Давай погав…» — очень оригинально. — Я тоже не дописала, — насупилась Юлька, не разделяя моего веселья. Тогда уж я в голос расхохоталась, не боясь, что нас обнаружит рассерженный консьерж. Вот так послание Мороз прочтет утром. Помимо приглашения «погавкать» еще и «Денис М! Дай мне…» Хорошо, что я букву «Р.» не успела написать. Хотя вряд ли у Мороза есть еще настолько же чокнутые знакомые, как я. — Дурдо-ом, — протянула я, не в силах перестать смеяться. Веня с Юлькой переглянулись. — По-моему, она перенервничала, — констатировал Веник. — Определенно, — кивнула Адамова. — Ронька, хватит веселиться! Ничего ж не вышло! — Все вышло! — возразила я, внезапно обняв Юльку и Веню. После выброса адреналина мне хотелось счастливо смеяться. Редкие горящие окна вокруг нас казались такими уютными… И ночь была ясной, звездной и непривычно теплой. Я вдохнула полной грудью свежий воздух. В ту секунду меня вдруг посетила уверенность, что все в итоге будет хорошо, — ведь скоро весна. Наконец я ее почувствовала. Агния После каникул я откровенно забила на учебу, не боясь больше гнева отчима. Да и он, погруженный в свои рабочие проблемы, словно не замечал, что я чаще всего целыми днями торчу дома. А я пыталась распланировать свою будущую жизнь: готовилась к собеседованию, пропадала на сайтах с авиабилетами и арендой недвижимости и, в конце концов, составляла маршруты по любимому городу. В Питере я была несколько раз. Впервые — совсем маленькой, когда мы с родителями ездили в гости к бабушке. Но город мне полюбился в более осознанном возрасте. Тогда я приехала в Петербург на предстоящие соревнования. Город был зимним, праздничным, торжественным. Я запомнила украшенный суетной Невский, толпы иностранных туристов, нашу гостиницу «Прибалтийская» на берегу Финского залива и высоченную ель на Гостином дворе. В то время у меня от всего захватывало дух, поэтому поездка мне казалась просто волшебной. В этот город нестерпимо хотелось вернуться. И хотя я больше практически не общалась с отцом, свою бабушку я бы с радостью навестила. Только представив, что я могу стать частью любимого города, сердце сладостно замирало. Предстоящую поездку омрачали только Федя и мама, по которым я уже начинала скучать. И все-таки я решилась на еще один разговор с родительницей. Это было бы нечестно, если б я не рассказала ей о своем побеге. И слишком жестоко, если бы уехала, даже не попрощавшись. — Только пообещай, что не скажешь ни о чем отчиму, — попросила я, когда мы с ней вдвоем сидели в машине, которая заглохла на трассе недалеко от нашего коттеджного поселка. Вячеслав, включив «аварийку», тут же выбрался из тачки и открыл капот. Мимо с шумом пролетали машины. — Чтобы не получилось, как в прошлый раз, с фотографиями. Мама явно насторожилась. — А что случилось? — Пообещай, что не скажешь ему! — повторила я. — Агния! Я упрямо молчала. — Конечно, обещаю, — вздохнула мама. Тогда я сказала: — Мам, я уезжаю. — Куда? — В Питер. — На майские праздники? — Нет, мама, навсегда. — Все-таки к нему? — усмехнулась мама, имея в виду моего отца. — Но он тебя не ждет! — Нет, мама, не к нему, — покачала я головой. Странно, но я почти никогда не произносила это слово — «папа». Таким чужим оно мне казалось и непривычным. Для нас с мамой в разговорах он всегда был просто — Он. — Я заберу документы из универа и попробую поступить в Академию художеств. Все это время мне Надя помогала. — Так вот почему ты к ней так часто моталась, — догадалась мама. — Угу. Надя боится, что ты станешь на нее сердиться. Но ты не сердись. Надя хочет, чтобы я стала счастливой. И ты, я знаю, тоже не против моего счастья. Мама лишь подавленно молчала. — Один раз ты уже остановила меня, приняв сторону отчима. Я чувствовала, что мама хочет мне возразить, поэтому быстро продолжила: — А еще хочу, чтобы ты уехала со мной. Пусть не сейчас, но я очень буду тебя ждать. Я к этой поездке готовилась давно. Тебе же все это как снег на голову. Понимаю, что тебе будет сложно принять решение, и не стану тебя осуждать в любом случае. Мы с тобой — взрослые люди. Но я не хочу больше жить чужой жизнью. Я хочу пожить своей. Мама, закусив губу, молча смотрела на меня. — И кстати, фотографии в доме не ищите, их там нет. Я отдала все обратно дяде Косте. На хранение. Знаю, ты с ним не общаешься, но он в курсе всей ситуации. Ты сможешь в любое время забрать снимки, если твой обожаемый Олег тебя обидит. Или ты все-таки решишься уехать ко мне… Надеюсь, рано или поздно ты сделаешь правильный выбор, мамочка. Ты так молода. И достойна снова по-настоящему любить и быть любимой. Оставь его уже второй семье. — И когда ты успела так вырасти? — спросила мама тихим голосом. — Я даже не заметила, какая ты у меня большая, Агния. Какая разумная. — Ой, нет, — нервно хихикнула я. — До разумности мне еще далеко. Ты даже не представляешь, каких дров я уже наломала. — Когда ты попала в аварию, я день и ночь сидела в палате у твоей кровати и плакала, плакала, плакала… Помнишь?