— Да я пошутила, — ответила ему, выдавив из себя улыбку. — Все забываю, что я не в твоем вкусе. Забей. Пожелав ему сладких снов, я развернулась и поспешила в свою спальню. Глупо как-то себя веду, словно влюбленная дурочка. Часть 33 Сегодня его ждала длинная ночь. Чтобы поспать — Гавриил даже не рассчитывал. Златослава постаралась. Ее словестные атаки непристойного содержания — очередная пытка. Сначала ей подавай поцелуи, потом брачную ночь, а сейчас и вовсе решила, что готова отдать ему свою девственность. Когда для него это очередной внутренний апокалипсис. Желанная невинная девушка, готовая с ним к сексу — это как лучший подарок на Рождество. Но при этом самый страшный. Однажды Рафаил такой подарок ему преподнес. Так что, даже есть опыт, и не самый удачный. Теперь одолевала настоящая ломка. Снова все мысли о Злате и сексе. Даже Элла начинала казаться бесполезной. Ведь был у нее сегодня, а сейчас все равно метался по комнате, как голодный зверь. И в голове слайды его эротических фантазий. Причем самые разные. Даже злило, но по отношению к Злате у него возникали непривычные желания, грязные. Например, он все-таки хотел попробовать на вкус ее губы. И ведь глупо же, избегать этого вплоть до карнавала с братом, а все равно ощущать такую потребность. Ближе к рассвету Гавриил все-таки уснул. Благо впереди выходной день. Только обед едва не проспал, что вообще на него не похоже. Даже Рафаил удивился, увидев его в постели, когда зашел в комнату. — Заболел? — спросил брат, нахмурив брови. — А я когда-то был здоров? — ответил, присаживаясь к спинке кровати и протягивая руку за водой на тумбочке. — Слушай, мне это все уже чертовски не нравится. Через два дня мы с Машей собрались уезжать обратно. Но я, похоже, остаюсь. Он даже не удивился, этого следовало ожидать. Брат всегда ощущает его состояние лучше других. Только от него Гавр не научился скрывать тот внутренний хаос, который так часто одолевает. Они же близнецы, словно одно целое. — Раф, мне не нужна нянька. — А я не хочу нестись из Лондона, когда с тобой тут произойдет какое-нибудь дерьмо. Какого черта эта Злата вообще перебралась в наш дом, — ругался брат, расхаживая по комнате. — Матушка как помешалась со своей навязчивой идеей, совсем уже… — Злата все-таки хочет свою брачную ночь, — признал Гавр. — Вчера она попросила, чтоб я стал ее первым мужчиной. Раф становился и посмотрел на него с недовольством и волнением. — Даже думать не хочу, чем это все может закончиться. И что ты сказал ей? — Конечно — нет. — Отлично. Только дальше что? — спросил Рафаил. Но вопрос был риторическим. Он даже вызвал у Гавриила короткую усмешку. Потому что оба знали — а дальше пошел обратный отсчет до того самого «дерьма». Это если не принять меры. — Возьми отпуск, — посоветовал брат. — Слетайте с Элкой куда-нибудь отдохнуть. Докатились. Раф смирился даже с его любовницей, которую никогда не переносил на дух. — Я подумаю об этом. — А Злате лучше вернуться домой, пока не нарвалась. Кстати, давай вставай, нужно решить кое-какие дела, а вечером нас ждут на ужин в ее доме. Они не опоздали. Сегодня к новым родственникам с ответным визитом. Снова рядом со Златой. Она как-никогда молчаливая. И как обычно чересчур привлекательная. На ней воздушное летнее платье, синее с белыми цветами. Мысли о том, чтобы забраться под него, теперь не дают покоя. Ведь вчера ему было озвучено официальное приглашение. Теперь готов захлебнуться слюной от одного аромата ее духов с ванильными нотками. Приходится прилагать усилия, чтобы поддерживать с кем-то разговор. Когда Злата поднялась со своего места и отошла, стало немного легче дышать. Только недолго. Вдруг по обеденному залу пронеслись первые звуки пианино, от чего и вовсе сперло дыхание. Это был Бетховен, и его невероятно нежная композиция «К Элизе». И играла ее никто иная, как Златослава, добираясь каждой нотой до глуби его души. В эти секунды для Гавриила пропало все вокруг. Перед глазами только желанная девушка, сидящая за инструментом, и ее руки, которые так умело порхали над клавишами. От этой картинки под любимые звуки классической музыки его по-настоящему пробрало. И появились такие ощущения, которые словно вырвались из глухой клетки, и от которых неприятно засосало под ложечкой — будто он начинает влюбляться. В реальность вернула лишь пауза под аплодисменты. Но прийти в себя сразу не получилось. Гавриил был ошарашен. В большей степени своими внезапными чувствами, перед которыми стремительно терпел поражение. Он уже переставал понимать, как еще держится. Его жена, это милое непредсказуемое создание — самое сильное искушение из всех, которые хоть когда-то были в жизни. А тем временем, следом за Бетховеном заиграл Вальс Шопена. И Гавр не выдержал. Поднявшись из-за стола, он молча вышел из дома. Ему срочно нужен глоток свежего воздуха. Остановился только возле летнего бассейна. Наконец-то свободно вдохнул, глядя на ровную водную гладь, в которой можно было увидеть свое отражение. Наконец-то тишина, когда все остались где-то в другой части дома. Но так ему лишь показалось. — Какое неуважение, — услышал со спины ее голос. — Я вообще-то для тебя играла. А ты взял и ушел. А он так и подумал, даже сомнений не возникло. Злата подошла и снова оказалась так близко, что опять окатило ванилью. Тогда Гавриил повернулся к ней, сделал шаг и посмотрел в глаза. Красивые, бездонные, и которым надоело сопротивляться. — Скажи честно, ты намеренно пытаешься вывести меня из равновесия или это твой особенный талант? Злата поджала губы, оглядела его сверху вниз и ответила: — Странно. После свадьбы только и делаю, что стараюсь быть хорошей. Даже предложила свое самое ценное. А тебя все равно что-то не устраивает. И ведь настолько права, что возразить нечем. — Ну и ладно. Отлично, — продолжила девушка. — Я все равно передумала. Не хочу больше быть хорошей. И вообще твоей женой. Все, я иду собирать вещи и возвращаюсь домой. Сказав это, Златослава развернулась и намеревалась его покинуть на этой неприятной ноте. — Злата, — окликнул он, хватая ее за руку. Часть 34 — Злата, — окликнул он, хватая ее за руку. Тогда, резко повернувшись, она постаралась выдернуть свою руку из его пальцев. Только в этот момент оступилась, когда ее каблучок провалился в сток бассейна. Начиная заваливаться на бок, Злата не придумала ничего лучше, как уже самой схватиться именно за его руку. Но этим лишь мешала, когда он и так пытался помочь. И уже через пару секунд оба полетели в воду. Это было неожиданно, бодряще и совершенно неуместно. — Опять?! — услышал он первое, когда вынырнул из воды. — Да что ты за человек такой! Постоянно меня обижаешь! А теперь вообще решил утопить… Ругаясь, Злата все пыталась его ударить. Врезала по плечу, забрызгала и без того мокрое лицо. А он так опешил от непривычной ситуации, что не сразу сообразил — что же делать с разъяренной девушкой. Еще ни одна настолько яростно не желала сделать ему больно. Никто не предъявлял подобные претензии, будто его отношение к ней действительно имеет значение. Да и нападали вот так буквально в первый раз. Попытался поймать ее руку, угомонить хоть как-то. В какой-то момент удалось развернуть спиной к себе и зажать у бортика. Только тогда Злата успокоилась. В отличие от него. Ведь опять завела с полоборота, когда любимая поза в сексе — вот как сейчас. Чтоб не глазами в глаза, чтоб носом зарыться в волосы, и крепко держать за бедра своими пальцами, пока вбивается в жаркую плоть… Невольно застонал сквозь стиснутые зубы, все-таки признавая свое поражение и утопая в облаке ее ванильного аромата. А Злата словно задрожала, выдохнула резко. В голове — как помутнение рассудка. Кажется, он готов взять свою жену прямо сейчас. Но нет, так нельзя… только не так. Собрав последние остатки самоконтроля, попытался отстраниться. Тогда, воспользовавшись моментом, девушка повернулась лицом к нему. Посмотрела в глаза, заставляя ощутить дискомфорт в собственных ощущениях. Уже начинал трезветь, когда Злата снова приблизилась, не желая отпускать так просто. Она просила поцелуя, и однозначно чего-то большего, всем своим видом просила — любви и ласки. А его как заклинило. Уже не в состоянии оставить жену, еще пытался хоть как-то держать себя в руках. Тогда Злата снова сделала свой шаг. Она прильнула к нему и обняла за шею. А он позволил, готовый разрешить ей сейчас абсолютно все. Даже поцелуй, за которым потянулись ее губы. Пусть даже вместе с приятными ощущениями все тело прострелил болезненный импульс. Он снова застонал, все-таки отвечая на поцелуй. Ведь ее губы — как мягкая сладость, от которой сложно отказаться. Гавр и не понял, как так получилось, но уже через секунду прижимал Злату обратно к бортику бассейна. Казалось, его сейчас разорвет от желания. Демон проснулся и теперь люто хотел жрать, и чтоб именно это юное создание. И плевать тому на его правила или комплексы. Есть только голод, который требует утоления. И Злата совершенно не помогала унять этот порыв. — Хочу потрогать, — произнесла шепотом в его рот, просовывая руку между ними. — Такой твердый… Когда она коснулась его через брюки, сердце пропустило удар. Еще пару таких эмоциональных кульбитов, и он может не дожить до утра. А пока их губы снова слились в каком-то неприличном поцелуе. Все тело пробила дрожь, оповещая уже о последней стадии его личного безумия. Дальше только смерть. В порыве случайно укусил ее за нижнюю губу. А может и специально. Гавр уже не отдавал отчет своим поступкам. — Ау, — произнесла на это девушка. Но не оттолкнула. Да и не смогла бы. Он бы не дал. Да и вряд ли сама этого хотела. Ее тихий стон — как особая форма нежности. Стонет, потому что его рука уже у нее между ног: мнет, ласкает, растирает удовольствие по влажной коже. Сначала через белье, но этого так недостаточно. Когда просунул в нее пальцы, Злата опять дернулась. Резко вдохнула от неожиданности. А он обычно так не делал, не вторгался настолько нещадно, тем более в девочку. Но эта девочка даже не думала его останавливать. Наоборот, вдруг схватилась за его ремень и тихо прошептала: — Пожалуйста, покажи мне… что это такое. Вот теперь точно — дальше только смерть. И Злате уже не в силах помочь даже стоп-слово. Очередной поцелуй — как общая анестезия. Когда расстегнул ремень, Злата обняла его крепче, и не только руками. И вот уже между ними ни сантиметра преграды. В воде оказалось слишком удобно стать максимально близкими. Всего один толчок бедрами, и он уже оказался внутри нее, выбитый этим в какое-то другое измерение. Голова снова кругом. Какой-то астрал. Женское «ай» на заднем плане. Злата так сжалась, будто он сделал ей неприятно. Приподнялась, стараясь хоть немного отстраниться. А он даже не в состоянии дать ей время, чтобы привыкла. Смог лишь повторить анестезию в виде поцелуев. И это хоть как-то работало. Но очередной толчок его плоти в девственное лоно подействовал на них по-разному. Он уже на грани, а она: — Гавр, мне больно… Вот оно, то самое стоп-слово, которое должно бы на него подействовать. Только уже не сейчас. — Гавр… — снова позвала она, шлепая его ладошкой по плечу, пока он врезался в нежную плоть, снова и снова. Он слишком долго себя сдерживал, чтобы теперь суметь остановиться. Наверное, именно поэтому Златославе повезло. Еще каких-то пару движений, и на него накатила такая разрядка, какую никогда не испытывал. Внезапно и очень сильно, освобождая от напряжения каждую клеточку тела. — Да блин! — выпалила Злата. Она запаниковала. Стала отталкивать, ударила ладонью по щеке. А когда вырвалась, добралась до лестницы бассейна, быстро вылезла и поспешила в дом. Гавр даже не стал останавливать или звать. Нужно бы сначала вернуться в себя — в свое вибрирующее тело. А еще разобраться в том хаосе, который образовался в нем после взрыва. Ведь только что произошла настоящая катастрофа, которую все это время пытался избежать. Теперь в прямом смысле схватился руками за голову, опираясь локтями о кафельный бортик. И первым делом хотелось кричать. Так, чтоб услышала та стерва из своей могилы, которая сделала его таким. Гавриил даже не заметил, в какой момент к нему подошел брат. Раф присел перед ним на корточки и тяжело вздохнул, тихо ругаясь на выдохе. Что-то видел или догадался, но уже точно все знал. Спросил только: — Насколько я понимаю, вы не предохранялись? — Нет. — Ясно. Тогда мы с ней прокатимся. А ты вылезай и иди домой. Все будет нормально, — добавил брат напоследок, хотя был зол так, что чувствовалось даже на расстоянии.