– Что-то подсказывает мне, что Геннадия Давыдовича мы завтра вытащим тёпленьким из постельки. – Не иначе как интуиция, – пробормотал Морис по-литовски. – Не иначе, – согласилась она с улыбкой. – Как вы… – вырвалось у него изумлённо. – А о чём ещё ты можешь бормотать себе под нос, как не о моей интуиции, – рассмеялась она. – Я начинаю вас подозревать в том, что вы умеете читать мысли, как и ваш колдовской кот. – Он кивнул на умывающего в кресле Дона. – Но ты ведь думаешь по-литовски, – улыбнулась Мирослава. – При ваших способностях вам раз плюнуть расколоть даже шифр американской разведки, не то что мой литовский. – Ты думаешь? – расхохоталась она. – Почти уверен, – пробормотал он на этот раз по-русски. Глава 28 – Чем будем завтракать? – спросил Морис. – Ничего готовить не надо. Давай сделаем бутерброды с сыром. – Ещё есть отварная говядина. – Её тоже положи, и поедем к Скворцову. – А на обед доедим курицу. – Уговорил. Когда детективы подъехали к дому на улице Константина Толстого и позвонили в квартиру, где был зарегистрирован Скворцов, Геннадий Давыдович, как и предполагала Мирослава, ещё спал. Домработница согласилась разбудить хозяина только после того, как Мирослава сунула ей под нос своё удостоверение. С криком, скорее похожим на причитание, домработница ворвалась в спальню хозяина. – Геннадий Давыдович! Там полиция по вашу душу пожаловала! – Как, что? – заметался спросонья ничего не понимающий Скворцов. – Какая полиция? За что?! – Идите! Они вас ждут. Скворцов, чертыхаясь, вылез из постели и направился в прихожую, где, присев на диванчик, его ждали детективы. – Геннадий Давыдович? – сурово спросила Мирослава. – Да, но… – Все свои вопросы вы зададите потом и в другом месте. У Скворцова глаза на лоб вылезли. – Если вы относительно взяток, – пролепетал он, – то я их не беру. Я человек обеспеченный и некоторым образом причастен к искусству. – К какому именно? – К живописи, например… – Вы являетесь своего рода меценатом? – Да, мне порой приходится и в этой роли выступать, – Скворцов отёр рукавом пижамы пот со лба. – Вы хорошо знаете Илью Незвецкого? – Имею честь, – приосанился Геннадий Давыдович. – Именно ему вы сдаёте дом в Самсоновском переулке? – В некотором роде, – промямлил Скворцов. – Что значит в некотором роде? – рявкнула Мирослава. – Выражайтесь точнее! – За дом платит Илья, – взмахнул трясущимися руками мужчина. – Но договор аренды оформлен на Сименона Муратова. – Это его настоящие имя и фамилия? – Фамилия да, а имя… Он по паспорту Семён. – То есть у вас имеется официальный договор? – А как же! – замахал на неё теперь уже обеими руками Скворцов. – Я все налоги плачу! – И этот Сименон постоянно живёт в снятом у вас доме? – Нет, постоянно он живёт у своих родителей. А в дом они приезжают затем, чтобы позаниматься. – Чем?! – Живописью, естественно, – Скворцов сделал широкий жест руками, – там есть хорошая мастерская. – Насколько мне известно, у Ильи Незвецкого есть официальная мастерская в центре Старого города. – Само собой. Но Илья взял шефство над мальчиком и поэтому даёт ему уроки наедине. – Так вот как это теперь называется, – хмыкнула Мирослава. – Простите, – озадачился Геннадий Давыдович, – что вы имеете в виду? Я вас что-то не понимаю. – Ладно, Скворцов, не валяйте дурака. – Но позвольте! – Не позволю! Адрес родителей этого Сименона. – Мне нужно посмотреть в договоре. – Посмотрите, – великодушно разрешила Мирослава и обратилась к Морису. – Проследи, чтобы товарищ не съел документ. Скворцов открыл рот, чтобы возмутиться, но решил не мотать себе нервы, обижаясь на манеры современной полиции. Он был уверен, что разговаривает именно с полицейскими, а детективы не сочли нужным развеивать его заблуждение. Вскоре Морис вернулся с адресом родителей Семёна Муратова. – Ну что ж, – сказала Мирослава, – сегодня выходной день, и надеюсь, что всё семейство Муратовых дома. Судя по тому, что родители юного художника Сименона жили в коттеджном посёлке недалеко от города, семья не бедствовала. Правда, и солидной охраны у Муратова не было. Ворота им открыл сам хозяин дома. Представившись, Мирослава сказала, что хотела бы поговорить с художником Муратовым. – Вы ищете Семёна? – не слишком дружелюбно спросил мужчина. – Да. – Но какой же он художник, – печально вздохнул отец, – парень ещё только учится, переводит краски, холсты и мои деньги. – Странно. А говорят, что его педагогом является сам Илья Незвецкий… – Является, чтоб ему пусто было! – Вашего сына нет дома? – Правильно понимаете. Он редко здесь показывается. В основном, когда возникает острая нужда в деньгах.