– А что с хозяином? – Метр пятьдесят с кепкой. У Родиона Ярославовича оказался прекрасный аппетит. Он один съел столько, сколько Мирослава и Морис заказали на двоих. На десерт Полуянов выбрал крепкий кофе и мороженое. Детективы ограничились зелёным чаем, разделив пополам пирожок с вишней. – Теперь задавайте ваши вопросы, – предложил Родион Ярославович, – только сразу скажу, что я Бориса не убивал. – Но вы имели на него зуб. – Имел, – не стал отрицать Полуянов, – но только я был уверен, что Катька хлебнёт с ним по полной и вернётся ко мне. – Долго вам ждать пришлось. – Так получилось, – пожал плечами мужчина и добавил: – Но я времени зря не терял – карьеру строил. – Ваша мама сказала, что вы теперь начальник отдела. – Начальник, – кивнул он, состроив смешную рожицу. – То есть завидный жених. – А как же, – улыбнулся он, – невесты очередь с раннего утра занимают. – И всё-таки вы ждали Катю? – Да, и дождался. Катя решила уйти от мужа и вернуться ко мне. – А Бориса Гусарова она оповестила об этом? – Не спрашивал, – ответил он и отвёл глаза. – Так спросите теперь. – Когда с её мужем это приключилось, – признался он, – Катя перестала отвечать на мои звонки. Но мы всё равно поженимся! – Вы настолько любите её? – Что вы имеете в виду? – Вы нашли в себе силы простить её? – Да, нашёл. Катя не виновата… – А кто виноват? – Я и он. – Интересно… Вы не могли бы объяснить, в чём виноваты вы? – Я был совсем молод и не умел ещё ухаживать за Катей… – А Борис виноват в том, что умел? – Да, в плане соблазнения наивных дурочек он дал бы фору змею искусителю. – Даже так? – Вы просто не общались с ним. – Да, не довелось. А Катя дурочка? – Не в смысле нехватки ума. Я говорю о наивности, неопытности, незнании жизни. – Понятно. Теперь и она, и вы помудрели. – Мирослава решила не говорить ему о Вадиме Карасёве. – Представьте себе! – ответил он с вызовом. – Так, может быть, чтобы ускорить дело, вы и тюкнули Бориса металлическим прутом? – Вы с ума сошли! Я вам с самого начала сказал, что не делал этого! Зачем мне было его тюкать? Катя должна была сказать ему о своём решении. – Но не сказала… – Если ещё не сказала, то, будь он жив, сделала бы это на днях. А теперь всё опять затягивается. – Что ж, – сказала Мирослава, поднимаясь из-за столика, – нам остаётся только пожелать вам счастья. – Вы это серьёзно? – Он уставился на неё во все глаза. – Такими вещами как будто бы не шутят. – Тогда спасибо. Морис положил на стол деньги за обед и направился за Мирославой, уже спешившей к выходу. Но не успели они дойти до своей машины, как увидели Андрея Незвецкого, и он тоже заметил их. Брат художника сразу же направился к Мирославе, по всей видимости, собираясь устроить ей сцену. Глаза Мориса стали прозрачными и холодными, как лёд, когда он заступил дорогу Незвецкому. Взгляды мужчин встретились всего на одно мгновение. Но его Андрею было достаточно, чтобы понять, что взгляд Миндаугаса не сулит ему ничего хорошего. Он выругался сквозь зубы и отступил. – Спасибо, – сказала Мирослава, когда они сели в машину. – Вы и сами бы с ним одной левой справились, – улыбнулся Морис. – Но твой поступок льстит мне как женщине. – А разве вы женщина? – притворился он удивлённым. – А кто же я, по-твоему? – Сверхсущество, наводящее ужас на весь преступный мир. Мирослава расхохоталась, а потом сказала: – Я просто нацелена на решение криминальных задачек. Наверное, у меня это наследственное. – И добавила серьёзно: – Но когда ты рядом, у меня это получается гораздо лучше. «Может быть, взять и сделать ей прямо сейчас предложение?» – промелькнула в его голове шальная мысль. Но он тут же охладил сам себя: «Нет, разозлится и выставит из агентства». – Ты чего приуныл? – спросила Мирослава, заметив перемену в его настроении. – Так, ничего, думаю, нам пора возвращаться домой. – Домой так домой, – согласилась она и подумала о скучающем Доне. Но прежде, чем встретиться с любимым котом, они увидели у ворот знакомую белую «Ладу Калину». – Шура, – выдохнула Мирослава, – сейчас примется вопить. А у нас ведь дома ничего съестного нет? – Она растерянно посмотрела на Мориса. – Есть. Я заранее приготовил борщ и отбивные. – Морис! Ты чудо! – закричала она. Шура, уснувший в машине, проснулся, опустил окно, высунул голову и стал возмущаться: – Что это такое?! Я голодный, усталый приезжаю, а их Митькой звали! – Сам виноват, – не осталась в долгу Мирослава. – В чём же это я виноват? – изумился Наполеонов. – Если стационарный телефон молчит, значит, нас нет дома, и нечего переться в такую даль. Ехал бы к мамочке. – Ваш стационарный не молчал! Он сказал – оставьте сообщение! – Ты оставил? Шура упёр руки в бока. – Я решил привезти своё сообщение лично! – Всё, всё! – вклинился Морис. – Все дома, и сейчас будем ужинать.