На следующий день Морис и Мирослава без труда отыскали дом, в котором жила Полуянова. Детективов удивило, что на двери не было домофона. Сейчас свободный вход в подъезд явление крайне редкое. Поднявшись на нужный этаж первой, Мирослава коснулась пальцем серебристой кнопки звонка, и тотчас раздалась мелодичная трель. За дверью послышались поспешные шаги, и женский голос спросил: – Кто там? – Здравствуйте. Это детективы. Мы хотели бы поговорить с Риммой Савельевной. Дверь приоткрылась на цепочку. – Римма Савельевна я. А вы из полиции? – Нет. Мы частные детективы. Расследуем убийство Бориса Аввакумовича Гусарова. – А, – протянула женщина и сняла с двери цепочку, – вас, наверное, Ариадна наняла. – Почему вы так решили? – Так больше-то некому. – У него осталась вдова Екатерина Гусарова. – Ага, осталась, – отозвалась хозяйка квартиры, и обоим детективам в её тоне послышалась насмешка. – Проходите, не нужно стоять в дверях, – между тем проговорила Полуянова. – И закройте за собой дверь. Морис разобрался с замком и защёлкнул его, после чего нагнал Мирославу, идущую следом за хозяйкой. Римма Савельевна привела их в небольшую светлую комнату, выдвинула из-за стола стулья и предложила садиться. – Здесь у меня, – объяснила она, – и кабинет, и спальня, – она кивнула на диван, стоящий у стены. – Вы живёте одна? – спросила Мирослава. – Сейчас да. – Нам сказали, что вы на протяжении многих лет дружили с матерью Бориса Аввакумовича Гусарова. – Да, с Лизой мы дружили, – не стала отрицать хозяйка. – А Борис не совсем красиво повёл себя по отношению к вашему сыну… – Может быть, – вздохнула она, – но я думаю, что Катя виновата не меньше Бори и не стоит ей изображать из себя овцу на верёвочке. – А она изображает? – невольно улыбнулась Мирослава. – По крайней мере, пытается. На Родиона это оказывает магическое влияние. Ему всегда нравилась Катина видимая беззащитность. Но меня-то на мякине не проведёшь. – А Родион с Катей что же, снова встречаются? Женщина кивнула. – И давно? – Насколько мне известно, месяца три. «Ай да Катя. Ай да тихоня», – подумала Мирослава и спросила: – Римма Савельевна, вы дадите нам адрес вашего сына? – Зачем? – Мы хотели бы поговорить с ним. – О чём? – О ком, – поправила Мирослава, – о Екатерине и о Борисе Аввакумовиче. – Зря это вы, – вздохнула женщина. – Что зря? – не поняли детективы. – Думаете, что мой Родион причастен к смерти Гусарова. – Мы не сказали, что так думаем. – Но дали понять. – Нет, Римма Савельевна. Мы действительно так не думаем. Но поговорить с вашим сыном нам необходимо. – Хорошо, – вздохнула женщина, – ведь, если даже я откажусь назвать вам адрес Родиона, вы всё равно его отыщете. – Совершенно верно. И Полуянова продиктовала адрес сына. – Он сейчас дома? – спросила Мирослава. – Нет. На работе. Позвоните ему, – женщина продиктовала номер телефона, – может быть, он изыщет возможность поговорить с вами среди дня. – И добавила с едва заметной улыбкой: – Он в своей фирме начальник отдела, так что, на всякий случай, отчество Родиона Ярославович. – Спасибо, Римма Савельевна. Полуянова ничего не ответила и молча проводила детективов до двери. Когда детективы спустились вниз, Морис заметил: – По-моему, Римма Савельевна не слишком-то рада, что Катя готова вернуться к её сыну. – Будь я на её месте, – резко ответила Мирослава, – тоже не обрадовалась бы перспективе заиметь такую невестку. Морис хмыкнул. – А вам не кажется, что вы несправедливы к бедной девочке? – Тоже нашёл мне «бедную овечку», – фыркнула Мирослава и спросила: – Может быть, ты тоже любишь беззащитных девушек типа принцессы на горошине? – Нет, та, что мне нравится, – серьёзно ответил Морис, – как я подозреваю, могла бы спать на чём угодно, хоть на голой земле, положив под голову собственную руку. На этот раз хмыкнула Мирослава. А Морис вздохнул про себя, сомневаясь в том, что его собственная мать одобрила бы выбор сына. В своё время она, скрепя сердце, отпустила его в Европу. Да и как она могла ему помешать, ведь он был уже совсем взрослым. Но когда он поменял вполне благополучную Германию на Россию, она просто покрепче сжала губы, чтобы ни одного слова упрёка не сорвалось с них. Она была мудрой женщиной и знала, что потом может пожалеть о нечаянно вырвавшихся словах. Так что пусть они останутся не озвученными внутри неё. Втайне она надеялась, что Морис одумается и вернётся. А потом стала прозревать и догадываться, что сына держит в России вовсе не работа, а более сильный магнит. Но сын в телефонных разговорах и в электронной переписке с матерью всегда называл Мирославу Волгину работодательницей и даже не намекал на то, что с ней его связывает нечто большее, чем детективное агентство. – Морис, – услышал он голос Мирославы, который оторвал его от собственных мыслей. – Да? – Как ты думаешь, позвонить нам Полуянову на работу или нагрянуть неожиданно домой вечером? – Неожиданно не получится, – улыбнулся Миндаугас. – Это ещё почему? – Потому, что Римма Савельевна непременно позвонит сыну и предупредит его о нашем визите. – Ты думаешь? – Почти уверен. – Ну, что ж, тогда позвоним ему сейчас, – и Волгина набрала номер телефона Родиона Полуянова. Он отозвался не сразу. Видимо пытался догадаться, кому принадлежит высветившийся номер. Отсюда следовало, что Римма Савельевна ещё не звонила сыну. Наконец Родион откликнулся: – Алло, я слушаю. – Здравствуйте, Родион Ярославович! Вас беспокоит частный детектив Мирослава Игоревна Волгина. – Вы сказали, частный? – удивился он. – Да, частный. – Вас что же, Катя наняла?