– Зачем вы пытали её насчёт адреса? Он же у вас уже есть. – Я хотела, чтобы Катя назвала мне его. – Зачем? Она ничего не ответила. – Что, едем разыскивать Карасёва? – Пока нет. Не думаю, чтобы он был слишком заинтересован в отношениях с Екатериной. А следовательно, у него нет мотива для убийства её мужа. Оставим Карасёва на закуску. – Оставим, – согласился Миндаугас. И вспомнил, что оставил на кухне размораживаться карасей, которых собирался пожарить на обед. Если они поторопятся домой, то он ещё вполне успеет осуществить свои планы. Но карасей удалось зажарить только к ужину, и больше всех им был рад Дон. Хотя Мирослава тоже похвалила блюдо. Зато приехавший Наполеонов ворчал и укорял Мориса, что он не догадался пожарить их в сметане. – Перебьёшься, – сказала другу детства Мирослава, – а если тебе приспичило, то в сметане жарь сам. Шура надулся. И пирог с грушами они ели в полном молчании. Сжалившийся над маленьким следователем Миндаугас пообещал, что в следующий раз обязательно пожарит карасей в сметане специально для Шуры. Мирослава на это только хмыкнула. А по глазам Дона было видно, что он одобряет эту затею и тоже не откажется от дегустации. Глава 20 Мирослава неожиданно для себя проспала до половины девятого. «Что это со мной», – удивилась она. Приняла душ и сбежала вниз. Морис сидел на кухне и читал книгу. Как оказалось при ближайшем рассмотрении, кулинарную. – Морис! У тебя есть совесть? – воскликнула она. – В смысле? – удивился он. – Почему ты меня не разбудил?! – А должен был?! – Ну… А где Дон? – Поел и гуляет в саду. – Тоже бессовестный, – заключила Мирослава. – Завтракать будем? – спросил Морис. – А ты что, ещё не ел? – Нет, ждал вас. – Извини, – расчувствовалась она, – а что у нас на завтрак? – Сырники, если вы не возражаете. – Не возражаю. Морис достал из духовки сырники и объяснил: – Я боялся, что они остынут. Мирослава сама не заметила, как уплела пять штук. – Как вкусно! – сказала она. Миндаугас улыбнулся и хотел что-то сказать, но тут зазвонил стационарный телефон. Морис вытер руки салфеткой и снял трубку. – Детективное агентство «Мирослава» слушает. – Пригласите, пожалуйста, Мирославу Волгину. – Кто её спрашивает? – Андрей Незвецкий. – Сейчас я у неё спрошу, сможет ли она подойти к телефону. Незвецкий ясно расслышал подтекст – захочет ли подойти и, не сдержавшись, выругался в трубку. – Вас брат художника спрашивает, – обратился Морис к Мирославе, – подойдёте? Она кивнула и взяла трубку. – Да? – Это Андрей Незвецкий. Здравствуйте. – Здравствуйте, – сухо ответила она. – Вы сказали, что если я что-то вспомню, то смогу позвонить вам. – А вы вспомнили? – спросила Мирослава. – Нет. – Тогда чего звоните? – Я понял кое-что очень важное. – Что же? – Это не телефонный разговор. – А вы не пудрите мне мозги? – Нет, – быстро заговорил он, – честное слово, нет. Давайте встретимся, и я всё вам объясню. – Ну давайте, – согласилась она не слишком охотно. – Где? – В «Старой мельнице». – В кофейне? – Да. – Когда? – Сегодня в час дня. – Но уже… – начал он. – Я знаю. Я успею подъехать. А вы? – Я тем более. Мне до неё сейчас пешком минут двадцать. – Ну и прекрасно. До встречи. – Подождите! – крикнул он в трубку. Но она уже отключилась. – Чёрт! – выругался Незвецкий. – Чего он хочет? – спросил Морис. – Встретиться. – Зачем?