— Вот именно, — кивнула Галина Петровна. — Ну я встала и говорю: «Вы как хотите, Григорий Петрович, — так этого экстрасенса зовут, — а только я никуда от вас не уйду, покуда вы мне не объясните, почему Алине помочь не желаете». — А он что? — Помолчал сначала, а потом признался, что сил у него таких нет, чтобы Алине помочь, — ответила Галина Петровна. — Очень, говорит, сильный колдун с ней работает. И не может он против него ничем девушке вашей помочь. Тем более, что и сама она этого не хочет. И молиться за нее некому. Близких родственников у нее нет. А чья другая молитва вряд ли поможет. И выставил меня прочь. Велел в церковь идти, там за Алину сорокоуст подать и с батюшкой поговорить. Объяснить ему ситуацию. — И вы пошли? — Пошла, — кивнула Галина Петровна и неожиданно расплакалась. — Да только лучше бы и не ходила. — Но почему? — удивилась Инна. — А потому что стоило мне в церковь сходить, как Алинка-то из окна и выпала, — ответила Инне Галина Петровна. — На следующий день буквально. — Да вы что! — ахнула Инна. — И что, сама выбросилась? Или помог кто-то? — Следствие было, — кивнула Галина Петровна. — Я ездила, узнавала. Думала, Павел ее вытолкнул, чтобы квартиру себе заграбастать. Но нет. Сама Алина выбросилась или случайно выпала, но Павел ее не выпихивал из окна. Дверь-то на цепочке была изнутри закрыта. Никак Павел ее вытолкнуть не мог. — А записки не оставила? — спросила Инна. — Письма предсмертного? — Ничего не оставила, — ответила Галина Петровна. — Ни клочка бумажки. Вот милиция и решила, что у Алины раз головокружения и обмороки уже бывали, то она, должно быть, подошла к окну, тут у нее как раз голова закружилась, она и упала вниз. На этом дело и закрыли. — Какой ужас! — пробормотала Инна. — А что Павел? — А что Павел? — спросила Галина Петровна. — Вышел ее Павел сухим из воды. Дома его не было, дверь на цепочку изнутри закрыта, предсмертной записки нет, от Алины про Павла никто ни единого худого слова не слышал. И соседи подтвердили, что он со своей женой хорошо обращался. Не бил ее. И скандалов никаких из их квартиры слышно не было. Да только вот не захотела почему-то Алинка на этом свете жить. Не верю я, чтобы у нее голова именно возле окна закружилась. Ну а насчет ее квартиры я напрасно на ее мужа думала. Квартира как стояла, так и стоит. Он, кажется, даже и не был тут ни разу. Хотя ключ от квартиры, должно быть, у него остался. Но на этот счет у Инны свое мнение было. Насчет бескорыстия Павла она что-то сомневалась. А не бывал он в квартире своей бывшей жены потому, что не торопился. В права наследования любящий супруг мог вступить через полгода после смерти Алины. А полгода еще не прошли, хотя и должны были вот-вот истечь. И других родственников, кроме мужа, у Алины, судя по словам Галины Петровны, не было, так что квартира Алины безусловно переходила к Павлу. — И хорошая ведь квартира у Алины была, — продолжала расстраиваться Галина Петровна. — Родители уж расстарались. Да ты знаешь, бывала у них или со слов родственников слышала. Так что я тебе про их квартиру рассказываю? Инна кивнула, хотя ровным счетом не имела никакого представления ни о квартире Алины, ни о ее родителях. Но демонстрировать свою неосведомленность было как-то ни к чему. Как говорится, назвался груздем — полезай в кузов. Поэтому Инна только и могла, что кивать. К счастью, Галина Петровна и не нуждалась в ответах Инны. — Алинин-то отец, как ты знаешь, плавал. И сколько плавал, все копил денежки. И когда стало возможно квартиры-то покупать, вот он и купил эту квартиру. Отдельная, не то что наша коммуналка. Он ведь как рассчитал. Три комнаты. Одна для Алины, одна для них с матерью, а одна общая. А потом отец с матерью Алинины быстро как-то оба скончались, а квартира к Алине перешла. Инна прикинула стоимость трехкомнатной квартиры на Лиговке, и в голове у нее получилась соблазнительная цифра. Юлькина квартира стоила подешевле, да и родители у Юльки имелись. Так что шансы выжить у Юльки, похоже, были неплохие. Это Инну порадовало, но ненадолго. Что-то со смертью Алины продолжало ее тревожить. С чего бы это молодой женщине, у которой к тому же все есть, даже любящий супруг и ребенок в перспективе, вдруг выбрасываться из окна? Да и в то, что из окна можно случайно выпасть, зная про собственные головокружения и обмороки, Инна тоже не верила. Хотя чего только на свете не случается. — Можно взять у вас адрес Григория Петровича — вашего экстрасенса? — спросила Инна. — Хочу с ним поговорить. Может быть, мне, как сестре Алины, он больше скажет. — Должен сказать, — кивнула Галина Петровна. — Сестра ведь ты ей все-таки. Хоть и не родная. И она написала на бумажке адрес. — Галина Петровна, а Алина вам не рассказывала про бывших жен своего Павла? — спросила у женщины Инна. — Да бог с тобой! — замахала руками та. — С чего такие слухи? Алина у Павла была первой женой. Она и паспорт его видела. Чистый паспорт был. Ни штампа о браке, ни штампа о разводе. Так что на этот счет Алина была спокойна. Да и женщины никакие Павлу не звонили. Клиентки только, он ведь врач-гинеколог. Но разговаривал он с ними только по делу. И дома всегда ночевал. Так что и любовницы у него не было. — А с родителями своими Павел Алину познакомил? — Да что-то Алина такое говорила, — начала вспоминать, наморщив лоб, Галина Петровна. — У Павла из близких была только мать. Но живет она в другом городе. Вроде бы собирались они с Алиной поехать навестить старуху. Но не успели. Погибла Алинка-то. Они ведь с Павлом всего месяцев восемь и были вместе. — А в каком городе живет мать Павла, вы не знаете? — уточнила у соседки Инна, но та лишь руками развела. Поняв, что из соседки больше ничего вытянуть не удастся, Инна распрощалась со словоохотливой женщиной. — Да и то правда, — сказала Галина Петровна. — Двенадцать уже почти. Ты, может быть, у меня переночуешь? Но Инна заверила добрую женщину, что она уже устроилась в гостинице. — Ну, если что, вдруг в гостиницу не пустят, так ты возвращайся, — сказала Галина Петровна. — Не дело молодой девице по улицам ночью разгуливать. Мало ли чего случиться может. — Случиться оно и дома может, — грустно усмехнулась Инна. — Это верно, — тоже запечалилась Галина Петровна. — Вот как с Алиной-то получилось. Кто бы мог подумать? Такая молодая, жила бы да жизни радовалась. Стоя в дверях, Галина Петровна усердно приглашала Инну заходить, если что. — Или просто так заходи, поболтаем, Алину помянем, — говорила добрая женщина. — Не чужая ведь она нам с тобой. Выйдя из бывшего Алининого дома, Инна поежилась. То ли тому виной была зимняя погода и колкий снег, который резал лицо, то ли тому была какая-то иная причина. Оглядевшись по сторонам, Инна вдруг поняла, что сейчас она была бы вовсе не прочь увидеть где-то поблизости охранников, которых раньше посылал за ней Бритый. Сейчас они вдруг показались Инне нужными людьми, родными и близкими. Но Инна никого похожего не увидела. То ли их действительно не было, то ли парни научились так искусно маскироваться, что Инна их не заметила. Но это было вряд ли. Потому что во всем дворе не было видно ничего и никого, кроме падающего с неба снега. Инна села в машину и покатила к своему дому. На завтра у нее была намечена куча дел, и нужно было хорошенько выспаться. Глава третья Проснувшись утром, Инна первым делом кинулась к зеркалу сообщить своему отражению, что она красавица и умница. Дождавшись, когда отражение и в самом деле поверит в это и глаза засияют радостным блеском и уверенностью, Инна начала умываться и причесываться. Сегодня она собиралась навестить экстрасенса Григория Петровича, который не захотел помочь Алине. И еще зайти в ее поликлинику — узнать, не состояла ли Алина там на учете у невропатолога. Поликлинику Инна выдвинула на первый план. Потому что особенно в мистику не верила, а вот психические расстройства, это она знала, вполне могли довести человека до самоубийства. В регистратуре она назвалась Алиной Аистовой и с удовольствием отметила, что сюда еще не дошли сведения о том, что такой женщины в природе больше нет. Похоже, Павел совершенно запустил все дела, связанные со смертью Алины. Или просто не считал нужным ими заниматься. Как бы там ни было, получив вожделенную карту на руки, Инна отошла в уголок и принялась ее внимательно изучать. Нет, никакого намека на то, что Алина страдала каким-либо нервным расстройством, тут не было. Вдобавок и карточка выглядела очень аккуратной, все листы были пронумерованы и все были на месте. Значит, никто не мог вырвать страничку с диагнозом невропатолога. На всякий случай Инна прорвалась в кабинет врача. К нему была огромная очередь из каких-то нервных бабулек и вообще психованных больных. Но Инна с ними даже разговаривать не стала. Вошла, приперла собой дверь и, не обращая внимания на доносящиеся из коридора возмущенные вопли, завела разговор об Алине Аистовой. — Понимаете, она невеста моего брата, — объясняла врачу Инна. — И ведет себя иногда очень странно. То рыдает, то хохочет. Иногда часами сидит в прострации и не говорит ни слова. Вот я и подумала, а здорова ли она? Разумеется, невропатолог заглянула и в карту, которую передала ей Инна. — Ко мне, во всяком случае, невеста вашего брата ни разу не обращалась, — сказала Инне врач. Это Инна в принципе знала и без нее. — Но, может быть, она наблюдалась где-то в другом месте? — В любом случае я бы об этом знала, — покачала головой врач. — Тяжелые психические расстройства вдруг в одну минуту не появляются. Если девушка больна, то, скорее всего, ее болезнь была зафиксирована еще в детстве. Скрыть психическое заболевание довольно сложно. И мы, врачи, знаем своих пациентов. Она могла лечиться в другом месте, но наблюдаться все равно должна была у меня или у врача другой поликлиники по месту своей регистрации. Но отметку об этом я в карте должна была сделать. Такой уж порядок. Из кабинета врача Инна вылетела пулей, благодаря чему избежала многих неприятностей. Какой-то плешивый старикашка попытался стукнуть ее своей клюкой, но промахнулся и шлепнулся на пол. Его кинулись поднимать, и вслед Инне понеслись такие проклятия, которые заставили бы содрогнуться человека с воображением. Но Инна уже была далеко. Теперь она точно знала, что никакими психическими заболеваниями, по крайней мере до последнего времени, Алина не страдала. Теперь предстоял визит к экстрасенсу. Он жил на Горьковской. Но дома его не оказалось. — Он уже давно не принимает клиентов у себя дома, — удивленно ответила Инне пожилая женщина, по виду домработница. — Только постоянных клиентов. А вас, девушка, я что-то не могу вспомнить. Вы уже были на приеме у Григория Петровича? — Нет, но он мне необходим, — сказала Инна. — Мне его посоветовала одна моя знакомая, которой он очень хорошо помог. — В таком случае я могу посоветовать вам поехать к нему в центр, — сказала женщина. — Дать вам адрес? Адрес Инна взяла.»Духовный просветительский центр» находился на Большом проспекте Петроградской стороны. Туда Инна и направилась. К Григорию Петровичу, разумеется, тоже оказалась запись, и на сегодня у него весь день был забит полностью. — Могу записать вас на следующую неделю на среду, — сказала секретарша. — Есть одно окошко. Следующая среда Инну никак не устраивала. Она уточнила таксу, которую брал за сеанс Григорий Петрович. Она оказалась довольно скромной. Всего триста рублей. — Я заплачу в десять раз больше, — умоляюще устремив взгляд на секретаршу, сказала Инна. — И отниму у него не больше десяти минут. Умоляю! А это вам! И Инна сунула секретарше самую дорогую коробку конфет, которые нашлись в соседнем магазине. Несколько секунд секретарша боролась с искушением, но Инне повезло. Видимо, секретарша любила сладкое. Потому что поднялась со своего места и велела Инне подождать. Вернулась она через несколько минут. — Вам повезло, девушка, — сказала она Инне. — У Григория Петровича сейчас как раз перерыв. И он согласился вас принять. Пойдемте. Инна последовала за секретаршей и вскоре оказалась в обычной комнате, где на стенах висело несколько икон и картины, как-то удивительно успокоительно подействовавшие на Инну. Сам Григорий Петрович был пожилым мужчиной с аккуратно подстриженной бородой и длинными волосами, начинающими редеть на лбу. Глаза у него были проницательные. — Успокойтесь, — первым делом велел он Инне. И Инна, которую и в самом деле со вчерашнего дня потряхивало, внезапно успокоилась. — Что у вас ко мне за дело? — спросил ее Григорий Петрович. Инна начала излагать свое дело, достала фотографию Алины, которую дала ей Галина Петровна, и хотела продолжить, но Григорий Петрович прервал ее. — Достаточно, — сказал он. — Я помню эту историю. И эту девушку тоже помню. Он взял фотографию в руки и грустно покачал головой. — Я говорил, что ничем не могу ей помочь. И что же? Я оказался прав. Она мертва? Инна кивнула головой.