Алина вздохнула. Разговаривать с ним было бесполезно. Уже по его лицу она поняла, что тот сделает так, как решил, и никакие доводы и убеждения Алины он не послушает. «Какой же он настырный, — вдруг подумалось женщине. — С Сережкой в этом плане было намного проще. А этот твердокаменный, с собственными непоколебимыми убеждениями». — Поступай, как считаешь нужным. Вечно, вы мужчины тянете одеяло на себя, особенно если речь идёт о каком-либо дополнительном контроле. Всё! Я пошла лечиться! Днем в гости прибежала Ритка. Алина и Кирилл как раз собирались обедать. — Хорошие люди всегда к столу, — поприветствовала Алина Маргариту. — Как я по тебе соскучилась! — И я! Подруги обнялись так крепко, будто не видели друг друга как минимум несколько месяцев. — Мы с Кириллом как раз обедать собираемся. Давай, мой руки и присоединяйся. Мы тебя ждём. — Кирилл! У нас гости! — прокричала Алина. — Ставь ещё комплект на стол. — Кто нас навестил? — поинтересовался мужчина. — Это Ритка, моя лучшая подруга, родом из далекого детства… моя и Сережкина. — А… — сказал он. — Тогда я понял, о ком идёт речь. Он быстро достал из шкафа все нужное и, засервировав стол ещё на одного человека, замер в ожидании гостьи. — Здравствуйте, Кирилл, — сказала Ритка, входя в кухню. — Я Рита. — Рад познакомиться, — произнес он и слегка сжал протянутую руку женщины. — Присаживайтесь, — указал мужчина на отодвинутый от стола стул, для более комфортного расположения новой знакомой за столом. — Как галантно, — стрельнула глазами Маргарита. — Как умеем… — отшутился он. — Главное ведь вовремя пыль в глаза пустить. Они весело рассмеялись. Через час, когда к Алине пришёл психолог, Кирилл и Рита были если не хорошими друзьями, то уж точно хорошими знакомыми. Глава 11 Неделя пролетела как один день. Всё это время они с Кириллом прожили в соседних комнатах одной квартиры как добропорядочные соседи. К Алининому большому удивлению, в этот период мужчина ни разу ни действием, ни намеком не дал ей понять, что в ближайший выходной ждёт от неё кодового слова к их будущему. Однако, несмотря на видимое спокойствие, Алина с нетерпением ждала и одновременно боялась этого разговора. Ожидание важного момента морально измотало женщину настолько, что к концу условленного срока у неё практически потерялась связь с реальностью. Порой возникали сомнения: а был ли вообще этот ультиматум? Может, разговор на повышенных тонах с её старым знакомым, компаньоном, лучшим другом её ушедшего за облака мужа является всего лишь результатом нездорового воображения, обострившегося в связи с ранней выпиской из больницы? А может, всё происходящее ей вообще только приснилось, и она зря мучается? Как бы то ни было, в условленный день Алина проснулась очень рано. Проворочавшись в постели около получаса, поняла, что уснуть не получается, а дремать не хочется. Всё её мысли, ощущения так или иначе крутились вокруг одного и того же — какой ответ ей дать Кириллу. Причем, самое странное, что у неё абсолютно отсутствовали сомнения в конкретности самого ответа. Она знала, что должна сказать «да», но… Как известно, практически каждое «да» сопровождается огромным количеством «сомневающихся» частей речи, типа союзов: «но», «если», «только»… Вот и сейчас одно желанное «да» заваливалось тысячей сомнений, от самых простых до умопомрачительно сложных и для самой себя необъяснимых. Чтобы больше не изводиться бесполезными размышлениями, женщина решила встать и заняться своими делами. Однако, первое, что она сделала, едва свесила с кровати ноги, так это достала из прикроватной тумбочки прощальное письмо Сергея. Начав его перечитывать, тут же затрепетала, как лист на ветру, от вновь нахлынувшего потока эмоций, получаемых от странного послания супруга. С тех пор, как мужа не стало, ощущения к этой весточке «с того света» не только не потускнели, а наоборот, стали ещё более насыщенными и болезненно — острыми. На подсознательном уровне они теперь воспринимались по-особенному: любимого человека уже нет, а он вот всё ещё общается, говорит то, что не успел или не решился сказать, пока был жив. А это так рвет и терзает душу. Просто страшно от таких эмоций, выворачивающих наизнанку чувства и разум, обостряющих и без того оголенные нервы до самых их окончаний! Вникая в каждое написанное её любимым Сережкой слово, вглядываясь в каждую поставленную им запятую или точку Алина пыталась найти какой-то тайный смысл. Но, как и всегда, всё в нём было предельно ясно уже с первого раза. Ведь сколько не ищи «черную кошку в темной комнате, особенно когда её там нет», результат будет один. Так было и с посланием мужа. Перечитывая письмо, снова и снова убеждалась: любимый мужчина во что бы то ни стало желал свести её со своим лучшим другом Кириллом. Однако нужно было знать Алину. Чем больше на неё давили, тем сильнее она этому сопротивлялась. Умом могла понимать, что так будет действительно лучше, но сдаваться в угоду кому-то не могла и не умела, а самое главное — не хотела. «Что же ты затеял, Сережка? Неужели ты, мой любимый муж и лучший друг, наивно полагал, что спустя какое-то время с чистой совестью вот так возьмешь и «отдашь» меня другому, и всё пройдёт гладко? Ты считал, что я так просто соглашусь? Пусть даже если этот другой — твой лучший друг, практически брат, и мой бывший возлюбленный. Зачем ты так со мной? Как ты мог? Этим ты только всё испортил. Унизил память о себе в моих глазах и поставил «стоп сигнал» на отношения с Кириллом. Ведь ты же прекрасно знал меня и не мог не понимать, какая же реакция будет, когда я об этом узнаю!». Алину даже мороз пробрал по коже от своей догадки. «Сергей, о Боже! А ты не так был прост… Боже мой! Так ты же это сделал специально?! Соблюдая видимую заботу о друге, выполняя вашу с Кириллом договоренность, «уговаривал меня» простить друга и дать ему ещё один шанс. А за что прощать? Кирилл ведь действительно ни в чем не виноват. Его вина только в том, что он, так же как и я, не умеет говорить «нет». Он не смог отказать тебе из-за дружбы, из-за твоей болезни и ты… действительно этим просто воспользовался! Сережка! Какой кошмар! Прости, но узнав правду из твоего письма, я не верю, что это было продиктовано исключительно твоей заботой обо мне и о своем лучшем друге. На самом же деле ты не собирался давать нам с Кириллом этот шанс. Или я ошибаюсь? И ты просто хотел, чтобы он прожил со мной жизнь дважды: за себя и за тебя?». Мысли в её голове сейчас были похожи на бестолковых спринтеров-неудачников. Толкаясь и сбивая друг друга с ног, они бросились принимать участие в организованной Алиной эстафете по оценке смысла поступка бывшего супруга. Потратив ещё около пятнадцати минут на анализ письма Сергея, в конце концов так и не найдя ничего в нем нового, чертыхнувшись, положила его на прежнее место и направилась в гардеробную. Взяв необходимое, побрела в душ. И уже там, стоя под теплыми струями воды, имитирующими мелкий летний теплый дождь, зависла в раздумье над принятием окончательного решения. Решение давалось совсем непросто. Размышляя, поняла — как ни крути, получалась некрасивая история: сказав «нет», она растаптывала возможность стать любимой и счастливой с Кириллом, даже не попробовав «на вкус» эти отношения, а сказав «да» — унижала себя, свою память о Сергее, ведь с момента смерти мужа прошло только три недели. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Тем не менее, выходя из душа, она уже четко понимала, какой именно даст ответ. Вместе с принятым решением к ней вернулись обычные человеческие желания: привести себя в порядок, возобновить свои регулярные занятия спортом и вообще, пора уже, не откладывая в долгий ящик, приступить к работе. Всё таки это очень отвлекает от ненужных мыслей и не дает хандрить. А сейчас… сейчас ей безумно захотелось… есть. Притом настолько сильно, что она мгновенно ощутила слабость и дрожь в руках и ногах. И все же! Пересиливая себя, первое, чем занялась Алина, так это работой над своим образом. День сегодня был… ответственный, что ли. Вот и хотелось выглядеть как-то по-особенному, чтобы подергать за нервы «претендента на руку и сердце». И не просто подергать! Алина злилась на Сережку, на его послание, а отыграться могла только на Кирилле. Вот и поставила перед собой задачу — проучить «жениха», как минимум, заставив помучиться до того, как объявит о своем решении. Глупо? Наверное, глупо. Но ничего в этот момент поделать с собой не могла. Ей это было жизненно необходимо, чтобы сорвать на ком-то свои злость и обиду! Подумав, во что бы эдакое влезть, дабы не сильно бросалось в глаза её желание выглядеть «конфеткой», но и что бы в грязь лицом не ударить, принялась перебирать вещи в гардеробной. Поковырявшись в ней минут десять, с выбором, наконец, определилась. Натянув на себя тонкие голубые джинсы с высокой посадкой, выгодно обтягивающие её плоский живот, аккуратную, подтянутую пятую точку и стройные длинные ноги, снивелировала «затянутость» нижней части практически невесомым светло-серым трикотажным пуловером на одно плечо. С недавних пор она очень уж полюбила такие вещи. Долго находясь в «нестандартном» размере одежды и придя с помощью ежедневных занятий спортом на острове в классический 46–48 размер, получала истинное наслаждение, копаясь в завалах имеющихся у неё носильных вещей. И благодарить за столь богатый выбор она должна была Сережку. Имея безупречный вкус и какой-то особый «глазомер», он лично сам выбирал для неё практически все вещи: от нижнего белья и галантереи до курток и пальто, не забывая и про обувь. А надевая подобранное мужем, Алина понимала: она не просто красивая женщина — она королева. Нравилось супругу наряжать её. Тот словно в куклы играл, заставляя примерять одежду десятками. Глаза мужа светились от счастья и радости, когда он видел, что его походы по магазинам не прошли даром. Редкой породы был мужчина, что и говорить. Вот и сейчас, глянув на себя в зеркало, порадовалась. И эти вещи он тоже ей выбирал лично… «Да! Я прекрасно выгляжу! Сережке бы понравилось… Ему всегда нравилось, когда другие мужчины «пускали слюни», глядя на меня», — вздохнула Алина. И как бы она на него сейчас ни сердилась из-за письма, была ему многим благодарна. Он стал для неё Пигмалионом, а она для него — Галатеей. Полюбовавшись собой ещё какое-то время, занялась прической и легким мейкапом: собрала в хвост свои чуть вьющиеся волосы, слегка подкрасила глаза и, обведя контур губ косметическим карандашом, заретушировала их, не желая использовать ни губную помаду, ни блеск для губ. Точка в образе «приятной молодой женщины» была поставлена любимыми духами от королевы французской моды ХХ века. Алина не пользовалась духами традиционно, как все, покрывая свою кожу брызгами из флакона. Её фишкой было заныривание в созданное ею облако из ароматной взвеси любимых духов после двух-трех нажимов на флакон-спрей. От такого фокуса духи, распределившись, не опадали на Алину устойчивым сгустком парфюма в отдельных частях тела. Мельчайшие частицы жидкости, попадая на волосы, одежду и кожу женщины, позволяли осесть тонкому аромату духов по собственному выбору, окутывая женщину своим благоухающим облаком. Вот и сейчас, вдохнув любимый аромат, Алина немного покрутилась возле большого зеркала в гардеробной, ещё раз тщательно оглядывая себя со всех сторон и, оставшись довольной, неторопливо вышла в спальню. Однако, вместо того, чтобы пойти на кухню и удовлетворить свой не на шутку разыгравшийся аппетит, женщина подошла к кровати… и, помедлив с минуту, резко развернувшись, упала на неё с высоты своего роста, широко раскинув руки. Матрас такой эксперимент выдержал, а проявляя несогласие по поводу такого отношения к себе, невысоко подбросил Алину пару раз. Сейчас женщине было хорошо так, как не было уже давно. Падая, она не задумалась, что после валяния на кровати прическу непременно придется переделывать заново. Ей было всё равно. Таково было её мгновенное желание! Стойкая и болезненно-острая потребность внутренней свободы рвалась из неё с новой силой. Её больше не мучили сомнения, разногласия с самой собой, ожидания чего-то. Она наслаждалась тишиной, покоем и душевным умиротворением. Все внутренние терзания недели под давлением наконец-то принятого решения отступили. И в голове теперь тоже было пусто. НИ-ЧЕ-ГО! «Боже! Хорошо-то как. Ничего не болит. На душе спокойно. А в сердце живет…». Алина задумалась. Что же живет в её сердце? Поразмыслив немного над своими ощущениями, оценила их и поняла. В её сердце сейчас ничего не живет. Там пусто! Зато в голове поселился холодный расчет. И согласно этому расчету, выглядеть она должна сегодня «О, Боже мой, как хорошо!». Быстро встав, поправила прическу и отправилась на кухню. По молчаливому согласию Кирилла и Алины, на ближайшие три дня у Веры образовались выходные. Заботливая помощница по хозяйству, забив готовой едой холодильник, отбыла на помощь сыну в няньки внуков-сорванцов. Пошарив по холодильнику, приготовленными помощницей по хозяйству блюдами пользоваться не стала, справедливо решив, что в честь особенного дня лучше будет порадовать себя и Кирилла любимыми блюдами: салатом «Цезарь с креветками» и оладушками, так когда-то понравившимися мужчине. «Пусть хоть это подсластит Кириллу горькую пилюлю этого утра», — с ядовитым удовлетворением подумала она. Складывая грязную посуду, образовавшуюся после приготовления завтрака, в посудомойку, она тихонько мурлыкала себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, и поэтому даже не сразу почувствовала, что на кухне больше не одна. «Тук-тук. Бум-бум», — отозвалось уснувшее было сердце женщины на появление в помещении нового человека. Не показывая вида, что знает о присутствии Кирилла, Алина не торопясь закончила возиться с грязной посудой и затем, включив кофемашину, обернулась. Глава 12 Кирилл, скрестив руки и ноги, стоял в дверном проеме, перекрывая вход на кухню. Лёгкий запах мужского парфюма, которым он пользовался, приятно коснулся Алининого обоняния и, вместе с кислородом плавно войдя в кровь, стремительно ринулся к сердцу женщины, отчего то тут же ускорило свою работу, нагнетая странное волнение. Выглядел Кирилл превосходно. На мужчине были надеты классические брюки темно-серого цвета и темно-синяя тенниска. Чуть влажные, коротко и модно стриженные волосы выдавали недавнее посещение ванной комнаты. Лицо, гладко выбритое, было безмятежно-спокойным, но Алина точно знала, что его поза говорит о напряжении и неуверенности в себе. Смотрел же Кирилл на неё внимательным, каким-то пронзительным взглядом, в котором явно чувствовалось понятное для них обоих тревожное ожидание. — Доброе утро! — первой поздоровалась Алина, так же как и Кирилл оставаясь излишне напряженной и серьезной. — Доброе утро, Алина! — ответил он, но с места так и не сдвинулся. — Выглядишь сегодня просто чудесно! — Спасибо! — произнесла она, заставляя себя улыбнуться, мельком отметив свою и его излишнюю скованность. «Неужели мой ответ так важен для него? О, Боже! Это просто катастрофа!» — внутренне содрогнулась она. — «Мне так не хочется делать ему больно…». — Проходи, Кирилл! — попыталась она оттянуть неизбежное. — Завтрак готов. Я «Цезарь с креветками» сделала и оладушек «волшебных» нажарила, — произнесла она, выставляя все названное на стол. — К оладушкам есть сметана, джемы апельсиновый и клубничный. Кажется, где-то был ещё и ежевичный… нужно в холодильнике поискать. Там, кстати, ещё и другая еда есть, более существенная. Вера наготовила. Будешь?