– Напряженное время? – Аманда хихикнула. – В этом ты ей, конечно, помог? – Опять ты начинаешь, да? Все-таки думаю, что даже я не такой мерзавец, чтобы соблазнить скорбящую вдову. – Дело не в том, Логан, мерзавец ты или нет. Просто я знаю, как ты ценишь свой сон. И прервать его ты обычно готов только ради одного, – не без добродушия пояснила Аманда. – Сон не менее важен, чем тренировки, – согласился Логан. – Но тут случился некий кризис. И потом, она не в моем вкусе. – Что, ростом не вышла? Чуть толще тростинки? У нее имеются мозги? Не кусается? Ведь не может быть, чтобы не оказалась в одной из этих категорий. – Аманда продолжала неумолимо зондировать, в полной мере воспользовавшись очередной оговоркой Логана. Чейз уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но не мог не фыркнуть. Логан бросил на него умоляющий взгляд. – Чейз, выручай. Я сегодня слишком устал, чтобы подыгрывать ей. К сожалению, смущение Логана настораживало. Слишком уж он скрытничал о вызвавших его опоздание обстоятельствах. Теперь любопытство охватило и Чейза. Обычно, говоря о женщинах, Логан чувствовал себя в своей тарелке. – Должен признаться, ты ведешь себя странновато – я бы даже сказал, слегка ершисто, – когда говоришь об этой таинственной клиентке. Мне, наверное, будет самому противно, что сказал это, но… если ты не собираешься ее раздеть, в чем прикол? Логан понял, что, раз Чейз встал на сторону жены, ему самому ничего не оставалось, как повиноваться, иначе пытке конца не будет. И он торопливо выдал что-то, чтобы удовлетворить их. – Я сидел с ней рядом в самолете, на обратном пути из Торонто, после того как нянчился с тобой, большим карапузом. – Прошу прощения, но травма угрожала моей карьере. – Чейз старался проявить отзывчивость, но тут же отказался от этой тактики. – Кроме того, мне было скучно до чертиков. – Аманде пришлось тогда остаться в Нью-Джерси с отцом, у которого была операция колена. Команда Блю Джейс[19] была также ослаблена травмами и занимала в таблице последнее место, почти не имея шансов в текущем сезоне подняться и улучшить положение. И раз уж они отправили его отдохнуть, чтобы некоторое время не утруждать мышцу, Чейз увидел в этом идеальный шанс во время четырехматчевого выездного турне в Торонто потусоваться с лучшим другом. – Подожди, подожди, – рассеянно сказала Аманда. – Ты познакомился с ней в самолете, когда возвращался из той несуразной поездки? Логан решил, что лучше всего не обращать на этих двоих внимания, и продолжил: – Мы разговорились. Она приятная. С чрезвычайно избыточным весом. Бесформенная. Тяжелые обстоятельства. Живет неподалеку. Я помогаю ей внести некоторые изменения. Это все. – А-а. – Чейз уловил скрытый смысл и сделал вывод: – Значит, нашел себе новое чудовище Франкенштейна в человеческом облике. Давненько не было. – Холодно, – почувствовав, что его переигрывают, ответил Логан. – Хочешь, поговорим о чудовищах Франкенштейна? Не успел я и глазом моргнуть, как ты превратил смышленую деловую женщину в испорченную дрянную девчонку. И потом, мне больше нравится считать это историей о гадком утенке. Все женщины прекрасны, когда раскроют свой потенциал и следуют ему. – Эта аналогия намного лучше, – нисколько не обидевшись на «дрянную девчонку», язвительно вставила свои пять копеек Аманда, которую все сильнее разбирало любопытство. – Но пока ты меня не убедил. Логан вспомнил посеревшее лицо Холли, сидевшей на полу в комнате, полной арендованного медицинского оборудования, которое уже больше года как следовало вернуть. Подумал, как она почти два года жила совершенно одна в огромном доме, где везде лежали принадлежавшие ее покойному мужу вещи. Он не знал, как поведать о том, что произошло прошлой ночью своим везучим и почти неуязвимым друзьям. Ему самому это не давало покоя. – Ребят, здесь другое. Этой просто нужен был друг. Логан как-то даже сгорбился – перемена была разительной. В голосе чувствовалось волнение. Аманде стало совершенно ясно: Логану все это было несвойственно. – А еще один ей не нужен, как думаешь? – искренне предложила Аманда. – Еще один друг? Не уверен, что она готова общаться с такими, как ты, – ласково поддразнил ее Логан. – Никто из нас не был к этому готов, – вставил Чейз и подмигнул жене. Аманда сморщила носик, изображая, будто рассердилась на мужа, и повернулась к Логану: – Слушай, раз она, как ты говоришь, недавно овдовела, ей, безусловно, не мешало бы развлечься. Давай мы в один прекрасный вечер окажем ей королевский прием на стадионе «Кингс»? Ты ведь ходишь на матчи, когда здесь играют «Ред Сокс»?[20] Так почему бы не взять ее с собой? А уж мы постараемся, чтобы она хорошо провела время. Логан задумался. Уокеры отличались необычайным гостеприимством. И можно было бы убить двух зайцев. Как только Аманда познакомится с Холли, она бросит все попытки увидеть в ситуации больше смысла, чем было на самом деле. А дашь ей волю, она такое вообразит и такие выводы сделает, что ему несладко придется. И потом, Холли это дало бы шанс хоть ненадолго вырваться из заточения в доме на свободу. – Отличная идея. Спасибо за предложение. Аманда тут же повернулась к Чейзу: – Выбирай вечер. – Суббота, – со все возрастающим нетерпением ответил Чейз. – Да, кстати – так, для информации: одна из моих недавних – кандидат наук, преподаватель универа, – добавил Логан. – Ага, преподаватель универа, грудь четвертого размера. – Аманда не смогла отказать себе в удовольствии от еще одной шпильки. – А после матча можно устроить ужин, выпить в баре по стаканчику или что-то в этом роде. Как считаешь, дорогой? Чейз получил ответы на свои вопросы и дошел до предела супружеской терпимости. Ему требовалось накачать мускулы, и он направился к жиму для ног, где, уже почти переключившись в режим сторонника строгой дисциплины, его поджидал Логан. – Ладно. Мне без разницы. Логан, билеты заберешь в окошке брони. Аманда, если ты не замолчишь, я отволоку тебя на силовой тренажер, причем не для страховки. Чуть улыбнувшись мужу, Аманда вернулась на беговую дорожку и увеличила скорость до бега трусцой. Пусть сначала догонит. А ближе к ночи она обязательно постарается, чтобы догнал. Глава 8 Логан ждал Холли именно там, где сказал: у входа на стадион, ближе к окошку брони. Он хотел заехать за ней, но она сказала, чтобы не беспокоился. Таким образом отвоевав себе еще немного времени сжиться с мыслью, что она собиралась выйти в свет, на светское мероприятие. Она даже не была уверена, что помнила, что надо делать – да она и раньше в этом не сильно преуспевала. И шла она не просто на светскую тусовку – она собиралась оказаться в самом центре событий, в первых рядах, среди толпы. Сама мысль об этом ошарашила ее, и первой реакцией было вежливо отказаться. Но когда Логан объяснил, что приглашение было получено после того, как он опоздал на тренировку к своим самым знаменитым клиентам, заснув у нее на диване, ей не оставалось другого выбора, кроме как согласиться. Проснувшись наутро после той ночи, она поняла, что одна и накрыта одеялом, после чего решила, что происшедшее ей приснилось, пока не заметила, что до сих пор в кроссовках и не нашла в раковине ложку от мороженого. На нее нахлынули воспоминания. Как она описала ему в деталях свою невеселую, жалкую жизнь за исключением самой жалкой из своих тайн. Она вышла за Брюса Бреннана не по большой любви. Она вышла за него потому, что он был первым, кто предложил, единственным, кто проявил к ней хоть какой-то интерес, и потому, что этот шаг давал ей возможность убежать. Это было приемлемым способом поставить точку. Брюс был добрым и внимательным, но не от мира сего и немного замкнутым, прямо как она. Это был классический пример человека с доминирующим левым полушарием, которому свойственно надумывать лишнего, в высшей степени последовательного и верящего только в то, что поддавалось успешному и окончательному расчету. Даже когда он делал ей предложение, это было больше похоже на сложное уравнение с векторами и переменными показателями, чем на искреннее объяснение в любви и преданности. Когда она сказала «да», было ощущение, что завершилась деловая сделка, но она вступила в обязывающее соглашение, уговаривая себя, что они родственные души и им суждено окрепнуть, опираясь друг на дружку. Он не проявил излишних эмоций, узнав про ее родителей, и невозмутимо сказал ей, что ее прошлое гораздо менее важно, чем их будущее. Когда ее родители не прилетели на свадьбу, он просто женился на Холли и увез ее, больше никогда не поминая их, если только она сама не заводила разговор, да и тогда он лишь повторял ей, что то, что ждало ее впереди, конечно же, не могло быть хуже прошлого. Вначале они шли по жизни, неуклюже спотыкаясь, но постепенно научились доверять друг другу, и она искренне считала, что любовь пускала ростки. Наверное, не та любовь, что с накалом страстей, про которую она читала в книжках и смотрела в кино, а скорее тихое и надежное совокупление. Брюс и в сексе был верен самому себе: действовал в соответствии с тщательно разработанной программой. Всегда в постели, всегда вечером и всегда по предсказуемому сценарию, который начинался с нескольких быстрых глубоких поцелуев. За этим шла последовательность синхронных касаний; соединение, ее учащенные вдохи-выдохи и периодические утробные звуки от него; потом освобождение. Даже звуковой фон порномузыки не сделал бы все это более захватывающим. Но у них были прочное взаимное уважение и забота друг о друге, которая, наверное, выдержала бы испытание временем. Однако их лишили возможности проверить эту теорию. Брюс просто зачах и умер на глазах у Холли, согласившись уход принять от нее и ни от кого больше. И до самой смерти она не простит себе, что в конце его жизни она возмущалась Брюсом Бреннаном. Возмущалась потому, что он, убедив ее, что пока они есть друг у друга, им никто другой нужен не будет, покинул ее, оставив еще в большем одиночестве, чем то, в котором она жила до встречи с ним. Она возмущалась из-за того, что он заставил ее взять на себя роль сиделки с сопровождавшими ее непрестанным сумбуром и душевной болью. Из-за того, что он так надолго замешкался на грани смерти уже после того, как перестал ее узнавать, оставив одну и полностью погрузившись в туман от утвержденной хосписом за несколько недель до этого капельницы с морфием. Она начала его винить. В том, что его болезнь вызвала то самое, от чего она убежала: необходимость ухода, смерть и потом еще уборку. Хуже этого было лишь чувство вины за собственное возмущение после его ухода. Внутренняя борьба чувства скорби с чувством вины бушевала в ней все последующие месяцы, не давая смириться ни с одним из них. Таинственное присутствие в доме, которое мешало ей его продать, было призраком, изможденным и знающим все о ее внутренней борьбе, напоминающим, как она его подвела. Дух отказывался помогать ей, потому что знал правду. Логан назвал ее удивительной в ту ночь, когда пришел к ней и спас от пищевой комы. Холли размышляла, насколько удивительной посчитал бы ее Логан Монтгомери, знай он голые факты. Скорее всего, он сказал бы ей, что она окончательно расплатилась за то, что дала согласие выйти замуж под ложным предлогом, и позже, перед самом смертью, лишила мужа эмоциональной поддержки. И был бы прав. Карма укусила ее за большой и толстый зад. Проглотив подступившие слезы жалости к самой себе, она встряхнулась и пересекла парковку стадиона «Кингс». Увидев его, она замедлила шаг, чтобы воспользоваться минутой и понаблюдать за ним наедине и издалека. На Логане были джинсовые шорты со множеством карманов и белоснежный худи, под которым, как она предположила, была футболка «Кингс», ансамбль дополняли идеальной чистоты белые кроссовки. Бейсболку, конечно, он не надел: еще чего, волосы взъерошишь – неслыханно. В целом он больше напоминал модель фирмы «Abercrombie and Fitch», чем явившегося на бейсбол зрителя. Как, черт возьми, ему это удается? – размышляла Холли. – Как, черт возьми, у него получается всегда выглядеть на миллион баксов, как бы неформально он ни оделся? У нее в голове вертелось одно-единственное слово – «прекрасный». Логан и был прекрасен, при этом в полной мере оставаясь мужественным. Он стоял на пешеходной дорожке, между делом возился с мобильником, и его густые волосы отблескивали под лучами предвечернего солнца. Голова была опущена, профиль – просто великолепен: прямой нос, квадратный подбородок. Холли насчитала чуть ли пять женщин, которые открыто глазели, поравнявшись с ним, а несколько даже не отказали себе в удовольствии, миновав его, обернуться на случай, если он поднимет взгляд. То же сделали и несколько мужчин. Логан же находился в полном неведении по этому поводу и не отвлекался от мобильника, хотя иногда и оглядываясь вокруг, не появилась ли она. Заметив ее, он расплылся в широкой улыбке и, ткнув в одну из кнопок, засунул мобильник в карман. Скоро начинался матч. – Самой не верится, но я здесь. – Она подошла к нему и улыбнулась. – Давай, давай, сейчас будем развлекаться, – ответил он, улыбаясь в ответ. – Билеты я уже получил. Они неспешно вошли в ворота стадиона и стали пробираться сквозь лабиринт болельщиков, пока не оказались на уровне поля. Уокеры приобрели и внутреннюю, и наружную ложи, так чтобы пришедшим смотреть матч родственникам не нужно было волноваться о погоде. К тому же Чейз любил приглашать семьи детей с ограниченными возможностями из своих любимых благотворительных организаций. Аманде не нравилось сидеть на специально выделенных местах для жен и подруг игроков. Когда они еще только встречались, Чейз был уверен, что она не садилась там, просто чтобы вывести его из себя, пока не обнаружил, что она еще и практически не скрывает, что относится к болельщикам «Bleacher Creatures»[21], и в доказательство у нее даже имелись два грязных мяча. Ему так и не удалось добиться, чтобы она подтвердила, не отлетел ли один из них от его собственного удара, хотя она на это и намекала. Она редко сидела наверху, в ложе люкс, а так как стояла чудесная погода и летний вечер выдался прохладным, Логан совершенно не удивился тому, что отложенные для него билеты были рядов на десять выше линии первой базы. Когда удивление при виде Холли изгладилось, Аманде она сразу понравилась. Логан был прав, сказав, что она была не в его вкусе, и Аманду это не смущало. У нее уже вошло в привычку стараться заводить разговор с девушками Логана. Те всегда были длинноногие, долговязые, надуманные типажи, требовавшие к себе повышенного внимания и предпринимавшие значительные усилия, чтобы снискать расположение Аманды. Они слишком много хихикали, слишком мало на себя надевали и слишком часто пудрили мозги. И были они – блондинки, почти всегда это были блондинки. На Холли почти не было косметики, только немного туши для ресниц и бальзама для губ. Ее темно-рыжие волосы были убраны назад с помощью головной повязки, на ней были джинсы, хлопчатобумажная блузка на пуговицах и мокасины. Аманда с болезненной ясностью поняла, что Холли, похудев уже на двадцать килограммов, не потрудилась купить новую одежду, и подробно рассмотреть ее фигуру было трудно, так как она практически утонула в этой своей рубашке. Аманда чуть не прыгала от радости: раз такая женщина стала частью жизни Логана, в этом непременно было кое-что значительное. С Амандой Холли освоилась не сразу. В конце концов, та была псевдознаменитостью, а ее муж – так уж и вовсе настоящей. Аманда уточнила, что суперзвезда до конца матча к ним не присоединится. И это было хорошо. У Холли будет время приспособиться к ситуации. К счастью, Аманда оказалась спокойной и жизнерадостной, и вместо того, чтобы забросать Холли вопросами, она решила рассказать ей все про бейсбол. Основы Холли и так знала, но воспользовалась возможностью расслабиться и слушать объяснения новой знакомой. Аманда не витала в облаках, и в ней не было никакой претенциозности, которой опасалась Холли. Она избегала сыпать именами и не обращала внимания на то, что у половины стадиона на спинах футболок и фуфаек красовалась ее фамилия. Единственное указание на то, кем на самом деле была Аманда, возникло перед тем, как объявили ее мужа, и он выбежал на поле. Сидя между Амандой и Логаном, Холли увидела, как Аманда вдруг прекратила болтовню и с застенчивой улыбкой обратила взор на поле. И тогда объявили его имя, и забитый почти до отказа стадион разразился оглушающим ревом. Когда она впервые увидела Чейза Уокера, ей сразу в голову пришли две мысли. Первая: Чейз был как милый маленький мальчик, с таким пронзительным взглядом живых глаз, что она ясно видела их со своего места. Их невозможно было не увидеть, потому что первое, что он сделал сразу после того, как поприветствовал друзей по команде «Кингс» и занял свое место, устремил взгляд на жену и улыбнулся ей. Вторая: он был настоящий гигант, и все стоявшие с ним в одной шеренге во время объявления имен казались лилипутами. Он состоял из одних мускул, держал грудь колесом и имел крепкие ляжки, которые напоминали ее собственные, только не колыхались, когда он бегал. Это было интересное сочетание, и Холли была не в состоянии отвести от него глаз. Внушительная фигура, что ни говори, даже при наличии будто бы не сходящей с лица добродушной улыбки. Как только закончилось «Знамя, усыпанное звездами»[22] и команды отправились каждая в свой дагаут[23], Аманда снова принялась рассказывать Холли о нюансах игры. Они обе с удовольствием смотрели матч, следили за счетом и записывали в специальную карточку, правда, совершенно не обращая внимания на Логана, который при этом совершенно не возражал. Они прекратили записи, когда стало понятно, что «Кингс» проиграют, хотя сам Чейз выступил неплохо. Когда матч закончился, все трое в помещении клуба ждали Чейза, который появился полчаса спустя. Маленького мальчика как не бывало, его сменил рыжеволосый, ухоженный и исключительно симпатичный джентльмен. Поцеловав жену и поздоровавшись с Логаном, Чейз протянул свою огромную многофункциональную ладонь Холли и поблагодарил ее за то, что пришла. Еще он извинился, что ему не удалось сделать так, чтобы ее первый опыт с «Кингс» окончился выигрышем. К счастью, Чейза отвлек какой-то репортер и отвечать Холли не пришлось. Несколько минут спустя спортсмен вернулся, и Аманда предложила пойти перекусить в тихое местечко, подальше от бейсбольной толпы. Чейз тут же признался, что умирает с голоду. Они оказались в местном суши-баре, и Холли и вправду прекрасно провела время, когда преодолела робость от встречи с «Золотым мальчиком» и лавины внимания, преследовавшей их, как только его узнавали. И надо отдать должное Чейзу, он проследил за тем, чтобы она все это преодолела, проявляя к ней живой интерес. Благодаря многочисленным поездкам «Кингс» он хорошо знал Торонто и просил Холли подробнее рассказать о своем прежнем месте жительства. Он даже сделал комплимент цвету ее волос, экзотически определив его как «коричный», отчего она залилась румянцем. Это не прошло незамеченным для Логана. Он почувствовал укол чего-то, что отказывался называть ревностью, и от этого еще больше разволновался. Все это было просто незачем, независимо, покраснела Холли или нет. Чейз всегда был печально известен как соблазнитель и заставлял женщин краснеть, уже когда Логан только познакомился с ним, и этой участи не избежала практически ни одна из бывших девушек Логана. Кроме того, не было секретом, что Уокеру нравились женщины в теле. Однако интересовало его только тело жены, и, несмотря на присущую ему харизму, желания сбиться с пути истинного у него не возникало. И потом, у Логана не было никакой заинтересованности в Холли, кроме профессиональной. В итоге Логан решил, что чувство это было совсем не ревность, а несварение желудка после хот-дога, который он съел во время третьего «иннинга»[24]. Чем раскованней становилась Холли, тем разговорчивей. Беседа текла свободно и накалилась, когда Аманда и Холли воспользовались удобным случаем и вдвоем набросились на Логана по поводу того, какой он жесткий на работе, прямо чуть ли не диктатор. – О боже, – усмехнулась Аманда, от избытка энергии чуть ли не подпрыгивая в своем кресле. – Ты видела, какое у него лицо, когда он считает повторы? Такое значительное и серьезное. Как у профессора математики! – Это, Аманда, называется умением сосредоточиться. Тебе бы тоже не помешало, – отпарировал Логан. Тут вступила Холли: – Слушай, Аманда, а когда уже заканчиваешь подход и он чуть ли не кричит «ты можешь!»? Обычно он так делает, когда я лежу на скамье для пресса c восемнадцатикилограммовой гантелью над головой. Хорошо, что при этом он меня страхует, а то я так пугаюсь, что чуть не роняю весь этот вес себе на горло. – И ты, Брут? – Логан вздохнул, покачал головой и улыбнулся Холли. Аманда продолжала: – Скажешь ему, что тебе больно. Сначала обзовет тебя размазней, а потом обязательно устроит так, чтобы каждое упражнение включало в себя ту часть тела, о которой ты имела смелость пожаловаться. – Холли никогда не жалуется. Это ваша личная особенность, миссис Уокер, – ответил Логан. – И, если честно, даже я не знаю, как обойти часть тела под названием «все». – Понятия не имею, о чем вы. Этот парень настоящий салага. У меня после тренировок ощущение как после дневного сна, – проявляя мужскую солидарность, сухо заметил Чейз. Логан тряхнул головой и рассмеялся. Он с гордостью принял подколку друга.