– Это не версия, а метод исключения, – терпеливо повторил Пирожников. – Если мы трое не убивали, то остается только он. – И какой у него мотив? – Я не знаю точно. Но Мишке очень деньги нужны. – Зачем? – Он игрок. Постоянно какие-то рулетки, лотереи, ставки спортивные. Не высыпается, подработки берет, ночами программы компьютерные пишет. Но лудоману, насколько я знаю, честных денег никогда не хватит. Возможно, клиента ему заказали, и он согласился, чисто бабла срубить. Но это только мое предположение. – А возможность убить у него была? – Почему нет? В операторской Мишка один. Когда зашел, вышел – никто не контролирует. Как пройти мимо камер, лучше всех нас знает – сам их устанавливал. – Вам Михаил не нравится? – сунулась я. – Не очень. – Почему? – Он некрасиво ест. И любит глупо шутить. Однажды мне в рюкзак руку от трупа подложил. Неприятно. – Только поэтому подставляешь? Пирожников ответил с неприкрытым раздражением: – Да сколько повторять вам! Я никого не подставляю! Рассказываю, как было на самом деле! – Выпей еще водки, – посоветовал Синичкин. – Нет. Я уже выпил четыре стопки. А шесть – это много. – Так выпей пять. – Слушай, что ты пристал? – окончательно взъярился Пирожников. – Какое тебе дело до моей водки? Есть вопросы – давай. Нету – вали. – Ты когда-нибудь раньше встречал покойного? – Н-нет. – Почему заикаешься? – Потому что думал. Я на квестах давно. И покойный на них часто ходил. – Откуда знаешь? – Тоже по телику сказали. И я сразу стал вспоминать: где мы могли пересекаться? – Вспомнил? – Да. В смысле, нет. Не пересекались. – А тебе что-то показалось в его поведении необычным, странным? – Нет. – А в поведении его девушки? – Ну… она реально боялась. Не притворялась, как многие девчонки, а честно – очень не хотела идти. А этот Руслан ее, видно, заставил. Хотя насильно на перфоманс тащить нельзя. Бывали случаи: у людей от страха реально крышу срывало. – Костя, а ты сейчас как? Без содержания или в отпуске? – вдруг сменил тему Паша. Пирожников пожал плечами: – Ромчик меня, конечно, попросил хотя бы неделю подождать. Но я думаю: закроют все равно «Школу танцев» после такой истории. Так что бегу с тонущего корабля. Уже на форумы кинул, что свободен. И несколько предложений получил. Выбираю. Я не удержалась: – Костя, а ты как вообще к людям относишься? Паша взглянул укоризненно, но Константина вопрос не смутил. Он спокойно отозвался: – Я терплю их рядом с собой. Но только в случае крайней необходимости. И поднялся: – Давайте, я вас провожу. – Спасибо за помощь, – протянул ему руку Синичкин. Костя на рукопожатие ответил – но с очевидным неудовольствием. А дверь за нами закрывал и вовсе со счастливой улыбкой на лице. – Жуткий тип, – прокомментировала я, едва мы вошли в лифт. – И тоже что-то недоговаривает, – кивнул Паша. – Так надо было колоть его! – Успеем еще. Колоть надо, когда у тебя есть козыри на руках. А их пока не имеется. – Но Роман, нам, похоже, врет – будто не знал, что Ольга употребляет. И может, конечно, у меня тоже мания… Но у тебя не возникло ощущение, что клиента покойного эти типы раньше встречали? Оба. И Роман, и Костя? – Не исключено, – кивнул Паша. – Что дальше делаем? – Надо пообщаться с остальными по списку. С Мишей, с Ольгой. Их версию услышим. И тогда уже от полной картины будем танцевать. Мне план действий показался слишком рассудочным и монотонным, но спорить с шефом я не осмелилась. * * * С десяти до полудня Михаил провел едва ни худшие два часа своей жизни. Следователь (тощая, климактеричная тетка, которую все называли Степановна) задавала кучу идиотских вопросов, а едва он хотя бы на минуту задумывался, начинала запугивать. Статья 307 – если соврешь, статья 308 – если вообще откажешься говорить. Или грозила, что достанет постановление, и он прямо сейчас превратится из свидетеля в обвиняемого. Миша с правоохранительными органами прежде сталкивался, очень их не любил и сейчас вертелся, словно уж на сковородке. Его аргументы – зачем стрелять в человека, кого видишь впервые в жизни? – словно о каменную стену разбивались. А когда тетка-следователь заявила ему в лицо: «Я знаю, что убил именно ты, и докажу это», администратор окончательно запаниковал. Мелких грешков за ним имелось немало. Сайты порнографические рисовал. Просроченные кредиты имел. Пару раз попадался на воровстве в магазинах. И если сейчас на него заведут уголовное дело – все его подвиги превратятся в отягчающие обстоятельства. – Почему в 22.47 не работала видеокамера? Не смей рассказывать, что сломалась. Где видеозапись? Мы все равно найдем! – давила Степановна. Запись находилась у него в кармане – в памяти телефона, – и Миша страшно боялся, что сейчас прикажут: все вещи на стол, мобильник конфискуют, взломают пароль… Но он прижимал ладони к груди, повторял и повторял: – Это техника! Она часто глючит! – В момент убийства? – усмехалась следователь. Доставала ордер на обыск, демонстративно выкладывала на стол, начинала заполнять… Михаил держался изо всех сил, но не сомневался: после допроса отправится он в камеру. И когда следовательница вдруг его отпустила, Анкудинов, словно в тумане, добрел до выхода. Миновал проходную. Присел на троллейбусной остановке. И долго там сидел, смотрел в одну точку. А потом выключил телефон и потащился куда глаза глядят. Нужно сделать одно важное дело, а потом бежать. Подписка о невыезде – просто бумажка. Из Москвы, уж точно, выбраться можно. Павел Синичкин