Зиновия одну за другой назвала все цифры телефонного номера своего бывшего любовника. – А это правда, что жена Архипова балерина? – Да, прима нашего театра. – Я не сильна в балете, – с виноватой улыбкой призналась Андриана. – Я бы посоветовала вам, даже если вы являетесь профаном в балетном искусстве, сходить на спектакли, в которых задействована Жанна Нестеровна Полевская. – Спасибо, – искренне поблагодарила Андриана Карлсоновна, восхитившись тем, как ловко Кудеярова опередила ее вопрос об имени жены Архипова. – Я хотела спросить вас… – Спрашивайте, – быстро проговорила Зиновия. И Андриана почувствовала, что той больше не хочется отвечать на ее вопросы, но все-таки спросила о том, что ее интересовало: – Как называется фабрика, принадлежащая Архипову? – «Манускрипт». – Кудеярова пожала плечами, давая понять, что в этом нет никакого секрета. – Почему манускрипт? – удивилась Андриана. – У богатых свои причуды, – ответила Зиновия бесцветным голосом. «В старину манускрипты, конечно, писались на коже. В Древнем Египте кожа, как писчий материал, ценилась выше папируса. Да и с латинского языка слово «манускрипт» переводится как – рукопись, оригинал, подлинник. Но на коже господина Архипова явно манускриптов никто не пишет. Поэтому придется принять версию Зиновии о том, что у богатых свои причуды. Хотя в отношении современных богачей правильнее было бы сказать – у каждого из них в голове свои тараканы». Чтобы не потерять с таким трудом завоеванное расположение Зиновии, Андриана решила больше не раздражать ее своим присутствием и стала прощаться. Кудеярова не скрывала, что перспектива ухода Андрианы принесла ей облегчение. – Зиновия Ефимовна, я больше не буду вам досаждать, только оставлю свою визитку. – Сыщица протянула Кудеяровой пластиковый прямоугольник. – Но я все вам сказала, – глаза Зиновии сверкнули, – и мне нечего добавить. – Да я не для этого, – смущенно потупилась Андриана. – Для чего же тогда? – насмешливо хмыкнула Кудеярова. – Вы, Зиновия Ефимовна, сказали, что у вас в конце лета свадьба, а я в начале нашего разговора пообещала вам баночку варенья. Так вот, если вы мне позвоните, я презентую вам две и даже три банки шведского варенья в виде подарка к свадьбе. – Щедро! – рассмеялась Зиновия. И Андриана поняла, что ее раздражение прошло, и она больше не воспринимает ее как назойливое насекомое, бьющееся о стекло. По крайней мере, Андриане показалось, что расстались они почти подругами. Глава 20 Теперь же, пока Андриана еще не растеряла энтузиазма и целеустремленности, она решила позвонить самому Архипову. Владельцу заводов и пароходов. И будь что будет! «Умеют же люди устраиваться», – подумала Андриана. Вот она всю жизнь была отличницей! Школу окончила с золотой медалью. Институт с красным дипломом. На работе была неутомимой труженицей, к своему делу относилась ответственно. Ее ценил директор, уважали коллеги, и дети никогда не садились ей на голову. Казалось бы, жизнь удалась. Ан, нет! Что мы имеем в итоге? Хором каменных она не нажила. Пенсию, правда, заработала, но, как говорит подруга Лео, пенсия эта курам на смех. А ведь она тридцать пять лет отдала школе. Это уже потом Андриана поняла, что деньги в нашем мире приобретаются вовсе не трудом, ответственностью и преданностью своему делу. Для того чтобы разбогатеть, нужны совсем иные качества. И зря, наверное, она впитала с молоком матери уверенность в том, что «скромность украшает человека». Как показала жизнь, в наше время, а может быть и во все другие тоже, более актуальным является выражение «Наглость второе счастье». Андриана тяжело вздохнула. Чего греха таить, она до сих пор не могла расстаться с идеями равноправия и братства. Когда однажды Андриана, возмутившись по этому поводу, пожаловалась Леокадии, та ответила: – А не надо было клювом щелкать. – Что же я, по-твоему, могла сделать, будучи завучем школы? – Как что? – приподняла брови Леокадия, – приватизировать школу, превратить ее в частную гимназию и стричь капусту с богатеньких буратиночек. – С каких еще буратиночек?! – С богатеньких! – Где бы я их взяла? – Наивная ты, Мальвина! Я имела в виду родителей, которые могут позволить себе учить детей в частных школах. – Вечно ты выдумываешь всякие несуразности, – ответила подруге Андриана. А в голове ее промелькнуло, можно подумать, сама Лео клювом не щелкала. Ведь она тоже не разбогатела. Но надо отдать Леокадии должное, у нее есть целых два друга сердца и всего остального, за которыми она как за каменной стеной. Хотя каменной стеной в полном смысле этого слова можно было назвать только генерала сухопутных войск в отставке Андрея Яковлевича Полуянова. Вот уж действительно стена! Основательная! Комар не проскользнет. Профессор же романо-германских языков Иннокентий Викентьевич Лавидовский, образно говоря, представлял собой скорее резную изгородь с воздушными просветами, всю обвитую розами, виноградом и другими чарующими изысками в виде стихов, цитат и высокой прозы романо-германских народов. Однако стоит признать, что эта литая изгородь была из чугуна, и когда надо Лавидовский мог быть твердым и настойчивым. Он пользовался большим уважением у коллег, студентов, его голос немало значил в научном мире. Вертеть собой он позволял только Леокадии, да еще терпел придирки несносного Аристарха Ильича, попугая Лео. Полковник Полуянов раскусил Лавидовского почти сразу и относился к нему с уважением. Иннокентий Викентьевич отвечал Андрею Яковлевичу взаимностью. У Полуянова была дача, которую он обожал, и профессор из всех своих заграничных поездок привозил полковнику новые сорта фруктовых и декоративных растений. Мужчины могли часами обсуждать, где посадить привезенную культуру и как за ней ухаживать. Лавидовский не чурался физического труда, он натягивал на свои холеные руки перчатки и в поте лица трудился на даче полковника. Леокадия тоже обожала дачный участок Полуянова, но ей нравилось не работать на нем, а отдыхать и наслаждаться красотой и плодами труда других. Она часами лежала в гамаке или сидела в кресле из ротанга на террасе с книгой в руках, гуляла по дорожкам, собирала цветы, лакомилась ягодами. Мужчины не роптали. И лишь однажды случился форс-мажор: Лавидовский заболел. Менее подходящего времени для своей болезни, чем разгар дачного сезона, Иннокентий Викентьевич выбрать не смог. Нужно было убирать урожай, а у полковника не хватало ни рук, ни времени, ни сил. И тогда он сказал Леокадии – по закону чрезвычайного положения за загубленный урожай можно угодить под трибунал. – Шутить изволите, Андрей Яковлевич? – удивилась Леокадия. – Какое еще чрезвычайное положение? У нас мирное время. – Я посмотрю, как ты запоешь, когда останешься в зиму без яблок и ранеток, без солений, варенья и компотов. – И без «живой вишни»? – не на шутку перепугалась Леокадия. – Без, – подтвердил ее худшие предположения Полуянов и добавил с нескрываемой печалью: – И без наливки, и без вишневого пива. Глядя на его лицо, искаженное невыразимым страданием, Леокадия вздохнула и засучила рукава. – Это же просто крепостное право, – ворчала она себе под нос, не прекращая пахать с рассвета до заката. Когда выздоровевший профессор приехал на дачу, она пообещала придушить его. – За что? – спросил он удивленно. – Ты что, не мог заболеть зимой?! – рявкнула любимая женщина. – Так я же не нарочно, – пискнул профессор. И тут появился полковник и спросил Леокадию ласково: – Лео, моя девочка, тебе понравилось играть в рабыню Изауру? – С ума сошел! – возмутилась Леокадия. – Тогда не травмируй только что выздоровевшего человека и не подрывай его здоровье. Леокадия подумала, что полковник, пожалуй, прав и решила, что до следующего дачного сезона профессора нужно холить и лелеять хотя бы из чувства самосохранения. Аркадий Яковлевич включил связь, но отозвался не сразу, вероятно, внимательно изучал неизвестный ему номер телефона. Потом спросил тоном сытого хищника: – Кто это? – Здравствуйте, я Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль. – И что с того? – Я разговариваю с Аркадием Яковлевичем Архиповым? – Допустим. Но кто вы такая? – Я детектив… – Ах, детектив! – рявкнул он. – Вот вы-то мне как раз и нужны! – Я? – растерялась Андриана от его стремительной атаки на нее. – Но зачем? – Вы еще спрашиваете! После того как сами же меня домогаетесь! – Я вас не это самое, – пробормотала обескураженная Андриана Карлсоновна. – Чего вы не это самое? – переспросил он сердито. – Я вас не домогаюсь, – начала оправдываться она. – Вы еще скажите, что вы и слов-то таких не знаете, – проговорил он насмешливо и вдруг рявкнул: – Хватит строить из себя целочку! Чтобы через пять минут была у меня в кабинете со всеми документами! «Да он псих, – подумала Андриана Карлсоновна и воздохнула, – но встретиться с ним мне все равно придется». К этому времени она уже взяла себя в руки и спросила: – Где вы находитесь?