Некоторым необходимо, чтобы их подтолкнули. Я подхожу к нему и с мрачным взглядом вырываю из его рук бутылку. Он хмурится, собираясь возмутиться, но я твердо произношу: – Ага, вот именно. Ты жив. Так что заканчивай вести себя как неблагодарный придурок и скажи спасибо. Некоторым так не повезло. С этими словами я выкидываю бутылку в мусорку и, подхватив свою куртку, пулей вылетаю из квартиры. * * * Перед церковью целая толпа. Не то чтобы меня это удивляло. Итан был не единственным, кто героически отдал свою жизнь в ту ночь. В нескольких шагах стоят два катафалка, и от этого у меня бегут мурашки. Я издалека узнаю Офелию, одетую во все черное. Интересно, как ей удается не разрыдаться. После смерти Сары я две недели не могла выйти из дома. – Мы пойдем присядем, – говорит Джейсон Лоану, который вместе с остальными будет нести гроб. – Удачи. Он берет меня за руку и проводит внутрь здания. Виолетта вскоре молча к нам присоединяется. Когда мы садимся между другими приглашенными, я тайком поглядываю на Джейсона. Сегодня утром он пришел к нам домой трезвым и чисто выбритым. И когда он грустно мне улыбнулся, я поняла, что моя тактика «по-плохому» сработала. – Я рада, что ты здесь. Он улыбается в ответ, сжимая зубы так сильно, что кажется, его челюсть вот-вот треснет. Его взгляд блуждает по толпе, а затем он наклоняется ко мне: – Я заметил там знакомого. Поздороваюсь с ним и вернусь. Я киваю, и он уходит. Мы с Виолеттой остаемся наедине. Она ни разу не раскрыла рта; это на нее не похоже. Когда все занимают свои места, начинается церемония. Я привстаю на цыпочки, пытаясь найти Джейсона, но его нигде не видно. Лоан и остальные шагают к алтарю, держа на плечах гроб, и это грустнее всего, что я когда-либо видела. Сначала я думаю, что Джейсон не мог уйти незамеченным, но, ища его взглядом, я понимаю, что он бесследно исчез. Церемония заканчивается очень красиво. Слова близких слушать тяжелее всего, в особенности речь его матери. Ее спасает Офелия. Я вспоминаю, что Итан заставил нас пообещать в тот вечер. «Можешь попытаться позвонить ей и сказать, что я ее люблю?» «Зои, ты меня слышишь? Убедись, что он это сделает. Я тебе доверяю». Он познакомился с Офелией всего несколько месяцев назад, но уже был уверен, что она – любовь всей его жизни. После нашего двойного свидания он отправил мне сообщение по поводу тех ее неподобающих слов: «Не знаю, через что ты прошла, и не собираюсь об этом спрашивать. Просто хочу, чтобы ты кое-что знала: ты особенная. Не обращай внимания на тех, кто пытается помешать тебе сиять». Я никогда не смогу забыть его слова. Закончив с прощаниями, я отправляюсь на поиски Джейсона. Волнуясь, я блуждаю между приглашенными. Я боюсь, что он где-то пьет, хоть и стараюсь в него верить. Он справится, я точно знаю. Через несколько минут я нахожу его за церковью в компании с другим мужчиной. Они оба смеются и курят – и я сразу же понимаю, что не просто сигарету. – Джейсон. Он оборачивается ко мне, пойманный с поличным. Его глаза покраснели – признак того, что он плакал, – а улыбка тает, как снег на солнце. Увидев меня, он передает косяк своему новому другу. Я сверлю последнего взглядом, и в конце концов он нас оставляет. Тишина становится все тяжелее. Мы играем в гляделки; я не жду от него объяснений, я знаю, что его не было на церемонии. Он соврал мне, чтобы получить возможность выйти и накуриться. В конце концов Джейсон не выдерживает моего молчания. Он вымученно смеется, сбивчиво дыша. – Это было слишком тяжело. Я молча и с состраданием киваю. – Мне жаль… Я не смог остаться. Черт, я сам не понимаю, что творю, – говорит он, закрывая руками лицо. – Мне так жаль. – Ничего страшного. – Я не справляюсь, Зои. Не знаю, как люди это делают, и при этом, боже мой, я чувствую себя таким эгоистом! Как будто у меня нет на это права, понимаешь? Потому что это его родители должны сходить с ума, не я. Я – никто. Но все равно… Я скучаю по нему. – Джейсон, ты только что потерял друга. Грустить – это не эгоистично. То, что ты не понимаешь, как с этим справляться, – вполне объяснимо. Тебя никто не винит. – Разве это не ты сказала мне заканчивать вести себя как «неблагодарный придурок»? – шутит он, подходя ближе. Мои губы изгибаются, и я беру его за руку. Наконец-то я вернула его – того Джейсона, в которого влюбилась. – Хотела тебя немного подтолкнуть. Просто пообещай, что перестанешь пить, хорошо? Если увязнешь в этом, то умрешь. Достаточно посмотреть на мою мать. Джейсон дает обещание и благодарит меня, целуя в щеку. Когда я спрашиваю, готов ли он, он кивает, и я веду его за собой. С грехом пополам нам удается добраться до Офелии. Когда она наконец замечает нас, я машинально притягиваю ее в свои объятия. Вместо Итана. Она улыбается и обнимает Джейсона, как ребенка, которого нужно утешить. – Мы просто хотели сказать… – начинает он. – Итан очень тебя любил. Вот. Черты лица Офелии искажаются, предательски выдавая ее эмоции, и в итоге она опускает глаза, пытаясь скрыть слезы. – Спасибо… Я знала, но приятно это слышать. – Не стесняйся звонить, если тебе что-нибудь понадобится. В конце концов мы оставляем ее и идем к машине. Мы с Джейсоном не обмениваемся ни словом. Я хотела бы спросить его о нас с ним, хотела бы сказать, что записалась на понедельник к врачу и что мне страшно… но подходящий момент так и не наступает. Поэтому я просто делаю вид, что все хорошо. Потому что так легче. 35 ЗОИ – Взгляни-ка на этого. – Нет, Тьяго, перестань, ради бога! Оттого что ты показываешь мне фотографии толстых младенцев, я не передумаю. Он прожигает меня взглядом, убирая свой телефон. Я неуверенно бросаю на него взгляд, а затем сдаюсь: – Ладно, хорошо, дай посмотреть. – Ха! – обвиняет меня он, тыча пальцем. – Никто не может устоять перед толстыми младенцами! Я закатываю глаза. Маленький мальчик, которого он мне показывает, и в самом деле очарователен. Мне вдруг хочется укусить его за маленькие пухленькие щечки, и это отвратительное желание заставляет меня поморщиться. – Напомни-ка, зачем именно мы сегодня встретились? – Просто так. Просто формальности ради, чтобы подтвердить мою беременность и обсудить… разные варианты развития событий. Тьяго молча кивает, держа в заложниках мою ладонь. Мы решили пойти пешком и насладиться парижским солнцем. – И почему же ты позвала меня, а не папочку? – Не хочу, чтобы он надумал себе чего-то не того… да и к тому же у него сейчас голова другим занята. Не хочу добавлять ему беспокойства. Хотя я чудовищно по нему скучаю. Серьезно, я словно заболела. Я умею скорбеть, но это сильнее меня. Я думаю о Джейсоне с утра до вечера. Теперь, когда он взял себя в руки, у меня больше нет повода приходить к нему, пусть даже перед Виолан мы делаем вид, что у нас все в порядке. Стыдно признаться, но после ужаса того темного дня на меня одна за другой начали обрушиваться хорошие новости. Я более чем на неделю отложила все свои дела, и мои подписчики это поняли. И все-таки я видела, что мое видео с каминг-аутом навело шуму. Настолько, что его подхватили и стали репостить ЛГБТ-аккаунты. Все это теперь кажется таким далеким…