– Не бойся, скоро все закончится, – улыбнулась ей в ответ Тала, и в уголке ее рта неожиданно мелькнула маленькая озорная ямочка. – Вперед! Церанцы! За мной! Прогоним врагов с нашей планеты! – закричала Тала забираясь на спину цераптица с лучистыми глазами. И вся стая послушно поднялась вверх, а церазвери, как по команде, задрали к небу морды и протяжно завыли. Лиза тоже подняла голову и увидела, что все небо над Церой стало пегим от смешения неболетов и крыльев цераптиц. Церанцы, принявшие свой исконный облик, ожесточенно дрались, выгоняли врага изо всех уголков своей планеты. И перепуганные воины Сарапа, наперегонки улетали прочь, думая только об одном, – как поскорее покинуть эту негостеприимную планету, еще недавно казавшуюся такой мирной и беззащитной. От увиденного голова девочки закружилась еще сильнее, а к горлу подступила противная тошнота. Она легла на землю, и в ее ушах еще громче и явственнее зазвучал шум битвы. Пролетающая мимо цераптица, словно привидение на звездном небе, махнула девочке крылом. Только в отличие от привидения, крыло у птицы было черным как сама ночь. И внезапно Лизу накрыла непроницаемая темнота. Она попробовала вздохнуть, но воздуха катастрофически не хватало и, издав сдавленный крик, Лиза потеряла сознание. У постели больной Когда Лиза открыла глаза, ее по-прежнему окружала темнота. Первым делом она пошевелила руками. Они прекрасно двигались, и Лиза облегченно вздохнула. Дышалось ей тоже легко и свободно. Голова не болела, сердце билось ровно и едва слышно. И внезапно девочку озарило. Да она же дома! Лежит в своей собственной кровати. Просто фонарь за окном опять перегорел, поэтому-то ее и окружает темнота. – Мама, мамочка! – громко закричала Лиза. Откуда-то издалека раздался тихий звук поспешных шагов. Над кроватью девочки склонился темный силуэт, и она почувствовала, как мягкие руки коснулись ее лба. – Все в порядке! Ты – в безопасности. Спи. Сейчас ночь. Завтра обо всем поговорим. Ты устала, тебе надо отдохнуть – раздался нежный шепот, вот только Лиза никак не могла узнать, кому же он принадлежит. Внезапно ее накрыла сильная слабость и, вновь закрывая глаза, Лиза покладисто пробормотала: – Ну хорошо. Я уже сплю. Когда Лиза проснулась во второй раз, в комнате было уже светло. И ей сразу стало ясно, что она все еще находится на Цере. Ее взгляд остановился на очень красивом рисунке, изображенном на потолке неизвестной комнаты. Церазвери и цераптицы, изображенные на фоне голубого неба, задумчиво взирали на девочку, сверху вниз, словно размышляя, – доверить ей свою тайну или нет? – А я уже итак все знаю, – пробормотала Лиза. Повернув голову, она увидела Воробья. Он спал в глубоком кресле, свернувшись калачиком. Его рот был полуоткрыт, а руки сложены на груди. Воробей спал тихо и даже слегка улыбался во сне. Лиза осторожно села и огляделась по сторонам. Она никогда раньше не была в этой комнате. Стены, окрашенные в нежно-розовый и небесно-голубой цвета, кровать с балдахином, большое зеркало, стол, заставленный милыми девчачьими безделушками – все свидетельствовало о том, что это была спальня девушки. Лиза медленно сползла с высокой кровати и, стараясь ступать тихо, чтобы не разбудить Воробья, подошла к окну, зашторенному плотной портьерой. Резко ее отдернув, девочка вскрикнула от неожиданности. За окном, мерно помахивая огромными крыльями, в воздухе висел Флафин. Его грустные голубые глаза тут же загорелись счастливым огоньком, стоило ему увидеть Лизу. – Флафин, что ты тут делаешь? – радостно спросила Лиза, поспешно открывая створку рамы. – Тебя навещаю, – ответил Флафин. – Ну наконец-то ты пришла в себя, и эти бесконечные околооконные бдения закончатся, – раздался как обычно недовольный голос Помпона. Наставник по-прежнему был на своем месте. Раскачиваясь на мохнатом плече церазвераптица, Помпон изо всех сил старался сохранить свой обычный, невозмутимый вид. Но по его блестящим черным глазкам было видно, что он тоже рад видеть Лизу. – И долго ты здесь … висишь? – обеспокоено спросила девочка, присаживаясь на широкий подоконник. – Да нет, не особо долго, – улыбнулся Флафин, и Лиза робко погладила его по мягкой, чуть курчавой шерсти. – Ничего себе – недолго! – возмутился Помпон. – Вы – племянница королевы – изволите дрыхнуть уже целую неделю, – поспешил уточнить он. – Вашему дружку Воробью повезло – он-то почивает в удобном кресле. Уже всю сидушку, наверное, протер, скоро обивку менять придется. А мы с Флафиным здесь висим. Мне ветром все уши продуло. – Целую неделю! – воскликнула Лиза. – И все это время ты был здесь? – Нет, я навещаю тебе всего семь или восемь раз в день, – успокоил ее Флафин. – Внутрь замка из-за своих размеров я не прохожу. Вернее, в главный вход прохожу, а вот лестницы здесь очень узкие, так что я смотрю на тебя отсюда. – Флафин, ты уже знаешь, что Места Силы больше нет? – с жалостью глядя на друга, спросила Лиза. – Это ничего, ты не расстраивайся, – поспешил утешить девочку Флафин. – Я даже рад, что выгляжу вот так. Мой папа мною гордится. И мама тоже. И Пурвис и Дийна. Представляешь, я – единственный в Краспо церазвераптиц. Живое воплощение наших пращуров. Меня больше никто не дразнит, – немного помолчав, добавил он. – Да уж, сейчас это было бы затруднительно, – раздался за спиной Лизы веселый голос Воробья. – Хотел бы я посмотреть на тех, кто осмелится над тобой насмехаться! Улыбнувшись девочке, он уселся на другой конец подоконника и приветственно потрепал Флафина по мохнатому плечу. – Помпоныч, тебе тоже привет! Тебя еще не выгнали с работы без выходного пособия? – поддел он наставника. – Когда церанцы узнали, кто они есть на самом деле, и увидели себя в истинном обличии, то поняли, что их «разносердцевые» сородичи гораздо более совершеннее, чем просто церазвери и цераптицы. Теперь Флафину не придется определяться, к какому роду он принадлежит. Его род – церазвераптица – самый лучший! Ты видела его в бою? Да он же творил чудеса! – Мы вместе их творили, – скромно заметил Флафин. – И Помпон тоже помогал. – О! Еще как! Да если бы Помпоныч, жертвуя своими зубами, не перегрыз твои веревки, ты бы до сих пор валялся на земле, нюхая сапоги воинов Сарапа, – сказал Воробей. – Смею заметить, что на такое решится не каждый наставник, – не преминул заметить Помпон. – Например, заслуженная наставница Навона, навряд ли способна на такое самопожертвование. Я ее, кстати, недавно встретил. Бедняжка! Вся в растрепанных чувствах! Похоже, нервный срыв у нее не за горами, – со скрытым ликованием в голосе сообщил Помпон. – За последнее время воины Сарапа изрядно пощипали ее шерсть, арестовывая всех, на чьих плечах ей удалось примоститься. Ох, бедняжка, бедняжка, – счастливым голосом почти пропел Помпон. – Хорошо, что мы прогнали их прочь с нашей планеты. Теперь она хоть немного успокоится. – Да, когда все церанцы, приняв свой истинный облик, стали церазверями и цераптицами, мы погнали этих гадов до самого края Галактики, – восторженно подтвердил Воробей. – Думаю, теперь они никогда не решатся снова высадиться на Цере. – Так все эти церазвери и цераптицы, которых я видела, это не галлюцинации? – спросила Лиза, проводя рукой по лбу. – Я думала, что у меня просто разыгралось воображение. – Какое там! – взмахнул рукой Воробей, в порыве чувств чуть не вывалившись из окна. – Это была битва, настоящая доисторическая битва! – Говорю же тебе, мы надрали им… В общем, они получили по заслугам. Бежали с планеты так, что только их черные каски мелькали. – А Сарап? – уточнила Лиза. – Тоже, гад, сбежал! – с досадой ответил Воробей. – Не удалось его прижать. – Мы с Флафиным преследовали его до самого края неба. Но потом он все же оторвался от нас. Если бы таких, как Флафин – церазвераптиц – было побольше, мы бы непременно его повязали! – Так церанцы теперь все такие, как были раньше? – поинтересовалась Лиза. – А ты что, ничего не помнишь? – сочувственно спросил Флафин. Лиза растерянно помотала головой. Последнее, что сохранилось в ее памяти – это взмах черного крыла цераптицы. – Я помню только сражение и то не до конца. Я слабачка – потеряла сознание. И не то что не участвовала в битве, а даже толком ее и не видела. Лиза перехватила быстрые взгляды, которыми обменялись Флафин и Воробей. – Вы что-то от меня скрываете? – тревожно спросила она. – Вообще-то это все твоих рук дело, – немного помолчав, ответил Воробей. – Ты же у нас Управитель Временем. Ты повернула его вспять, и на короткий срок все здесь стало так, как в давние-давние времена. Этого периода хватило, чтобы прогнать воинов Сарапа. Но потом все опять вернулось на свои места. Так что наша победа – это твоя заслуга. Ты, вообще-то, у нас герой! – Стоп! Ты что-то путаешь! Я не могла повернуть время, – запротестовала Лиза. – У меня же руки были в этих дурацких перчатках! – Слушай, я не в курсе подробностей. Нам с Флафиным вообще-то велели про это не болтать. Это вроде как тайна. А за разъяснениями обращайся к своей тете. Она тебе все лучше меня объяснит, – уверенно заявил Воробей. – К тете? Она здесь? – прошептала Лиза, машинально прикладывая руку к груди. – Здесь, – загадочно усмехнулся Воробей. – Это ее детская спальня, – обводя рукой комнату, сообщил он. – Она ухаживала за тобой все это время. Можно сказать – не отходила от твоей постели. Мы, кстати, с ней подружились, – похвастался Воробей, и Лиза с удивлением уловила в его голосе гордость и плохо скрываемую радость. И это было странно. Ведь Воробей никогда не любил тетю Ладу, да и как он мог с ней подружиться после того, что она совершила? – Ого, пахнет молоком и чем-то печеным, – неожиданно сказал Флафин, поводя носом. – Наверное, это твоя тетя идет, – воскликнул Воробей, торопливо соскакивая с подоконника. – Давай-ка, забирайся обратно в постель, а то она меня отругает за то, что я плохо ухаживаю за болезной. – Но как же Флафин? – растеряно оглянулась Лиза, взволнованная новостью о тете. – Он что, так и останется тут? – Флафин, и, правда, что ты там болтаешься, как воздушный шарик на веревочке? Окно же большое, Давай, забирайся через него. – Да неудобно как-то, – смутился стеснительный Флафин. – Мне в принципе и здесь хорошо. – А мне плохо! – вмешался Помпон. – Не будь эгоистом! И вообще, отказываться от приглашения невежливо. Вспомни правила хорошего тона, которым я тебя учил. Давай-ка, шевели крылышками, залетай в окошко! Иначе твой бесценный наставник заработает себе воспаление легких! Пока Флафин, подгоняемый Помпоном, карабкался на подоконник, Лиза, подталкиваемая в спину Воробьем, легла в кровать и накрылась одеялом. Известие о том, что ее тетя сейчас войдет в эту комнату, сильно взволновало девочку. В ее душе боролись противоречивые чувства. И она смотрела на дверь не зная, чего она больше хочет, – чтобы та поскорее открылась или не открывалась вовсе. Между тем, невзирая на противоречивые желания девочки, дверь тихо распахнулась и в спальню с подносом в руках вошла Тала. На ее груди весело поблескивал золотой медальон в форме пятилистника, отбрасывающий на лицо женщины светящиеся блики. И тут Лиза с удивлением заметила, каким нежным и сияющим стало ее лицо. Оно словно оттаяло, обретя мягкость и цвет. Лиза вглядывалась в ее голубые глаза, щеки, покрытые ровным румянцем и ямочку в уголке улыбающихся губ. И внезапно Лиза поняла, что Тала была чем-то очень взволнована и одновременно чему-то очень рада. Только вот чему? – Как хорошо, что это вы! – радостно воскликнула Лиза, откидывая одеяло и садясь на кровать. Напряжение, сковывающее девочку, сразу же исчезло. Появление вместо королевы кухарки Талы давало ей возможность немного прийти в себя и морально подготовиться к предстоящей встрече с тетей. – Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила Тала, ставя на столик рядом с кроватью поднос с вкусными сахарными булочками и чашкой молока. – Прекрасно, – честно ответила Лиза, потянувшись за булочками – Вот и замечательно, – улыбнулась ей в ответ Тала, – Я видела, как вы разговаривали у открытого окна, – укоризненно глядя на Воробья, сказала Тала. – Лиза, тебе еще рано вставать. По крайней мере, еще один день надо побыть в постели. – Лада, прости. Она воспользовалась тем, что я немного отвлекся, и коварно проскользнула мимо меня к окну, – засмеялся Воробей. – Лада? – удивленно повторила Лиза, хлопая ресницами. – Ты сказал Лада? – Видишь, ли, Лизонька, – неуверенно начала Тала, присаживаясь на край кровати и беря девочку за руку. – Дело в том, что твоя настоящая тетя – я. Это меня зовут Лада. Когда я сбежала из замка, то скрывалась под именем Тала. Так мой отец называл мою маму Наталью. – Нет! Вы – Тала – дочка Наблюдателей, живущих в «Говорящем лесу», – взволнованно возразила Лиза. – Мы же там вас встретили! – Да, все верно. Но я не понимаю, о каких Наблюдателях ты говоришь, – удивленно произнесла женщина, успокаивающе гладя Лизу по руке. – Я там жила совершенно одна. – Но как же так? Я ничего не понимаю! – сжала руками голову Лиза, растеряно глядя в голубые глаза женщины, внезапно показавшиеся ей очень похожими на ее собственные. – А кто же тогда та, первая тетя Лада, которая привезла меня сюда? – Это сообщница Сарапа – Лисодундрия. Она воспользовалась моим именем, чтобы заманить тебя на Церу. Они действовали с Сарапом сообща. Она тоже с Галгедона, как и он. Сарап обещал сделать ее королевой Церы, – взволнованно рассказывала вновь обретенная тетя. – Так вот почему все называли ее Чужестранкой! – прошептала Лиза. – Теперь я понимаю, за что на нас так обозлился отец Флафина.