Мадам повела подбородком в сторону, где уже переминались с ноги на ногу пять юных красавиц. Фигуристые, губки бантиком, глазки по пять копеек — все как местному обществу нравится. На их фоне тощенькая блондиночка и впрямь смотрелась как-то не очень прибыльно. — Так и быть. Еще двух, — буркнул бородатый надсмотрщик, прекрасно слышавший наш разговор. — Барон доволен вашими успехами за последний месяц, так что разрешил расширить состав, если у вас возникнет желание. Лалика царственно кивнула, и побледневшую пуще прежнего девочку отвели тычками к остальным пяти. Зря пугается — тем, кто остался, будет еще хуже. Лалика ткнула пальцем в еще одну красотку с бюстом, и мы покинули бывший склад так же помпезно, как и появились. Когда мы сели обратно в авто, я повернулась к мадам. — У меня есть небольшая просьба. По поводу той девочки, последней, что мы только что взяли в штат. — Поняла уже, что тебе она приглянулась. Сочувствие тебя когда-нибудь погубит, — проворчала мадам. — Чего ты хочешь? — Давайте мы ее на кухню отправим. Кухарка недавно жаловалась, что картошку чистить некому. Ну и по мелочи — порезать там, подать. Может, помощницей в бар? — Какая кухня? Какой бар? Она же девственница — редкий товар! Можно неплохо заработать. Скажем, фунт за первую ночь? Да и потом можно ещё недельку изображать невинность, — прикинула выгоду Лалика. Меня передернуло. Внутренне. Внешне я старалась держать лицо. — Вы же ее видели. Какие клиенты? Она ребёнок еще. К тому же с правого берега. Загнётся под первым же — гляньте, ее ветер носит. Тут кормить надо, а может, и лечить. Пусть пообвыкнется, перестанет бояться. Не кусаются же у нас, в самом деле. Лалика вздохнула. Она уже начала привыкать к моим странностям. В конце концов, заведение преуспевало благодаря моим нововведениям, хотя кто бы мог подумать, что если работать меньше — будут платить больше. Мадам согласно кивнула, и я подавила радостный писк. Радоваться-то особо нечему. Девяносто пять человек пошло дальше, в заведения уровнем ниже, где далеко не так все благостно и весело, как у нас. Глава 11 Новый год подобрался незаметно. Казалось, только вчера я осваивалась в теле принцессы, боролась с настоятельницей за подарки и строила планы на будущее с Хилли. И вот — прошло меньше года, я сижу в борделе и прикидываю, как бы нам с девочками еще увеличить доходы. Смена года в этом мире отмечалась насколько возможно помпезно — на правом берегу. На левом копили пару месяцев, чтобы хоть в эти два дня поесть досыта. Как год встретишь, так и проведёшь — в эту примету верили в любом мире. Сбывалась она только не у всех. Я заранее выспросила у девочек, как здесь принято праздновать. Ссылалась на пребывание в пансионе — и не врала, что характерно. Там Новый год был такой же день, как и прочие, только кормили чуть обильнее. Не могу сказать, что вкуснее. А во дворце я в эту ночь обычно вообще оставалась одна. Кормилица шла праздновать к семье, за мной оставалась приглядывать какая-то из сильно не довольных этим горничных. Даже огненное шоу, которое вроде как устраивали столичные маги, я не видела ни разу. Окна моей спальни выходили на другую сторону, даже если бы захотела — ничего не разглядела. Но я, как приличная девочка, шла спать вовремя, поэтому пропускала все самое интересное. Собственно, первое, что все вспоминали, — это еда. Обильное застолье, прямо как у нас. Подарки если и дарили, то на правом берегу. Немногочисленные девочки с аристократическим прошлым вспоминали эту традицию с ностальгией. Про елку и украшения к ней никто не слышал, хотя елки в принципе в этом мире водились. Наверное, сказалась разница в фольклоре. Учитывая наличие магов земли, цветущие зимой деревья никого не удивляли, а значит, и подражать было нечему. Мне же очень хотелось хоть какого-то знакомого праздника. Так что застолье я предоставила организовывать кухарке, наказав не экономить, и договорилась с Дениз о не совсем традиционном заказе ее родичам в деревне. Огромная пушистая зелёная красавица едва втиснулась в распахнутые настежь двустворчатые двери даже в свернутом и обвязанном виде. Через пару дней привезли заказ от стеклодувов. Бригадир завода обрадовался дополнительной подработке и возможности утилизировать отходы с прибылью для себя, даже скидку сделал. Еще бы, ему только часы работы паре мастеров оплатить нужно было, материал уже был готовый — выбраковка. Битые осколки неудавшихся изделий чуть подшлифовали, чтобы не царапались острыми краями, припаяли дужку, в которую продевалась металлическая нить, — и елочная игрушка готова. Кроме того, я заказала пару десятков шаров на пробу, с теми же дужками для крепления. Получилось неплохо. Не хватало, конечно, росписи, но я не специалист в таких вопросах. Судя по горящим глазам бригадира, задумка ему понравилась. Чувствую, начнём мы новую моду. Вот пусть он сам роспись и придумывает. Елка встала напротив бара, по другую сторону сцены, как влитая, будто была там все это время. Саму сцену украсили стеклянным дождиком — мелкие прозрачные бусины нанизали на нитки и подвесили под потолком так, чтобы они чуть не доставали до голов танцовщиц, покачиваясь где-то в вышине. Новый год выпал на выходные, поэтому мы дали всего один тематический концерт в пятницу. Девочки уже не стеснялись предлагаемых мною костюмов и без возражений нарядились развратными зайчиками и лисичками с меховыми юбочками по колено и накладными хвостами. Я была чёрной кошечкой — примета, опять же, здесь известная — и бегала все представление от преследовавших меня зверей. Натуральный утренник в детском саду получился, только с оформлением для взрослых. Мадам недавно заметила, что все больше мужчин бронируют столики заранее, но все меньше заказывают ночи с девочками. Она решила со мной посоветоваться, не стоит ли сбавить цену за ночь, чтобы вернуть бабочкам былую популярность. Вызвала в кабинет в канун Нового года, налила по традиции коньяку в пузатый снифтер и изложила проблему. — Мы не делаем положенный бюджет? — уточнила я с замиранием сердца. Лалика пожала плечами. — Да нет, наоборот, доходы растут. Процент с бара, столики — пока в общей сумме получается обычный наш оборот, меня волнует, что девочки стали меньше зарабатывать. Я мысленно потёрла руки. Именно к этому я шла все это время. — Намекните посетителям, что танцовщицам можно засовывать монеты в чулки. Или заведите специальную коробку для чаевых. А девочек можете вообще снять с постоянного расписания. Пусть только танцуют, а спят с теми, с кем сами захотят пойти. Или не спят, если не захотят. Им лучше теперь постоянную зарплату выделить. Посчитайте, что они в среднем зарабатывали в лучшие дни, и выдавайте постоянно. Лалика недоуменно похлопала глазами. Мое революционное нововведение энтузиазма у неё не вызвало. — А как же мы будем зарабатывать, если девочки не будут ни с кем спать? Мы же бордель, к нам идут именно за этим, — изумилась она. Я довольно улыбнулась. Все идёт по плану. — А мы больше не будем борделем, — торжественно провозгласила я. — Мы будем, например, кабаре. Зал можно расширить, даже сделать два этажа — девочки больше не обязаны будут жить здесь же. Наверху можно открыть ресторан и второй бар, а здесь оставить выступления. — Я смотрю, ты все уже продумала, — подозрительно прищурилась на меня Лалика. — Ты что, знала, что так получится? — Не знала, но надеялась, — призналась я. — Помните, я же говорила, что к нам идут за возбуждением и шоу? Для этого необязательно доводить до секса. Не все, кстати, так уж хотят изменять жёнам, некоторые брезгуют девочками — мало ли, что подцепить можно, красней потом перед лекарем. А так — всем хорошо. И клиентам развлечение, и девочки могут работать, не раздвигая ног. Мадам откинулась в кресле, изучая то ли содержимое бокала, то ли меня сквозь янтарную жидкость. — А еще ты наверняка надеешься, что другие заведения последуют нашему примеру, — полувопросительно-полуутвердительно произнесла она. Я потупилась в притворном стеснении. — Вообще-то да. Я не настолько дура, чтобы полагать, что все бордели вдруг позакрываются, но хотелось бы дать женщинам альтернативу. Пока что они могут заработать, либо гробя руки в щелочи при стирке, либо проводя всю жизнь на кухне, — к чему, опять же, талант нужен, а не у всех он есть — либо у нас и в подобных заведениях. — А как же горничные, гувернантки, поломойки, в конце концов? Не говоря уже о швеях, — вступилась Лалика за широту местного рынка труда. Я только фыркнула. — Швеи — возможно, но опять же, не у всех получится. Далеко не у всех. Поломойки мало отличаются от прачек, только еще и спину вдобавок гнут. А от горничных и гувернанток многие мужчины ждут тех же услуг, что и от наших девочек. Так что разницы особой не вижу. Разве что в количестве клиентов. Лалика помолчала, взбалтывая коньяк и задумчиво глядя, как он маслянисто стекает по стенкам бокала. — И что ты предлагаешь? Кроме твоего, как ты говоришь, кабаре. Ты же явно не просто так записывала всех тех женщин, что к нам просились на работу. В наблюдательности мадам не откажешь. Да тупая бы на ее месте и не задержалась. — Пока ничего, — я одним махом допила бокал. — Если все пойдет, как я хочу, все само встанет на свои места. В ночь между двумя годами над Дорсеттом наконец-то закружился снег. Я сидела в оранжерее с бокалом шампанского, глядя в мельтешащее белыми хлопьями звездное небо, и молча радовалась, что заказала рабочим чуть покатую крышу. Надеюсь, снег не продавит стекло. Хотя, учитывая, насколько тёплые здесь зимы, вряд ли он сядет настолько, чтобы создать сколько-нибудь значимую тяжесть. Боя курантов ждать не приходилось, как и обратного отсчета. Зато фейерверк вышел знатный. Маги огня устроили целое представление, выйдя в море на нескольких кораблях. В небе расцветали замысловатые калейдоскопические фигуры, диковинные цветы и целые картины. Каждый старался в меру резерва и фантазии. Наконец, шоу завершилось особенно эффектным многоцветным переливом вроде северного сияния. Я отсалютовала бокалом правому берегу. Ждите, аристократы. И бойтесь. Рыжий полицейский зачастил на наши выступления. Я бы даже сказала, ни одного не пропускал. Столик не бронировал, — понятное дело, не по карману это простому вояке — но в зале появлялся, как на работе. Иногда подсаживался к кому-то, явно из знакомых, — те даже не воротили демонстративно нос, что странно. Не думаю, что у левобережной полиции столько влияния на аристократию, тут скорее покровитель мощный имеется. Родственник? Иногда он просто подпирал стену в темном углу. Но взгляд его я все равно чувствовала буквально кожей. Он так сверлил глазами мою тонкую маску, что я даже опасалась, как бы она не загорелась. Конечно, вряд ли мага отправили бы патрулировать левый берег, но кто знает. Чего мне стоило не сбиваться с шага, не узнает никто. Мужчина меня нервировал, и я даже не могла определить, чем именно. То ли настойчивостью, — хотя он ничего такого не делал, просто смотрел — то ли собственной привлекательностью. Никогда не думала, что мне могут понравиться рыжие, но в нем было что-то такое… надломленное и в то же время мужественное, как у человека, пережившего травму или предательство. Наверное, я видела в нем родственную душу в первую очередь и только во вторую — симпатичное лицо с россыпью веснушек на носу и скулах. Лицо, которое может меня арестовать по подозрению в убийстве в любой момент. Да, это однозначно добавило бы перчинки в наших гипотетических отношениях. Поэтому дальше томных взглядов и интригующих улыбок я заходить не собиралась. Да и не привыкла я к вниманию со стороны противоположного пола. Что делать-то я теоретически знала, да и практически тоже, а вот принять мысль, что он на меня запал, оказалось тяжеловато. Сказывалась еще и рабочая специфика. О том, что я не принимаю клиентов, его известили, как и всех посетителей Оранжереи. Другой вопрос, что в такой среде невинными не оставались. Так в каком качестве я его интересую? Для перепихона — он бы давно уже подошёл и предложил. Стесняется? Что-то серьезное заводить с девицей из борделя? Я вас умоляю. Так зачем я ему?