— И что, нам теперь каждый день аукцион устраивать? — уточнила Лалика мои планы на дальнейшее развитие бизнеса. — Нет конечно. Хватит первой недели, — замахала я на нее рукой. — Еще не хватало повторяться. — А потом? Если новые клиенты придут? — поинтересовалась мадам. Сон у нее потихоньку улетучивался. — Как мы узнаем, что кому предлагать? — Потом девочки уже изучат основные признаки каждого типа мужчин. Мне нужны будут отчеты обо всех: что им нравится, что нет, о чем говорят в постели. Лалика бросила на меня задумчивый взгляд, прищурившись. — Как-то не похоже то, что ты описываешь, на простой бордель. Я пожала плечами. — Мы будем элитой. Нужно заняться с девочками. Чтение, письмо, математика. Посмотреть у кого к чему склонности и тому углубленно предмет давать. За завтраком будем читать свежие газеты и светскую хронику. Поначалу вслух, чтобы все были в курсе. И обсуждать прочитанное. Мадам покачала головой. — Даже самые элитные девочки не умеют и доли того, что ты предлагаешь. Я знаю нескольких содержанок с правого берега, мы вместе начинали. У них дома, лошади и драгоценности, но все, что они умеют, — это качественно раздвигать ноги и стонать в нужный момент. Зачем девочкам твоя политика? Я усмехнулась. — Разбираться в политике — первый шаг к тому, чтобы иметь собственное мнение. — Вот и я о чем. Мы же женщины. Зачем нам собственное мнение? Мужчинам редко нравится, когда женщина не глупа, и уж тем более они ненавидят, когда мы умнее. Подняв полупустой бокал, я отсалютовала Лалике. — А я не собираюсь им демонстрировать способности девочек. Мы не в цирке. Они будут нашим секретным оружием. — В борьбе с чем? Или кем? Я многозначительно улыбнулась, но не ответила. Дело в том, что я сама еще смутно представляла, как именно буду использовать к своей выгоде команду ученых проституток. Но с чего-то нужно было начинать улучшение их жизни. Почему бы не с обучения? Хорошо все же, что в пансионе давали разностороннее образование. И еще хорошо, что в борделе нашлись четыре девочки, в подобных пансионах побывавшие. То есть это конечно плохо, что бедняжкам пришлось так зарабатывать на жизнь, но для моих целей они подходили как нельзя лучше. Кроме пианино, Лалика достала арфу, флейту и ситару — гибрид привычных мне гитары и балалайки. Не хватало еще ударных, но пока что и так сойдёт. Пол сцены был достаточно гулким, и, если зал будет сидеть тихо, наши ноги, отбивающие ритм, вполне сойдут за барабаны. Следующим номером я решила поставить танец живота. Ничего сложного девочкам на подтанцовке делать не нужно было — вращать попеременно бёдрами и переминаться с ноги на ногу они научились довольно быстро. Я отобрала пятерых, которые пойдут со мной на сцену, остальные будут, пританцовывая, ходить по залу. Ближе к народу, так сказать. Дениз оказалась самой способной ученицей. Я не удивлялась, ведь чтобы танцевать животом — надо его иметь. Костями только погреметь можно. Но валькирия приходила от себя и способностей своего тела все в больший восторг. А какой у неё тверкинг получался — заглядение! Пока что солировала я, но в перспективе, через год, у Дениз были все шансы занять мое место. Девочки всю неделю репетировали не покладая рук. Выкладывались на все сто. Они явно были мне благодарны за небольшую передышку в их нелегком труде, поэтому старались как могли. Только вот нервничали они все с каждым днем все больше. А получится ли? А придут ли снова? Аукционы прошли на ура, каждый последующий день в зал набивалось все больше народу. Но как отреагируют аристократы на смену программы? Лалика объясняла всем и каждому, что мероприятия теперь будут разные каждую неделю, но дошло ли оно? Скоро узнаем. Швеи, готовившие наши сегодняшние костюмы, наверняка все обплевались от бесстыдства некоторых. У нас у всех был открыт живот! На бедрах, чуть ниже пупка, нашили крупные, но тонкие металлические пуговицы внахлест, чтобы при каждом движении они завлекающе позвякивали. На каждую из шестерых, что на сцене, накинули по три покрывала. Как мы намучились, чтобы научиться их снимать по одному, не передать словами. Тем, что будут в зале, будет полегче — им не надо ничего снимать. Только двигаться вперёд по шажочку, выставляя то одно бедро, то другое и делая плавные взмахи руками, на которые все одели по несколько тонких браслетов. Дешевые простенькие серебряные поделки мы заказали у знакомого одной из девочек. Зато звенели они как положено! Мелани — еще одна фигуристая красотка ростом ненамного выше меня, но раза в два объемнее в тех местах, где положено, — выглянула из-за боковой ширмы. Занавес я решила на сцене не вешать: нам хватит картонных стенок по обе стороны, как на модельном подиуме. — Полный зал! — свистящим шепотом возвестила она. Остальные переглянулись, не зная, радоваться им, что клиенты все же пришли, или паниковать — а вдруг не понравится? Ну, раз собрались, можно начинать. Я кивнула музыкантшам. Та, что бряцала все это время на арфе, сменила ритм на более зажигательный. Флейтистка затянула нечто восточное и экзотическое донельзя. Когда я попыталась объяснить словами, какая именно музыка мне нужна для выступления, меня банально не поняли. Здесь знали заунывные народные песни, фривольные куплеты на один мотив и классическую оперу. Последнюю могли напеть не все — просто потому, что оперный театр располагался на правом берегу и на гастроли не ездил. Поэтому и напевавшим доверия особого не было. Откуда мне знать, кто им в свою очередь вот так напел. Еще существовала танцевальная музыка: от вальса до менуэта — все сплошь парные или групповые, и медленные. Ни восточных, ни латинских мотивов, ни, тем более, фокстрота с танго местные никогда не слышали. Не факт, что их здесь не было. Скорее всего, просто не общались пока еще страны до такой степени, чтобы музыку перенимать. Тем более, из отдаленных регионов. Имелась у жителей Риона и некая спесь: вроде как их собственное «что угодно» лучше заморского, зачем нам чужое? Хорошо хоть ноты давали в пансионе всем как обязательную программу. Так что я набросала, девочки воспроизвели, хоть и дивились странной музыке. Я сослалась на Провенс. Объяснение ничем не хуже другого. Флейта исполнила вступление, и мы гуськом двинулись вперёд. Скользящий шаг, выпад бедром, еще один. Я боком пробираюсь на середину сцены, под безжалостный свет софита, и замираю на краю очерченного им круга. Бёдра едва заметно подрагивают, издавая постоянный ритмичный перезвон. Позади меня выстраиваются остальные танцовщицы. Дениз прямо за мной, как раз ее видно за счёт богатырского роста — другая бы потерялась. Мы вшестером одновременно скидываем первое покрывало: бархатный плащ, закрывавший нас до сих пор с головы до ног. Зал хором выдыхает. Да, такого они еще не видели. Помимо обнаженной полоски живота, верх упакован так плотно, что не оставляет места воображению вообще. Ложбинка на виду — ну, у кого она есть. Я упакована под горло тонкими цепочками, чтобы не позорить заведение. Шаровары мягко струятся по ноге, прикрывая все и в то же время обозначая каждое движение коленей. Лица у нас у всех прикрыты тонким полотном вроде москитной сетки. Маска мне сегодня не понадобится. Обруч плотно прилегает к распущенным волосам, не позволяя покрывалу слететь от резкого движения. Медленно поворачиваясь вокруг своей оси и отбивая ритм пяткой и монетками на бедре, я оценивающе скользнула взглядом по сегодняшним посетителям. Видно мне было неплохо: чем ближе к глазам, тем прозрачнее становились ячейки сетки. Знакомые лица: несколько постоянных клиентов. Уже начали поступать просьбы забронировать определенный столик. Наученная мной Лалика отвечала, что это стоит отдельно, два шиллинга за ночь. Трое уже безропотно платили, хоть и появлялись только раз в неделю. Для сравнения: раньше девочки в час зарабатывали пять пенсов. Все побочные доходы такого рода делились поровну в конце месяца между девочками, официантками, кухарками и прочими работниками. Я заставила Лалику включить этот пункт в наш договор. Да, я заключила договор с борделем. На полтора года. К августу, в год моего совершеннолетия, я как раз буду свободна от всех обязательств и в идеале с неплохой суммой на счету. На чьё имя будет счет, разберёмся ближе к делу. Сделать ту филькину грамоту, что заменяла здесь паспорт, можно было даже на коленке. Никакой магии я в нем, по крайней мере, не чувствовала, а до водных знаков тут вряд ли додумались. Лалика наверняка знает подходящих специалистов. Горячий взгляд из зала я почувствовала буквально кожей и чуть не сбилась с ритма. Кто там у нас такой настырный? И посмотреть, как назло, не могу — по рисунку танца мы сейчас спиной демонстрируем работу ягодиц. Трясем попами, если по-простому. На следующем развороте я внимательно оглядела зал. Смотрели все, так что вычислить того, что вызывал у меня мурашки, не удалось. Упало третье покрывало, обнажив наконец полностью декольте… У кого оно было. Нестройные выкрики из зала подбодрили танцовщиц, и те еще выразительнее заработали бёдрами. Девочки из поддержки перешли в ниши, подсвеченные изнутри, и задернули за собой занавески. Под тихий, как сердцебиение, ритм арфы они продолжили извиваться в заученном танце. Посетители расслабились, попивая спиртное и разглагольствуя, какой из девок кто вдует и каким образом. По словам девочек, чаще всего они напивались так, что их дай бог хватало на один, очень быстрый, раз. Дальше дело бабочек укрыть клиента одеялком, чтоб не замёрз, и можно спокойно спать. Все-таки идея с филиалом бара была гениальная. Глава 10 Завершив выступление, я сама поспешила скрыться за ширмой, чтобы не провоцировать посетителей. А то некоторые, сориентировавшись, уже подкатывали к мадам, чтобы выспросить у нее мою себестоимость. Мне оставалось только надеяться, что наш договор и потенциальную прибыль Лалика оценит выше сиюминутной выгоды от продажи меня самой. Обошлось. Маман дурой не была и слово держала намертво. Зато моя подтанцовка отдувалась за всех: на них был просто бешеный спрос. Мадам, не растерявшись, удвоила на них цену на сегодня, и клиенты безропотно платили. Могла бы и утроить. Больше всего меня беспокоил тот неизвестный мужчина, что сверлил взглядом мою спину весь танец. И когда я увидела, как Лалику кто-то подзывает с дальнего, самого темного углового дивана, снова накинула плащ и медленно двинулась следом. Пока я шла, глаза после софита привыкали к полумраку зала. Уже можно было разглядеть характерную алую форму с полосатым кантом. Блестящая фуражка с козырьком на столе не оставляла места сомнениям. Я подобралась к Лалике и незаметно пристроилась за ее спиной. Все-таки не каждый день к нам приходит настоящий полицейский. В монастырской библиотеке среди прочего я читала историю зарождения местной полиции. Пока что подобное подразделение было только в столице. По регионам вполне справлялись обычные вояки. В Дорсетте же настолько расплодилась преступность, особенно, понятное дело, на левом берегу, что для того, чтобы контролировать районы, необходима была бы целая армия. Поэтому из военных выделили новое подразделение — полицию. Они считались почти армейскими, получали положенные военным пособия и пенсии, к тому же, зарплата у них была куда приличнее, чем у обычных вояк. Все потому, что работа на левом берегу зачастую оказывалась гораздо опаснее открытых военных действий. Тем более, что в полноценной войне наше королевство, туманный Рион, не участвовало уже больше столетия. Мелкие стычки на границе полуострова и побережья с контрабандистами и постепенное освоение южных архипелагов — читай уничтожение туземцев — проходило практически без потерь с нашей стороны. А на левом берегу до старости из полицейских доживали единицы. В тусклом зареве свечей волосы молодого мужчины отливали глубокой медью. Это уже не рыжий, а красноватый. Острые скулы, какое-то нервное подвижное лицо с крупным ртом и цепким взглядом темно-синих глаз. Похож на аристократа, но что он забыл на левом берегу? Неужели пустышка, из отказных вроде меня? Офицер обвёл преображенный зал цепким взглядом, чуть задержавшись на прозрачных занавесях, за которыми извивались полуобнаженные девичьи силуэты. С трудом отведя глаза, он прокашлялся и сосредоточился на мадам. По столу в сторону Лалики прокатилась серебряная монета. Ловкое движение женской ладони — фокусники бы устыдились — и шиллинг исчез где-то в ее юбках. — Меня интересует некая Хилли Шей. Ее в последний раз видели уходящей с Королевского Моста в сторону левого берега, недели две назад. Она здесь не появлялась? — понизив голос, спросил полицейский. Мадам незаметно стрельнула глазами в меня и выпятила и без того впечатляющий бюст. — А зачем она вам? У нас есть девочки на любой вкус. Уж точно лучше какой-то там… Хилли. — Она подозревается в ограблении и убийстве одной высокопоставленной особы, — припечатал меня офицер могильной плитой. Да-а… Проштрафилась я: все-таки понадеялась на здравомыслие следователей и патологоанатомов. Это наша медицина мигом бы определила, что я не имею отношения к смерти «принцессы», а местные лекари, по-моему, вообще в расследованиях не участвовали. Так что выяснить, что я недостаточно сильна, чтобы вот так запросто задушить девушку, было некому. А что? Очень удобно. Кто сбежал — тот и виноват. Минуточку, он сказал «ограбление»? — Убийство… ограбление… и какая-то женщина. Она шпионка? — восхищенно вытаращила глаза мадам, будто читая мои мысли. Неплохо бы вытянуть побольше информации из следователя. — Она похитила драгоценности и деньги на общую сумму более ста фунтов. Я скрипнула зубами. Вот ведь м… матушка! Нашла способ избавиться ото всех подозрений разом. — Все наши девочки работают уже давно, а эта Хилли приехала в столицу… — Лалика задумчиво сделала паузу, вроде как припоминая. Память у неё — дай Всеединый каждому, притворщица играла и не краснела. — Две недели назад, нет? Ведь тогда же умерла наша принцесса. Погодите, вы же не хотите сказать, что…