– Помрой практиковал очень долго, – заявила она. – Всегда знал, что делал. Вам всем, молодым докторам, было чему у него поучиться. Клэр вздохнула. Неужели ее вечно будут сравнивать с доктором Помроем? Его надгробие занимает почетное место на городском кладбище, что на Горной улице. Клэр видела его загадочные записи в старых медицинских картах, и иногда у нее возникало ощущение, будто призрак Помроя ходит за ней по пятам. И конечно, это он встал сейчас между ней и Мейрид. Даже после его смерти горожане говорили о нем, как о своем докторе. – Давайте послушаем легкие, – сказала Клэр. Мейрид что-то буркнула и начала раздеваться. На улице было холодно, и она утеплилась. Свитер, хлопковая рубашка, термобелье, бюстгальтер – все это пришлось снять, иначе Клэр не смогла бы приложить стетоскоп к ее грудной клетке. Сквозь биение сердца Мейрид до Клэр донесся легкий стук в дверь, и она подняла голову. В кабинет заглянула Вера. – Звонок по второй линии. – Ты можешь принять сообщение? – Это ваш сын. Он не хочет говорить со мной. – Прошу прощения, госпожа Темпл, – извинилась Клэр и поспешила в свой кабинет к телефону. – Ной! – Тебе придется заехать за мной. Я не успею на автобус. – Но сейчас только четверть третьего. Автобус еще не уехал. – Меня оставили после уроков. Отпустят не раньше половины четвертого. – Почему? Что случилось? – Я не хочу говорить об этом. – Но я же все равно узнаю, милый. – Только не сейчас, мама. – Он хлюпнул носом, и в его голосе зазвучали слезы. – Пожалуйста. Просто приезжай и забери меня, пожалуйста. Связь оборвалась. Представив своего сына в слезах, в беде, Клэр тут же перезвонила в школу. Но пока она дозванивалась секретарю, Ной уже ушел из кабинета, а с мисс Корнуоллис ей поговорить не удалось. У Клэр оставался всего час на то, чтобы закончить с Мейрид Темпл, принять еще двух пациентов и доехать до школы. Озабоченная цейтнотом и проблемами сына, она вернулась в кабинет осмотров и с тревогой обнаружила, что Мейрид уже оделась. – Но я еще не закончила осмотр, – сказала Клэр. – Да нет уж, хватит, – проворчала Мейрид. – Но, госпожа Темпл… – Я пришла за пенициллином. А не за тем, чтобы мне совали в горло тампон. – Пожалуйста, присядьте в кресло. Я понимаю, что мои методы несколько отличаются от методов доктора Помроя, но на то есть причины. Антибиотики не борются с вирусом, зато могут вызвать побочные эффекты. – Никогда у меня не было никаких побочных эффектов. – Результат анализа мы получим уже завтра. Если это стрептококк, я пропишу вам ваше лекарство. – Опять придется тащиться в город. У меня на это полдня уходит. И тут Клэр поняла, в чем дело. За каждым анализом, каждым новым рецептом Мейрид нужно было пройти пешком почти два километра до города, а потом еще столько же обратно. Вздохнув, она достала блокнот с бланками рецептов. И в первый раз за все время осмотра увидела улыбку на лице Мейрид. Довольную. Торжествующую. Изабель тихо сидела на диване, боясь пошевелиться, боясь вымолвить хоть слово. Мэри-Роуз была очень, очень свирепа. Мама еще не пришла, и Изабель с сестрой были дома одни. Она никогда не видела Мэри-Роуз в таком состоянии – сестра металась взад-вперед по комнате, словно тигрица в клетке, кричала на нее. На нее, Изабель! Мэри-Роуз была такой злой, что ее лицо сморщилось и стало уродливым, она уже не напоминала принцессу Аврору, а походила, скорее, на злую королеву. Изабель не узнавала свою сестру. В ней сидел кто-то очень плохой. Изабель еще сильнее вжалась в подушки, с опаской наблюдая за тем, как кто-то плохой в обличье Мэри-Роуз носится по гостиной, постоянно бурча: «Никуда не могу пойти, ничего не могу сделать, и все из-за тебя! Постоянно должна торчать дома. Нашли тоже няньку-рабыню! Чтоб ты сдохла. Как я хочу, чтобы ты сдохла!» «Но я же твоя сестра!» – хотелось крикнуть Изабель, но она не смела даже пикнуть. Она заплакала, и тихие слезы капали на подушки, оставляя мокрые пятна. О, нет. Это еще больше взбесит Мэри-Роуз. Изабель дождалась, пока сестра повернется к ней спиной, осторожно соскользнула с дивана и бросилась на кухню. Она спрячется там, подальше от Мэри-Роуз, пока не придет мама. Она забилась за буфет и села на холодный кафель, подтянув колени к груди. Если сидеть тихо, то Мэри-Роуз ее не найдет. Она видела часы на стене и знала, что, когда короткая стрелка будет на цифре пять, мама вернется домой. Ей очень хотелось писать, но она понимала, что придется ждать, ведь только здесь она в безопасности. И тут пронзительно заверещал попугай Рокки. Его клетка размещалась в нескольких шагах от нее, возле окна. Изабель посмотрела на попугая, мысленно призывая его замолчать, но Рокки был не слишком умен и не унимался. Мама не раз говорила: «Мозги у Рокки куриные», – и сейчас он криками доказывал это. «Тише! Ну, пожалуйста, заткнись, иначе она найдет меня!» Поздно. На кухне послышались шаги. Открылся ящик кухонного шкафа, и столовые приборы со звоном посыпались на пол. Мэри-Роуз разбрасывала в разные стороны ножи и вилки. Изабель свернулась калачиком и крепче прижалась к стенке буфета. Предатель Рокки вылупился на нее и пронзительно завопил, как будто хотел сказать: «Вот она! Вот она!» Мэри-Роуз оказалась в поле зрения Изабель, но на нее она не смотрела. Она уставилась на Рокки. Подошла к клетке и стояла, разглядывая попугая, который продолжал верещать. Мэри-Роуз открыла дверцу клетки и просунула туда руку. Рокки в панике замахал крыльями, взметая перья и корм. Она схватила бедную птицу – трепещущий комок зеленовато-голубого цвета, – и вытащила ее из клетки. Одним ловким движением она свернула попугаю шею. Рокки обмяк. Мэри-Роуз швырнула тушку об стену. Мертвая птица плюхнулась на пол печальной кучкой перьев. Немой крик застрял в горле Изабель. С трудом сдержав его, девочка уткнулась лицом в колени, с ужасом ожидая, что сестра точно так же свернет шею и ей. Но Мэри-Роуз вышла из кухни. А потом из дома. 3 Клэр приехала в четыре часа и застала Ноя сидящим на ступеньках у входа в школу. Она спешно приняла двух своих пациентов и сразу же поехала в школу, которая находилась в восьми километрах от ее кабинета, но все-таки опоздала на полчаса; судя по виду, сын злился. Он не сказал ни слова, просто залез в пикап и громко хлопнул дверцей. – Пристегнись, сынок, – попросила она. Он потянул ремень и щелкнул замком. Некоторое время они ехали молча. – Я тебя целую вечность дожидался. Почему ты так поздно? – наконец спросил он. – Мне нужно было принять пациентов, Ной. А почему тебя задержали? – Я не виноват. – А кто же виноват? – Тейлор. Он становится таким придурком. Не знаю, что на него нашло. – Вздохнув, он откинулся на спинку сиденья. – Я-то думал, что мы с ним друзья. А выходит, он меня ненавидит. Клэр посмотрела в его сторону. – Ты говоришь о Тейлоре Дарнелле? – Да. – А что случилось? – Все получилось нечаянно. Мой скейтборд врезался в него. И он тут же набросился на меня с кулаками. Ну, я дал сдачи, и он упал. – Почему ты не позвал учителя? – Никого рядом не было. А потом вышла мисс Корнуоллис, и Тейлор вдруг завопил, что это я виноват. – Он отвернулся от Клэр, но она успела заметить, как сын украдкой провел рукой по глазам. «Он так старается казаться взрослым, – подумала она, ощутив внезапный приступ жалости, – но, в сущности, еще совсем ребенок». – Она отобрала у меня скейтборд, мам, – тихо произнес он. – Ты не можешь вернуть его? – Завтра я позвоню мисс Корнуоллис. Но прежде хочу, чтобы ты позвонил Тейлору и извинился. – Но это он набросился на меня! И он должен извиниться! – Тейлору сейчас нелегко, Ной. Его родители только что развелись. Сын взглянул на мать. – Откуда ты знаешь? Он что, твой пациент? – Да.