– Давай ты расскажешь уже, что произошло! – потребовал Саша, причем таким тоном, которому обычно подчиняются. Все, кроме этой девицы, по недоразумению и упущению природы оказавшейся моей сестрой-близнецом. – Пусть она драться перестанет сначала, истеричка! – Она волновалась за тебя, Элка, – встрял Тони. – Это стресс, пойми! – Так сделайте ей укольчик! Иначе не буду ничего объяснять! Вот и мучайтесь загадками и не спите по ночам! – Я тогда из этого вытрясу, – кивнул Саша на Антона. – Он, сдается мне, быстро расколется. А ты сама сказала, что план вы вместе придумали. Он твой подельник, он все знает. Именно Антона я видела плохо, он стоял дальше всех, но, думается, при этих словах он скуксился. – Я буду спокойна, обещаю, – нехотя выдала я. – А извиниться? – ядовито молвила Элла, снова скрещивая руки. – Сначала ты! За то, что пропала. Она опять хмыкнула. – Вот такой, Сонька, ты мне больше нравишься. А то все строила из себя монаха-отшельника. Или кисейную барышню, божью коровку. Ах, не говорите при мне о сексе, это грех! Ах, как вы можете курить и пить спиртное! Ах, я такой ангел, а вы все кругом – мерзкая грязь под моими ногами! – Не надо выдумывать, я никогда так не считала! – Жаль, не вижу, покраснела ли ты при слове «секс» или что-то изменилось… – И тут она перевела взгляд на Сашу. Мне кажется, сейчас покраснел он. Но я не уверена, говорю же, темно. Мы молчали в изводящем ожидании, когда она насытится. Если тебе что-то нужно от вампира, приходится дать ему своей крови. – Ну ладно. Реально хочу на ее рожу посмотреть… Но в дом не пойду! Вызывайте такси! Поедем к Зайчику, пообщаемся нормально. Кличка, придуманная Эллой для Тони, заставила меня спросить у него: – Это ты со мной общался на форуме? – Когда я, когда Элка… – Но зачем? Я ничего не понимаю! Элла не стала отвечать, справедливо рассудив, что все равно в квартире Антона все расскажет. В это время Бельский звонил в службу такси и пытался объяснить, что нас нужно забрать с деревенского кладбища ночью четверых. Не знаю, что ему пришлось выслушать, он пару раз повторил, что мы не дети и это не шутка, в итоге договорились, что машина заберет нас от ближайшего к кладбищу дома. Так как маячить напротив окон особняка Павлецкого мы не хотели (не дай бог кто из наших увидит), Саша назвал соседний дом. Когда мы до него дошли, ждать оставалось всего пару минут. Квартира, в которой жил Тони, оказалась четырехкомнатной хрущевкой со смежным залом. Я вслух отметила, что в таких хоромах действительно легко спрятать человека, на что они оба покрутили пальцем у виска, объяснив, что родители Антона уехали на юг, а бабушка с дедушкой в санаторий, поэтому три недели он живет один. Когда семья в сборе, квартира уже не кажется такой огромной. – А где ты жила все это время? – тут же набросилась я на сестру, поняв, что кое-что не сходится. – Допустим, три недели тут живешь, а раньше? – У нас тут хостел дешевый, – ответил за нее Антон. – Я ей денег давал. А что? Не могу я позволить, чтобы ее грохнули. – Ладно, давайте ближе к делу, – Саша по-свойски устроился на длинном диване в зале, я присела рядышком. Элла и Антон заняли кресла. – Слушай, это был единственный выход! – начала Элла оправдываться. С ума сойти, это впервые. Ведь оправдываются, когда признают свою вину, а сестра всегда считала виноватыми других. – На меня покушались. Дважды. – Что? – удивился Саша. – Ваза – это первый раз, так? А когда был второй? – Перед отъездом. Жирный козел застукал меня возле своего ноута! – Надо полагать, речь шла о Макарове. – И после этого в моем пирожке обнаружились иглы и кусочки лезвия! – Ой, ну давай без голливудщины… – сморщился Бельский. Я была с ним солидарна, посему кивнула. Вмешался Антон: – Ребята, это правда. Я сам видел. Они рассказали подробнее, перебивая друг друга, добавляя все новые детали к вышесказанному. В конечном итоге фабула такова: бабушка Павлецкого «на дорожку» всем собирает сухой паек. Выдается утром в понедельник. Кто уезжает раньше, тот ничего не получает. Пока молодежь умывается и завтракает, Таисия Арсеньевна разносит пирожки по комнатам, все равно пойдут вещи собирать и одеваться (некоторые на завтрак приходят в пижамах и халатах). Элла пропустила завтрак и полезла в компьютер Павлецкого. Она его уже подозревала (об этом позже). Он застукал ее, Элла выдумала какую-то чушь, мол, хотела молча скинуть свои записи, а так стеснялась показать. Позвонила бы из дома и сообщила, в какой папке искать. Бред, конечно. Ничего удивительного, что Макаров не поверил. Хотя виду не показал. Он редко идет на открытый конфликт. Элла отправилась завтракать, а пирожок уже ждал ее наверху. Они вместе с Антоном на остановке ждали автобус, каждый свой, но время примерно одинаковое, и вот решили слопать по пирожку. Антон, вечно голодный, сказал, что не наелся. Пирожки у бабульки маленькие, на один зуб, их сразу в рот закидывают. Элла, добрая душа (слова Антона, но мы с Сашой выразительно хмыкнули), решила поделиться. Видимо, очередная диета находилась в самом разгаре. (Где-то год или полтора назад она взялась худеть. Пару дней не ест мучное и сладкое, а потом эта диета идет лесом. Через месяц – опять.) И вот она решила разломать пирожок, в половинке булочки и калорий вполовину меньше, подумала она. Но вот незадача – пирожок кишел разными железяками. – Говорят, что преступник редко меняет почерк, – сказала я, уже поверив сестре. – Отравленный йогурт тоже стоял у меня на тумбе возле кровати, пока я гуляла по дому и двору. Только иглы совать в бутылочку довольно глупо, а вот в пирожок, который сразу проглатывается, – отличное решение. – Ага, – хмыкнул Бельский, и я заметила, что сарказм из его тона никуда не делся. Он все еще не верит ей. А теперь уже им обоим. Впрочем, Саша быстро пояснил причину подозрений: – Пирожок такой махонький, что глотается сразу, а вот длинные иглы и большие плоские лезвия вполне там уместились! Загадка в духе Шерлока Холмса… Элла зыркула на него с ненавистью, но ничего не сказала, а Тони молча поднялся и ушел в одну из маленьких спален, что смотрели дверью на зал с противоположной стороны от коридора. Видимо, одна из комнат – его. – Зря не веришь, – донеслось до нас (дверь он закрывать не стал). – Я все сохранил, – выйдя, добавил он и передал в руки Александру бумажный сверток. Саша, недолго думая, развернул его. – Ах! – воскликнула я, разглядывая половинки иголок и куски лезвий. – Что ж, кто-то очень постарался, – сказал Саша, – чтобы все это добро уместилось в пирожок. – Именно! – обрадовался Антон. Впрочем, ситуация так себе, чтобы ею наслаждаться, скорее он был доволен, что мы наконец поверили, только и всего. – Что ж, тогда я знаю, кто убийца, – удивила всех я. – Таисия Арсеньевна. Вы трое, конечно, не занимаетесь выпечкой, – пояснила для всех, – а я этим частенько страдаю. Пиццы, пироги, сдобные булочки, печенье, тортики… – Да, она у нас хозяйственная, – с ядовитой злобой сообщила Саше Элла. – Жена хорошая будет! Краснея, я продолжила: – Чтобы это положить внутрь, его нужно было так и испечь. Начинку сунуть в тесто, в смысле, а не в готовый пирог. – Это что, веселый розыгрыш с призами был? – возмутился Саша. – Типа кому достанется печенька с предсказанием, тот и будет счастлив, здоров и богат? Я к тому что как она узнала, кому достанется пирог? Я, конечно, не кулинар, но выпеченные пирожки выглядят почти одинаково. И уж точно совсем не так, как невыпеченные. Я бегал к бабушке на кухню в детстве, когда она пироги пекла, знаю, о чем говорю. – Этот пирог можно легко пометить, – объяснила я для Саши. – У нас папа вегетарианец, я для него пеку с яйцами и рисом или картошкой, вилкой сверху протыкаю, когда пирожок готов, метку все равно видно! Четыре отчетливые точки. – Это все, конечно, занимательно, – заговорила Элла в своей невыносимой манере – смесь высокомерия с язвительностью, – я так рада, что тут еще два шерлока объявилось, но мы-то тоже не дураки, и все выяснили. Никаких пометок сверху не было, а ломать я пирог начала, повернув его. Низ плоский, так найти середину легче и ломать проще. И я сразу увидела, что низ почти весь всмятку. Бабка засовывает пироги в кучу салфеток, а потом еще в пакет. Но она аккуратистка. Я еще когда паковала, заметила. Но, думаю, спешила. А тут – у Антона нормально все сложено, а у меня черт-те как, а низ – весь раскуроченный. Он не думал, что я переворачивать пирог стану. Разверну – и тут же в рот. Целиком. Поняли, драгоценные? А там уж мы и дальше ломать начали и нашли все это… Мы переглянулись с Сашей. Унизила – так унизила. Чего же сразу не сказала? Специально сидела и наблюдала, как мы строим версии и спорим, по факту, ни о чем. Я взяла в руки кусочек лезвия, но Саша воспрепятствовал этому. – Осторожно! Кинь обратно, я посмотрю… Я подчинилась, он взял у меня сверток. – Как это мило! – не выдержала Элла. – Заботится о тебе! Саша достал располовиненную иголку, поднес к свету. Мы оба увидели кусочки запеченного теста. Они не врут. – Ах, они не врут, как жаль! – Элла словно прочитала мои мысли. Меня это выбесило, и я со злостью парировала: – На меня вообще-то тоже покушались, забыла? По твоей милости… Она неглубокомысленно фыркнула. – Издержки сыщицкой работы… – А зачем ты в комп-то полезла к нему? Что это за расследование у тебя такое? – Потому что нечисто в Датском королевстве! – Фонд является практически сектой, – пояснил Антон. А то эта курица так и будет кривляться, вместо того чтобы нормально рассказать, зачем подвергала меня опасности. – Макаров сплачивает вокруг себя молодых людей, подсаживает на какой-то препарат. Выуживает потом деньги. – Это с пацанов деньги, а с девочек – того… – И она показала неприличный жест. – Они этим расплачивались за новую коробку чая? – удивилась я и тут же почувствовала, как меня начало подташнивать. Вот для чего он мне чаек этот подарил. Первая коробка бесплатно, чудесная акция! – Дура ты, все не так… – Ну просвети, раз умная. – Там что-то в составе, отчего ты тупеешь и млеешь. Мы с Антоном тут пробовали. Либидо не повышает, но расслабляет. Похоже на действие клофелина, но не в такой степени. – Откуда ты знаешь, как действует клофелин? – насторожился Сашка. – Ой, мужикам подсыпала и деньги у них тырила! – ответила она с таким выражением, что это можно было принять одновременно и за правду, которой она отчего-то гордилась, и за лживую издевку. Для Саши, судя по его изменившемуся лицу, ближе к истине был первый вариант, а мне кажется, что все-таки второй. Но это моя сестра, и я не хочу думать о ней совсем уж плохо. Тем более жила бы она тогда сейчас не у друга в его семейном гнездышке, ведь ее бы, дуру такую, как пить дать бы поймали. – Хорошо, – кивнула я, – допустим, ты выяснила, что с фондом что-то не ладно. Могла просто не приезжать больше, и все! У Саши была иная точка зрения на адекватное в данной ситуации поведение: – Нет, могла заявить вообще-то, куда следует! Если это секта, пусть органы и расследуют тогда…