Я полезла в телефон, чтобы еще раз свериться с картой. Да, к моему великому сожалению, вот эта неосвещенная тропа должна привести меня к местному кладбищу. Ну что ж, с богом. Подсвечивая себе фонариком, я бодро пошагала в нужном направлении. Как учат фильмы, отрывать скотч нужно быстро – так менее болезненно. В одной книге я читала, как главные герои, чтобы избавиться от страха, прибыв на кладбище, начали читать стихи Лермонтова. И вроде бы им это помогло. Не факт, что такое сработает в реальной жизни, конечно, но стоит попробовать. – Выхожу один я на дорогу, – шепотом заговорила я, подобрав стихотворение, соответствующее ситуации, – сквозь туман кремнистый путь блестит. Ночь тиха, пустыня внемлет богу. И звезда с звездою говорит. Стихотворения до самого кладбища не хватило, и дальше я шла молча, вздрагивая от каждого странного и внезапного звука. Когда луч фонаря высветил ближайший к тропинке памятник, я ахнула от страха. С одной стороны, я знала, куда шла, и должна была морально быть готова, но с другой стороны… Ночь, тишина, изредка разбавляемая подозрительными звуками, похожими на крадущееся за мной существо, кладбище и полная луна. Сочетание – то еще, скажу я вам. А я одна. И даже без оружия. Хоть бы ножик с кухни взяла, идиотка! Когда я подошла к первому памятнику, огороженному низким железным заборчиком с приоткрытой калиткой, где-то поблизости зашелестела трава. Я тут же направила туда луч фонаря. Трава сразу затихла. Что же это такое… С моими нервами только по кладбищам и гулять посреди ночи! – Пускай холодною землею засыпан я, – снова начала я шептать стихи Лермонтова, еще более подходящие под обстановку, делая неуверенные шаги вперед и водя лучом фонаря повсюду, – мой друг, всегда, везде с тобою душа моя. Любви безумного томленья, жилец могил, в стране покоя и забвенья… – …Я не забыл! – закончил кто-то четверостишье за моей спиной, и я завизжала. Обернувшись, я резко ударила фонариком того, кто был сзади. – Дура, это я! – То… Тони? – с испуга я начала заикаться. – Тотони, тотони, – подтвердил он обиженно, потирая нос. – Что ты здесь делаешь?! – А ты? Я вообще-то за тобой шел. – В смысле? Откуда? – От самого дома. Мое окно на калитку выходит, забыла? Сначала я слышал из холла какие-то манипуляции, будто окно открывают, а потом глядь – ты идешь к калитке. Пока ты там стояла возле нее и по углам зачем-то смотрела, я и сам успел из дома выйти. Тоже через окно, но через свое – так быстрее. И пошел за тобой. А зачем ты кирпич под дверь подсунула? Я споткнулся о него, вообще-то! Ух ты неженка какой… – Я код забыла, – «созналась» я. – Поэтому поставила, чтобы не закрылась дверь. – День рождения Павлецкого ты забыла?! Вот те раз… – А разве бабка не поменяла код? – попыталась я выйти из сложного положения. – Мне казалось, что поменяла. День рождения внука очень палевно использовать, тебе не кажется? – Ничего она не меняла! И даже не собиралась! – А, ну значит, мне приснилось это. Забей. Я плавно двинулась дальше. Тони не отставал. – Да что ты тут делаешь-то? – Гуляю, не видишь? – Антон со своими вопросами и слежкой начал меня немного раздражать. Но ссориться с ним все же не стоит, пока он полезен. – Очень странно ты время проводишь! – Тебя здесь никто не держит, можешь возвращаться. – Не, я же без фонарика и телефона, как я вернусь? Я с тобой погуляю. Блин. Ты мне будешь мешать. Но что делать? Не говорить же ему, что я ищу улики. Дальше мы шли молча, изредка спотыкаясь о кочки и камни – фонарик спасал не всегда, тем более что я чаще водила им по именам на деревянных покосившихся крестах и, значительно реже, дорогих мраморных памятниках, пытаясь понять, что именно привлекло сюда и Павлецкого, и Эллу (если она была здесь). Тони, видимо от страха, начал что-то бубнить, я особо его не слушала и отвечала невпопад. По слову «безымянник» я понимала, что мне нужна ничейная могила, в плане что неухоженная, без крестов и памятников, но, возможно, с табличкой, на которой будет просто указан какой-нибудь номер. Хотя я не особо понимала, как это устроено и пишут ли что-то на таких могилах. Скорее всего, такие должны находиться с краю, поэтому я водила Антона по периметру, особо не углубляясь на территорию самого кладбища. Наконец что-то сверкнуло в свете фонаря. Я остановилась. Это реально была могила без ограды, с черной железной табличкой, довольно свежая, в смысле что холмик земли еще не опустился, и прямо на земле возле столбика этой таблички сияло какое-то украшение. Я подошла поближе и присела, не выпуская фонарика из рук. Золотой браслет, на нем множество подвесок с маленькими сердечками. Сердце сделало кувырок в моей груди. Легкие сжались, не давая мне дышать. – Это же… это же… – Что там? – заинтересовался Антон. – Это же браслет… – Эллы! Я чуть не сказала это вслух, но вовремя прикусила язык. Это определенно браслет Эллы! Я перевела взор на свои ладони. Еще одно упущение. Элла обожает украшения. Браслеты, кольца, серьги. Она всегда их носит. Мои же ладони чисты, как у хирурга перед операцией. Ну разве что йодом не намазаны. Слава богу, никто не заметил. Уши у меня проколоты, я просто редко надеваю серьги, так что тут спалиться я не боялась. Просто скажу, что перестала носить. Но не это сейчас важно. Элла была здесь! Я протянула руку к браслету. – Что ты делаешь? – сразу насторожился Антон. – Ничего нельзя брать на кладбище, мне бабушка с детства это говорит! Да, мне тоже это втолковывали сызмальства, только вот незадача – я беру свою же вещь, точнее вещь сестры. – У меня был такой же, – нашлась я, – но я его где-то потеряла. – Ты думаешь, это он? – А разве может быть иначе? – Я думаю, кто-то просто купил это для покойника. То есть покойницы. – Ну посмотри же! Могила безымянная. Кто мог положить сюда именно браслет? – Кто-то, кто знает, кто здесь похоронен! Просто молчит по какой-то причине. – Убийца? – Что? Элька, хорош меня запугивать! Я и так уже поседел весь! – Нельзя поседеть в одночасье, это миф. – Я поднялась с корточек, все еще держа браслет. – Я думаю, кто-то нашел его здесь, в деревне. Я, наверно, потеряла его еще в прошлый раз, ведь дома не нашла. Вот кто-то и отнес сюда. А может, сорока какая-нибудь схватила в клюв, но выронила. – Ага, и он приземлился аккурат на чью-то свежую могилу! Я пожала плечами: – Всякое может быть! В любом случае я не оставлю тут браслет Эллы! И плевать, что подумает обо мне этот парень. Воровка, расхитительница могил, ведьма, берущая предметы с кладбища для какого-нибудь страшного магического ритуала… Все равно. Я выдержу любые насмешки. Главное, что я продвинулась на целый шаг в своем расследовании. – Что это? – вдруг дернулся спутник и задрожал как осиновый лист. – Ты слышишь? – Нет. Мы оба замолчали. Я прислушалась. Да, скрип! Скрип калитки на чьей-то могиле где-то в глубине кладбища. – Ветер? – Ага, а ты заметила ветер?! Я нет. – Пойдем посмотрим, кладбище не такое уж большое. – Спятила?! Я пас! – Хорошо, жди меня здесь. – Я сделала шаг к центральной тропинке. – Спятила?! Я с тобой! Я прыснула. Какой Тони забавный. – Ну идем тогда, мой верный Санчо Панса. – Вау, какие ты книги читать начала! Прогресс! – Это все книжный клуб… Мы шли вперед на шум, специально громко переговариваясь, дабы избавиться от острых уколов страха. Наконец впереди показалось что-то белое. – Что это? – шепнул мне Тони. – Белеет. Призрак? – Тихо ты, – шикнула я на него, замирая в нескольких шагах от привидения. Оно сидело на узкой скамейке возле памятника. Неужели Павлецкому не померещилось?! Мы молчали. Внезапно белая дымка пришла в движение и резко вытянулась. Мы заорали, Тони бросился наутек, а я додумалась посветить в лицо «призраку», и оказалось, что это все лишь Саша в неизменной белой рубашке, светящейся из-за своего цвета в темноте. – Черт возьми! Господи! – Какая у тебя интересная вера, и бога и черта в одной фразе поминаешь.