Наконец Греков сказал, что устал после длинной дороги и поднимется спать в мансарду, на свое место, а с утра выедет в Москву. Он допил «нарзан» и пошел к лестнице, а Крапивин и Карина, казалось, смотрели ему в спину и едва сдерживали смех. Наверху постель была застелена чистым бельем, влажным и холодным. Ночью он проснулся, будто кто-то толкнул, лежал и смотрел в потолок, вслушиваясь в ночные звуки, шорохи. Светившиеся стрелки наручных часов показывали без четверти три. Греков прислушался, ему казалось, что среди тишины шел чей-то разговор, или это ветер свистел. Он ворочался и хотел заснуть, но услышал, как внизу загремело ведро, а потом закричал человек. Сначала не очень громко, затем громче, еще громче… Кажется, этот страшный нечеловеческий звук набрал силу и заполнил собой все небольшое пространство комнаты, а потом и всего дома. Крик затих, наступила тишина. Она продолжалась минуту или больше. Вроде, кто-то плакал. Потом человек снова закричал, с каким-то хрипом, надрывом. Остановился, опять закричал. Греков подумал, что конца этому не будет, накрылся одеялом с головой, но звук залез под одеяло, оказался рядом с ним. Греков закрыл уши ладонями и подумал, что зря не уехал вечером, слушать это — выше человеческих сил. Он вылез из-под одеяла, сел на кровати и решил, что надо обуться и спуститься. Тут на смену крику пришел тонкий вой, потом хлопнул выстрел, за ним второй. Вой оборвался на высокой ноте. Больше ничего не было. Уже под утро Греков забылся странным беспокойным сном и проснулся, когда занималась заря. Он полежал немного, прислушиваясь к тишине, оделся и спустился вниз. Тут было еще темно, будто ночь не ушла. На столе горела свеча, освещавшая незнакомого мужчину лет тридцати пяти с внешностью профессионального мясника, очень плотного, с сильной шеей и широкими покатыми плечами. Одетый в черный свитер с засученными по локоть рукавами, он сидел за столом и ел что-то из миски, прямо руками, вытирая жирные пальцы о полотенце. Он поднял глаза на Грекова и сказал: — Здравствуйте. Вы Роман Сергеевич? Пришла глупая шальная мысль, что это комитетчик, Греков застыл возле лестницы, сердце дрогнуло. — Он самый. — А я Игорь, друг вашего брата. Недавно приехал. Греков с усилием улыбнулся и подумал, что, если дальше так пойдет, его имя и отчество будут знать все уркаганы от Москвы до Питера. — Понятно. А я вот в Москву собираюсь. Греков умылся, ему казалось, что в комнате пахло не печным духом, а свежей кровью. Хотелось заглянуть за ту дверь, где видел связанного человека, но было страшно. И спрашивать не стал. Он присел к столу, здесь все было прибрано, ему оставили три вареных яйца и кусочек сливочного масла на блюдечке. Греков глянул на предплечье Игоря и увидел два свежих пятнышка крови, хотя, может это была грязь. Игорь перехватил взгляд и усмехнулся. Греков очистил яйцо, но есть не смог, встал, закурил у окна. С тяжелым сердцем вышел на двор, открыл ворота и поехал обратно в город. Глава 41 Субботним утром полковник Иван Андреевич Колодный позволил себе не вставать с постели раньше восьми часов. Он подумал, что сегодня планировал съездить к Маргарите Докучаевой, эту встречу лучше не откладывать. Около девяти он съел тарелку геркулесовой каши и три яйца с хлебом и маслом. В девять позвонил в госпиталь КГБ, где лежала его жена и поговорил с дежурной сестрой. — Ночь была тяжелой, — ответила сестра. — Вызывали врача из реанимации. У Марии Дмитриевны были рвота и судороги. Сейчас уже лучше. Я видела ее десять минут назад. Она спрашивала, когда вы придете. — Может быть, завтра. Нет, завтра не получится. Передайте Маше, что я помню о ней. Он ехал и думал, что в пакете хороший гостинец, — мороженная венгерская курица, кусок сыра, полбатона колбасы, коробочка конфет и еще кое-что по мелочи. Гостинцы были куплены на работе в буфете, на деньги, которые Колодный получал для представительских расходов. От себя была добавлена бутылка любимого вина, сладкого и крепкого. Колодный решил пожертвовать первой половиной субботы, чтобы внести ясность в один вопрос, не дававший покоя. Список людей, с которыми встречался Алексей Разин после появления в Москве, был не слишком длинным. Двоюродный брат, военный пенсионер, тетка и еще парочка персонажей, совсем дальних, дремучих родственников, чьи фамильные связи запутаны и не очевидны. Среди друзей и знакомых двое мужчин и одна женщина, очень соблазнительная вдова Маргарита Сергеевна Докучаева. Как показали оперативники, перед встречей Разин завернул в Смоленский гастроном, долго там толкался, старался отделаться от провожатых, но не хватило немного удачи. Почему Разин не хотел, чтобы в конторе узнали о визите к вдове старого приятеля, с которым некоторое время работал за границей? Покойный муж Маргариты Константин Докучаев — бывший сотрудник первого отдела первого главного управления КГБ, нелегал, наездами бывал в Америке, выполняя серьезные поручения. И вообще, Колодный, Маргарита и Костя старые знакомые. Когда-то они, как говорится, дружили семьями, ходил друг к другу в гости, пили вино и болтали о прозе Ремарка, футболе. Колодный был непосредственным начальником Кости, его куратором, их отношения вне работы можно было назвать товарищескими, добрыми. Потом одна за другой пошли командировки, отъезды и возвращения, человеческие отношения незаметно исчезли, на них не осталось времени, дух товарищества выдохся. Последняя командировка Докучаева прошла не совсем гладко, по возвращении к нему появились вопросы, начали проверку. Константин вроде бы старался помочь, прояснить обстоятельства, из-за которых сорвались передачи посылок, но был не совсем искренним. Как показала проверка, он утаил или неточно описал некоторые детали той командировки. Впрочем, подозрения, павшие на него, при жизни так и не удалось подтвердить или опровергнуть. Он был здоровым парнем, — если верить последнему медицинскому обследованию, — но сердце оказалось изношенным. Он умер, так и не открыв правды. Осталась вдова, привлекательная женщина, с которой поддерживает товарищеские отношения Разин. Встречу с вдовой нельзя списать со счета. У Разина много дел, его таскают в Комитет, а он находит время для этой женщины. Лабиринты чувств не поддаются проверке, поэтому Колодный не любил думать о человеческих взаимоотношениях. * * * Минут через сорок они сели за стол. — А помнишь, как мы раньше компанией собирались и сидели до полуночи? — спросил Колодный. — Человек десять. Ты была самая молодая из нас. Наверное, я тебе тогда стариком казался. Нет, не возражай… Костя взрослый мужчина, тертый жизнью, взял в жены женщину, которая моложе на пятнадцать лет. — Всего на десять. Я чувствовала себя взрослой. — Ты выглядела совсем юной. — Тогда я уже закончила иняз, успела поработать в бюро технических переводов. Сносно говорила по-испански и по-английски. Умела готовить и водить машину. Я с парашютом прыгала. И вообще… Маргарита Сергеевна раза три-четыре виделась с Колодным после смерти Кости, он каждый раз заводил разговор о дружбе с ним и восхищался красотой Маргариты. Но все это не так, не совсем так. Не было никакого товарищества, были сухие, натянутые отношения по работе. Ну, несколько раз Колодный с женой приходил в гости, но к себе не приглашал. И сейчас он опять завел старую пластинку, муторный разговор о дружбе, будто Маргарита не помнит, как все было на самом деле. — А ты знаешь, что Алеша Разин из командировки вернулся? — Колодный посмотрел ей в глаза. — Вы ведь старые друзья. Он тебе не звонил? Маргарита Сергеевна свела брови, словно задумалась над простым вопросом, будто что-то старалась вспомнить. — Алеша? Да, звонил, конечно. Она взяла паузу, всего пару секунд на раздумье, и решила: может быть, Колодный приехал, чтобы спросить ее об Алексее Разине и посмотреть на ее реакцию. — Он заезжал, посидел полчаса. Сейчас у него много забот. — Да, да, забот много, — рассеяно пробормотал Колодный. — Главное в наше время оставаться человеком. Потом он вышел на балкон, не хотел курить в комнате. Вернувшись, выпил рюмку коньяка, хоть и был за рулем, и опять предался воспоминаниям. — Ты, когда за Костю выскочила, была такой красивой и трогательной. С голубыми глазами, тонкой талией. Взгляд мечтательный. Ты и сейчас красива, но другой, взрослой красотой. Я не завидовал твоему Косте, нет, но что-то такое было… Ну, может, и позавидовал, грешным делом. Не бойся, это в прошлом. Костя уезжал в опасные командировки, а ты ждала. Вот, вспомнил строчки Константина Симонова. «Как я выжил, будем знать только мы с тобой, просто ты умела ждать как никто другой». Здорово. Словно про тебя написано. Фальшивое сочувствие вызывало изжогу. — Слушайте, Иван Андреевич, это звучит как запоздалое признание в любви, — сказала она. — Вы меня в краску вгоняете. Прекратите, а то я в профком пожалуюсь на ваши комплименты. Маргарита засмеялась, Колодный тоже засмеялся, хотя шутка не понравилась. Извинившись, он поднялся из-за стола, вышел из комнаты в коридор и заперся в туалете. Он сидел и думал, что Маргарита и вправду хорошо собой. А жена разведчика из нее так себе, она старается складно врать, но получается плохо. Вопроса про Алексея Разина она, кажется, не ожидала, немного смутилась, а ведь жена, то бишь вдова разведчика должна отвечать без запинки. Сейчас сходу все решить трудно, но ясно, что проверка не помешает. Он заперся в ванной, размышляя, где лучше устанавливать прослушивающую аппаратуру. Здесь три комнаты и кухня, квартира не маленькая. Дом старый, электросети и телефонные кабели наверняка изношенные, возни техникам будет много. Он вернулся и не стал отказываться от второй рюмки. — Костю я часто вспоминаю, — сказал он. — Как он на гитаре играл, Окуджаву пел. Прости меня за высокий слог, но его командировки — тяжелая работа. Невидимый фронт, суровая романтика мужских будней. Колодный выдержал паузу и сделал вывод: — Поэтому сердце не выдержало. Кто бы мог подумать, что он в пятницу поедет на дачу друга, утром они втроем пойдут по грибы. И вдруг инфаркт. Да, пятьдесят четыре — это совсем немного. Маргарита Сергеевна не хотела этого говорить, особенно Колодному, но само вырвалось: — Не прощу себе, что отпустила его одного. Не могу вспоминать тот день, плохо становится… Мне позвонили в четыре вечера, когда все уже было кончено. Что, черт возьми, Костя забыл на этой даче? Не знаю. — Двое наших парней обратно Костю на себе тащили. Пока то, да се. Телефона нет, на машине повезли в больницу. А до нее двадцать километров. Да и то сказать — больница… Сильно мы еще отстаем, особенно в медицине. Меня там не было, жаль… Маргарита Сергеевна размешала сахар в чашечке и молча кивнула, словно ожидала продолжения. Она уже слышала этот монолог, почти слово в слово, но не понимала, почему сейчас Колодный вернулся к этой теме, и что она должна ответить. Вздохнуть, всплакнуть… Тогда она решила, что пройдет время, — все хоть немного прояснится. Но вот уже три года, и ничего. В их маленькой семье не было своей дачи, но, если бы эта дача была, Костя не отдал бы грибной охоте свой досуг, он ценил каждую свободную минуту и не стал бы тратить часы, блуждая по округе в поисках червивой сыроежки. Они поболтали еще немного, Колодный перед выходом сказал: — Поисками убийцы Танечки занимаются хорошие сыщики. Подонка найдут. Никуда он не денется. Если Леша к тебе завернет или позвонит, найди для него ободряющие слова. Ему это нужно. Колодный поджал губы, сурово сдвинул брови и подумал, что дальнейшая судьба самого Лешки пока весьма туманна. Разбирательство продолжается, и чем оно закончится, только бог знает, хотя при социализме бог — слово не модное. Сейчас, весной, еще далеко до грибного сезона. Но на даче все рано можно отдохнуть в кругу друзей. Можно просто пригласить Лешу, чтобы погулять на свежем воздухе. — Постараюсь, — кивнула Маргарита. Колодный сказал на прощание пару комплиментов. И заспешил, якобы в больницу к жене. Глава 42 Вечером, когда Разин выходил в магазин, он нашел в ящике открытку от Борецкого. Какой-то Сережа поздравлял Лизу с 45-летием. Разин вместо магазина, окольными путями, добрался до дома на Таганской улице. Он вытащил из ящика письмецо без обратного адреса. Помощник Генпрокурора Глеб Борецкий сообщал, что они встретятся послезавтра в три часа на Чистых Прудах. В четверг утром, отправившись якобы на дачу, Алексей Разин ушел от слежки и около трех часов оказался на Чистых прудах. Там он нашел черную «волгу» с известным ему номером, открыл заднюю дверцу. Водителя в машине не было, на заднем сидении сидел мужчина в черном плаще и шляпе. Человека звали Глеб Борецкий, он был помощником заместителя генерального прокурора СССР. — Значит, вы и есть Разин, — Борецкий протянул руку.