Дочитав до последнего слова, Колодный закрыл папку и просмотрел рапорты группы наружного наблюдения. Почти все маршруты Разина известны, установлены граждане, с которыми он встречался. Колодный стал просматривать фотографии, хотя ничего нового на них не увидишь. Разин выходит из магазина, в руках «дипломат» и пластиковый пакет, обтягивающий нечто похожее на бутылку. Вот Разин звонит из автомата, входит в метро, ловит такси… Колодный отодвинул конверт со снимками. Разин не делал попыток уйти из-под наблюдения, однако дважды, во вторник и пятницу, оперативники его теряли. Первый раз объект наблюдения оставил машину неподалеку от Красной площади, прошел пару кварталов и пропал в толпе у Исторического музея. Он вернулся через час, в руках была объемная покупка, завернутая в упаковочную бумагу. Второй раз он пропал у Белорусского вокзала, туда одновременно прибыли две пригородные электрички и скорый поезд из Минска. В толчее Разина потеряли. Он нашелся следующим утром, вышел из подъезда и купил в ближнем магазине две бутылки водки. Тут вошла секретарша Зоя Ивановна, симпатичная женщина лет сорока пяти, молча положила на угол стола большой конверт из темной бумаги. — Только привезли, — сказала она. — Как дела дома? — Все дела здесь, Иван Андреевич, на работе. Спасибо. — Тут у тебя все на высшем уровне, — Колодный, когда был в добром настроении, спрашивал секретаршу о личных вопросах и гордился, что помнил по именам и отчествам всю ее семью. — Максим справляется? — Старается. А супруга ваша как? — Неплохо. В субботу врач сказал, что химиотерапию заканчивают. Скоро выпишут. Зоя, сделай стакан чая покрепче. Колодный не прикоснулся к конверту, он открыл третью папку. В докладной записке майора Орлова была кратко рассказана история паспорта гражданина ФРГ Эрика Бергера. Паспорт якобы случайно попался на глаза жене Разина Татьяне Федоровне, ныне покойной. Татьяна рассказала о паспорте трем своим подругам. — Какая дура, — сказал вслух Колодный. — Кто ее за язык тянул… В частности, о паспорте Татьяна Федоровна сболтнула близкой подруге некоей Вере Игнатовой. Возможно, Игнатова вскоре забыла историю с паспортом, но через некоторое время она прямо в центре Москвы увидели Разина чуть ли не в обнимку с какой-то ярко одетой женщиной. А ведь в это самое время он должен был находиться за границей. Игнатова втянула в историю какого-то Алика из управления высотных домов и гостиниц и еще двух подруг. На этом служебная записка майора Орлова заканчивалась. Колодный дозвонился до информационного центра и попросил срочно подготовить информацию на трех гражданок под такими-то именами, а также справку о некоем Алике, сотруднике управления высотных домов и гостиниц. Затем связался с Орловым, задал несколько вопросов и обещал перезвонить. Из информационного центра сообщили, что у них есть объективки на всех трех женщин и мужчину, через пять минут файлы принесут. Колодный просмотрел папки, увидел фото Игнатовой и решил про себя, что женщина весьма недурна и, видимо, давно научилась пользоваться своей красотой. За Игнатовой водятся нечистые делишки, но ее муж Михаил Наумович Корсаков, член-корреспондент Академии наук, директор оборонного предприятия, не дает жену в обиду. Корсаков автор нескольких изобретений секретного характера, дважды лауреат Государственной премии и так далее. Веру Игнатову, конченную клептоманку, подозревали в воровстве, она увольнялась с одной работы и, стараниями мужа, находила новую. Знакома с иностранцами, фарцовщиками, валютными спекулянтами. Короче, пробу негде ставить. Другая подружка Роза Шор тоже не подарок. Вся родня Розы Иосифовны переехала в Израиль, и она туда же собирается. Сейчас распродает имущество и драгоценности. В ОВИРе документы на выезд готовы. Но вот как вышло, документы готовы, а Роза Шор никуда не поедет, нельзя ее теперь выпускать. Третья подруга, некая Захарова, работает технологом на пищевом комбинате, в разводе, не привлекалась. Игнатовой мало было увидеть чужого мужа с незнакомой женщиной, она стала выяснять, в какой гостинице живет Разин, в этом расследовании ей помогал Алик, чиновник из управления высотных домов и гостиниц. Этот чертов Алик выяснил, что Разин зарегистрирован в «Метрополе» под именем гражданина ФРГ, мало того, Разин тайно женат на американке, которую зовут… Колодный вытащил сигарету и скурил ее за полминуты. Дочитав третью, последнюю страницу, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Полковник чувствовал себя так, будто ему надавали пощечин, он потрогал ладонью лоб, сухой и горячий, и стал думать, что делать дальше. Немного поостыв, он разорвал конверт и вытащил листки с распечаткой разговора, происходившего в кабинете заместителя редактора газеты «Сельская жизнь», где уединились Алексей Разин и бывший сотрудник разведки Анатолий Белов. * * * Белов с его антисоветскими разговорами и анекдотами пусть катится к черту, будет острить где-нибудь за сто первым километром. Тут интересно другое: Разин просит продать ему пишущую машинку. И, судя по всему, эту машинку он уже получил. Дело было в пятницу, когда он ушел от наблюдения на Белорусском вокзале, и никем не замеченный, вынырнул на улице Правды. Друзья собрались идти в кино, но направились в ресторан, а оттуда за машинкой. Для работы Разину она не нужна, он от руки пишет, тогда зачем он ее купил, заплатил столько денег? Колодный набрал прямой номер генерала Деева и сказал, что есть важный разговор. Услышав ответ, положил трубку, открыл блокнот, что-то записал, чтобы не забыть, собрал папки, поднялся и вышел из кабинета. Сказал секретарше, что уходит на полчаса, но вернулся только после обеда. Он попросил крепкого чая и снова стал рассматривать фотографии Разина. Поднялся, достал с полки плотную папку, открыл ее. Внутри были фотографии Разина, сделанные за последний месяц. Все разные, но на каждой есть нечто общее. Разин ни на минуту не расстается со своим «дипломатом» темно-коричневого цвета. После покупки пишущей машинки в этом чемоданчике могли появиться новые бумаги. Интересно их полистать. Он набрал номер Виктора Орлова и поделился своими соображениями. — Я тоже обратил внимание, что он таскается с этим кейсом, хотя его вес, — я уточнял, — шесть килограммов. Даже если выходит из дома в магазин, все равно берет «дипломат» с собой. — Странно, — сказал Колодный. — Можно как-то проверить, что там внутри? Желательно не повредив замки. — Я думаю, можно устроить, — ответил Орлов. — Тогда срочно займитесь этим, и только этим. Колодный положил трубку, встал у окна, закурил и стал смотреть на темное поле и снежные пятна. Кому пришла мысль убрать первое главное управление КГБ с площади Дзержинского и загнать сюда, в Ясенево. Там было тесновато, и что с того. Это здание построили для Совета министров СССР, но министры не дураки, они не хотят каждый день кататься сюда, в такую даль, за город. Тогда решили, что для разведчиков сойдет, не пропадать же добру. Утром людей привозят в автобусах, а вечером эти автобусы колонной отправляются обратно в город. Колодный все время куда-то едет и едет, вот и сегодня надо ехать по делам. Он подумал, что совсем скоро, когда жена умрет в больнице, скорбное известие не застанет его ни на работе, ни дома, а опоздает надолго, на полдня или больше. Он вытащил сигарету, которым уже потерял счет, и прикурил. Глава 35 Разин решил пораньше отправляться на встречу с помощником Генпрокурора Глебом Максимовичем Борецким в ресторан «Прибой». Заправив машину и попетляв по вечерним улицам, он подумал, что в сумерках легко оторвался от сопровождения, но эти лишние километры по темному городу отняли много времени. Опоздав минут на сорок, он вошел в ресторанный зал в половине девятого, когда веселье было в самом разгаре. Метрдотель в бордовом пиджаке с золотыми пуговицами показал столик на двоих у дальней стены, получил десятку и, гордо вскинул голову, куда-то уплыл. Разин сел за стол, поставил на пол кейс и осмотрелся. Он не был в «Прибое» никогда. Довольно просторный зал утопал в табачном дыму, на стенах в тяжелых рамах висели копии пейзажей русских художников, по углам стояли фикусы в кадках, свободных мест не осталось. На полукруглой сцене четверо музыкантов исполняли фокстрот «Улыбка», рядом, на тесном пятачке, танцевал морской офицер в форменном кителе и женщина в длинном зеленом платье. Когда официант, долговязый парень в костюме, принес меню, Разин спросил, не присаживался ли за этот столик какой-нибудь мужчина, и получил отрицательный ответ. — И девушки не было? — спросил Разин. — И девушки тоже, — кивнул официант. — Но если интересуетесь девушками… — Нет, к этому я пока не готов. Позже. Официант многозначительно кивнул и поплелся на кухню. Повернувшись к залу, Разин взял меню и стал перебирать глазами людей. С его места просматривался почти весь зал, но пространство слева, возле входной двери, закрывала массивная колонна. Молодежи нет, в такие рестораны ходят те, кому за сорок. Среди посетителей можно было угадать двух-трех мужчин, которые пришли сюда в одиночестве, судя по лицам и костюмам — это командировочные откуда-нибудь с севера, они могли позволить себе ресторанный ужин с выпивкой и приятную женщину. Попалось несколько супружеских или любовных пар, целый стол женщин, отмечавших какой-то праздник. Но человека, фотографии которого показывал Платт, здесь не было. Если Борецкий выбрал именно это заведение, значит, он уже здесь или придет с минуты на минуту. Присутствие Разина, если он столкнется с контрразведкой, легко объяснимо, — зашел поужинать, все остальное побоку. Он подозвал официанта, сделал заказ и попросил не тянуть с закуской. Через десять минут на столе появился запотевший графинчик с водкой, столичный салат и мясное ассорти. Разин выпил, утолил первый голод, подхватил кейс и направился в туалет. Музыканты объявили короткий перерыв. Разин неторопливо пробирался между стульями, приглядываясь к людям. За колонной — длинный стол, за ним четверо женщин и двое мужчин подняли рюмки и бокалы с шампанским. Впереди дверь в служебное помещение. Направо отгороженный закуток, за ним вход на кухню. Туалет оказался небольшим, всего с тремя кабинками. Тут было окно во внутренний двор, неровно замазанное белой краской. Через стекло можно было разглядеть полупустую стоянку для машин. Разин мыл руки и думал, что место для встречи с работником прокуратуры выбрано неудачное, в людном зале не поговоришь. Высушив руки под горячей струей воздуха, он вышел в зал. У входных дверей с метрдотелем разговаривали двое мужчин в костюмах. Тот, что повыше, с сединой на висках, встретился взглядом с Разиным и словно обжегся, оборвал разговор, отвернулся. Другой мужчина нахмурился и вышел. Разин видел этих людей впервые, но внутренним чутьем угадал: это по его душу. * * * Он остановился в проходе между столиками, прикидывая, что делать. Можно демонстративно уйти, а завтра пожаловаться Колодному, что никакой личной жизни больше не существует, даже с женщиной в ресторане нельзя встретиться без провожатых. Второй вариант — остаться, сделав вид, что ничего не произошло, и аппетит не испорчен. В эту секунду он увидел за своим столиком незнакомого мужчину лет тридцати пяти в клетчатом пиджаке. Лицо красное, приметные издалека светлые волосы по-особому блестели, будто намазанные маслом. При появлении Разина мужчина извинился за вторжение и спросил, нет ли сигаретки. Закурив, не стал уходить. Он был под хмельком, выглядел растерянным и огорченным, будто недавно в этом зале потерял кошелек с деньгами. Мужчина подозвал официанта и велел принести водку в графине. — Угощайся моей, — сказал Разин и наполнил рюмки. Мужчина представился Вадимом, инженером по снабжению в крупном главке, ездит по стране, иногда задерживается где-нибудь у черта на рогах, потому что такая работа, иначе нельзя. А жена — женщина с большим сердцем, еще не привыкла ждать. — Слышь, вот ты — умный человек, — говорил он. — Вот ответь… Меня дома не было всего три недели. Возвращаюсь, а какой-то поц стоптал мои новые тапочки. И что теперь? — Новые купи, — ответил Разин. — Чего еще… — Так с женщинами не везет… Хотя по натуре я везучий, один раз в лотерею стиральную машину выиграл. Взял деньгами. — А я холодильник выиграл. Взял холодильником. Разин прикидывал, чем кончится душевный разговор. На сцену снова вышли музыканты, появилась певица в длинном платье с кружевами на груди и запела «Темно-вишневую шаль». Разин подумал, что когда-то уже видел эту женщину в кинотеатре «Форум», она пела в буфете перед вечерними сеансами. — Я вот думаю: с женой как поступить? — крикнул Вадим. — К ногтю ее? — Отправь ее в Улан-Уде. А пока она там отдыхает, приведи домой девчонку. Ну, которая стопчет женины тапки. Вадик задумался, пригладил пятерней блестящие волосы. — А с любовью что делать, ну, к жене? Разин засмеялся: — Любовь забери обратно. И отдай той девчонке, которую уложишь в постель. Вадик вытер влажные глаза салфеткой и высморкался. — Тебе легко говорить. Смеешься над человеком. Гад же ты… Из полупьяного увальня Вадик превратился в трезвого мужчину, весьма сердитого. Он лишь привстал, рванулся вперед, стараясь дотянуться кулаком до физиономии Разина. Но тот, словно был готов к удару, качнулся на стуле, поставив его на задние ножки. Вадик навалился грудью на стол, стараясь обеими ручищами достать грубияна, ухватить за лацканы пиджака и порвать на части. Зазвенела посуда, на пол полетели тарелки и недопитый графин, пахнуло водкой.