— О. Я думала, это всего лишь предложение, а не окончательное решение. Подойдя к ней, я тяну за край полотенца, которое она подоткнула на груди. Оно падает на пол. Наши губы встречаются в поцелуе, и я чувствую ее улыбку. По ее жарким объятьям я понимаю, что ей тоже совершенно не хочется уезжать. А ответный поцелуй мигом развеивает ужасающее чувство тоски, успевшее обосноваться в моей груди. — Хорошо, — отвечает Лейла еле слышно. Показания Я проговорил уже полтора часа кряду, а детектив не проронил ни слова. Я бы и дальше продолжил, но все это время Лейла не смолкала. Нужно удостовериться, что с ней все хорошо. По крайней мере, настолько, насколько может быть хорошо девушке, которую держит в заточении ее же парень. — Прошу прощения, — я обращаюсь к нему, выдвигая стул из-за стола. — Вернусь через несколько минут. Детектив с пониманием кивает и останавливает запись. Я снова иду наверх умолять ее довериться мне, пока не разберусь в происходящем. Открыв дверь, вижу, как Лейла, стоя на коленях, изо всех сил пытается освободить запястья от веревки, которой ее руки привязаны к изголовью. — Лейла, — говорю я беспомощно. — Перестань, пожалуйста. Она резким рывком тянет руки на себя в попытке разорвать веревку. Я содрогаюсь. Наверняка это ужасно больно. Подойдя к кровати, я осматриваю ее запястья. Они все покрылись ссадинами после многочисленных попыток освободиться и даже начали кровоточить. В ответ она бормочет что-то невнятное, и я отклеиваю ленту с ее губ. Лейла жадно глотает воздух. — Пожалуйста, развяжи меня, — просит она, глядя на меня покрасневшими глазами, полными печали. Ее левая щека перепачкана тушью. Мне больно видеть ее такой. Я не хочу, чтобы ей приходилось терпеть это, но у меня нет выбора. Во всяком случае, мне кажется, что у меня его нет. — Я не могу. Ты же знаешь. — Прошу, — молит она. — Мне больно. — Не будет больно, если прекратишь вырываться. — Я поправляю подушку и немного ослабляю веревку, чтобы Лейла могла лечь. Я понимаю, что она чувствует себя узницей. В каком-то смысле так и есть. Но я, по крайней мере, не стал связывать ей ноги. С ней все было бы в полном порядке, если бы она лежала смирно и перестала сопротивляться. Может, даже смогла бы наконец отдохнуть. — Дай мне еще пару часов. Я заберу тебя с собой, когда мы закончим. Она закатывает заплаканные глаза. — Ты обманщик. Теперь только и делаешь, что врешь мне. Я не принимаю ее слова близко к сердцу, понимая, что она говорит не всерьез. Просто напугана и расстроена. Но и я тоже. Наклонившись, я целую ее в лоб. Лейла пытается отодвинуться от меня, но ей мешают веревки. Она плачет, старательно отводя взгляд, и я стискиваю зубы, подавляя чувство вины. — Я не буду заклеивать тебе рот, если пообещаешь не кричать. Она соглашается на такие условия и кивает, сломлено глядя на меня, будто в этом сражении я одержал победу. Но я хочу сражаться лишь за то, чтобы у нас все снова стало нормально. Закрывая за собой дверь в комнату, я слышу, как Лейла начинает всхлипывать. Я чувствую, как ее боль отзывается в каждой части моего тела до треска в костях. Перевожу дух, прижавшись лбом к двери, и стараюсь взять себя в руки. Когда я возвращаюсь на кухню, на столе меня ждет стакан с напитком темного цвета. Детектив жестом приглашает меня выпить. — Бурбон, — поясняет он. Я сажусь за стол и, понюхав жидкость, делаю глоток, с наслаждением чувствуя, как она обжигает горло. Волнение мигом ослабевает. Стоило сразу налить себе выпить. — Как вас зовут? — интересуюсь я. Мне известен только адрес почты, с которой он отвечал на мои письма, но это рабочая почта. Его настоящее имя в ней не указано. Он опускает взгляд на свою рубашку с логотипом Jiffy Lube1, заляпанную масляными пятнами, и нашивкой с именем Рендалл. Он указывает на нашивку. — Рендалл. Детектив возобновляет запись, но мы оба знаем, что это не его имя, и я уверен, что рубашка тоже ему не принадлежит. Но, даже понимая, что он скрывает от меня свою личность, я продолжаю отвечать на вопросы, потому что на целом свете больше нет человека, который мог бы мне как-то помочь. А мне отчаянно нужна помощь. Настолько отчаянно, что я принимаю решения, которые еще пару месяцев назад не осмелился бы принять. Любопытно, как сильно необъяснимые явления могут изменить мировоззрение человека. И не только мое мировоззрение, но и моральные принципы, ценности. Мои цели. Мое сердце. Лидс из прошлого двухмесячной давности захлопнул бы дверь перед носом этого парня. А сейчас я сам обратился к нему, моля о помощи. И теперь, когда он здесь, остается лишь надеяться, что я принял верное решение. — Как долго вы пробыли здесь после первой встречи? — спрашивает он. — Еще три дня. — Произошло ли за это время что-то примечательное? — Не припомню ничего особенного. В основном мы проводили время в номере. Спускались, только чтобы поесть. Мы оказались здесь в разгар рабочей недели, так что постояльцев было немного. — После этого вы вернулись в Теннесси, а Лейла уехала в Чикаго? — Нет. Даже проведя вместе четыре дня, мы были не готовы прощаться. Я пригласил ее погостить неделю у меня в Теннесси, но неделя превратилась в две, потом в шесть, а потом и в восемь. Мы не хотели расставаться. — И как давно вы уже вместе? — Около восьми месяцев. — Произошли ли в вашей жизни какие-то существенные изменения после встречи с ней? Кроме очевидных. Я отвечаю ему вялым смешком. — Я даже понять не могу, что вы имеете в виду. Очень многое изменилось. — Под очевидными изменениями я подразумеваю все, что происходит в доме, — поясняет детектив. — Какие изменения произошли еще раньше? Я делаю еще глоток бурбона. И допиваю до дна. Я размышляю обо всем, разглядывая дно пустого стакана. О фотографии, которую выложил в сеть и последствиях моих действий, о страхе и выздоровлении. — Первую пару месяцев все было идеально. — А потом? Я отвечаю на его вопрос тяжелым вздохом. — А потом появилась Сейбл. — Кто это, Сейбл? — Моя бывшая. Глава 3 Лейла читает журнал, лежа на моей кровати, а я тем временем запихиваю пару джинсов в рюкзак. — Ты взял зарядку для телефона? — проверяет она. — Взял. — Зубную щетку с пастой? — Все есть. — Возьми с собой книжку, — предлагает она. — Тебе долго ехать. — У меня нет книг. Лейла опускает журнал к груди и смотрит на меня с выражением, будто я ее оскорбил. — Лидс, давно доказано, что читающие люди живут дольше. Ты что, хочешь умереть молодым?