— Как ты это делаешь? Уиллоу слегка наклоняется вперед и понижает голос, будто нас могут услышать. — Это все равно что читать книгу. Прочесть целую страницу и осознать, что не понял ничего из прочитанного, потому что витал где-то мыслями. Вот каково быть в ее голове. При желании я могу сосредоточиться и целенаправленно усвоить всю информацию. Но я предпочитаю отвлекаться. — Она допивает всю воду до дна. — Порой находиться в ее голове совсем не весело. — Что ты имеешь в виду? Она пожимает плечами. — Ничего дурного. У всех нас есть мысли, которые мы не озвучиваем. И порой странно видеть эти мысли, поэтому я предпочитаю не смотреть. Вторгаясь в ее тело, я думаю о чем-то другом. Мне хочется спросить у нее, какие мысли Лейла не озвучивает, но не делаю этого. Сегодня я и так слишком далеко зашел со снотворным. И захожу еще дальше, позволяя Уиллоу использовать тело Лейлы, чтобы поесть тако. Тако можно оправдать множество дурных решений, но я сомневаюсь, что они стоят того, чтобы завладевать чужим телом ради возможности их поесть. — Мы можем пойти поплавать? — спрашивает Уиллоу. Ее вопрос застает меня врасплох. — Хочешь выйти на улицу? Я думал, ты не покидаешь этот дом. — Я этого не говорила, — поясняет она. — Я сказала, что не покидаю территорию, меня пугает сама мысль об этом. Но, сколько себя помню, я всегда мечтала пойти поплавать. Не знаю, чего я ожидал от сегодняшнего вечера, но точно не того, что Уиллоу захочет пойти плавать. Но почему бы и нет, раз вода в бассейне подогревается. — Конечно, — отвечаю я, удивляясь неожиданному повороту событий. — Пойдем плавать. Она съела два тако, оставшийся третий оставляет на тарелке и отодвигает от себя, будто наелась до отвала. Я забираю тарелку и выбрасываю остатки еды. — У Лейлы наверху есть пара купальников. — Я ставлю тарелку на стол, и Уиллоу идет за мной наверх в спальню. Открыв третий ящик, я достаю пару плавок. Лейла взяла с собой два купальника, но ни разу не надевала ни один из них за время наших купаний. — Какой хочешь? Красный или черный? — Без разницы, — отвечает Уиллоу. Я отдаю ей черный. Он менее откровенный, чем красный. Хотя это совершенно неважно, потому что нет ни единого участка ее тела, который укрылся от моего взгляда или прикосновения. И все же важно. Она не Лейла, и у меня возникает чувство, что мне не следует рассматривать ее тело так, как я рассматриваю его, когда она им не владеет. Уиллоу переодевается в ванной, а я в спальне. Она выходит, держа в руках два полотенца. Не в силах сдержаться, я пробегаю взглядом вдоль ее тела, ведь непросто не восторгаться тем, что каким-то непостижимым образом она делает чужое тело своим. Она шагает шире и сильнее распрямляет плечи. Уиллоу даже иначе держит голову. Едва мы встречаемся взглядом, я спешно отвожу глаза и прокашливаюсь. — Готова? Я выхожу из спальни, спускаюсь по лестнице и иду к бассейну, больше не встречаясь с ней взглядом. Подойдя к бассейну, я прыгаю в прохладную воду, чтобы восстановить концентрацию. И остаюсь под поверхностью достаточно долго, чтобы заметить, как Уиллоу опускает ступни в воду. Она сидит, свесив ноги с бордюра в глубокой части бассейна. Вынырнув из воды, я замечаю, что она расположилась рядом с тем местом, где сидел я во время нашего первого разговора с Лейлой. В то время я считал игру на басу в малоуспешной ненавистной мне группе главной трудностью в своей жизни. Сколько всего произошло с тех пор. Я изменился во всех смыслах. Такое случается, когда ты вынужден отнять жизнь другого человека. Я не позволяю себе слишком много думать об этом. Сделал то, что должен был, но никакое оправдание не способно избавить меня от чувства вины. Я погружаюсь под воду с отвращением от того, что мыслями вновь вернулся к той ночи. Не хочу думать об этом. Сейчас я вообще ни о чем не хочу думать. Хочу лишь, чтобы Уиллоу насладилась возможностью искупаться впервые в жизни. Я отталкиваюсь от дна бассейна и выныриваю на поверхность. Уиллоу сидит на том же месте, глядя в воду, в которую опустила голени. — Ты идешь? — зову я. Она поднимает на меня взгляд и кивает. — Да, но я немного боюсь. Вдруг я не умею плавать? — Есть лишь один способ это выяснить, — я подплываю к ней и протягиваю руку. — Хватайся. Я тебе помогу. Она берет меня за руку после сиюминутного сомнения. Неспешно погружается в воду до самого подбородка, а потом с визгом хватается свободной рукой за мои плечи. Уиллоу начинает болтать ногами в попытке удержаться на плаву, но слишком боится отпускать меня. Но по ее улыбке я понимаю, что ей не страшно. Просто это ново для нее. Отпустив мое плечо, Уиллоу начинает грести рукой, второй все еще держа меня за руку. — Уловила суть? — спрашиваю я. Она кивает, пару раз случайно глотнув воды, потому что едва держит голову над поверхностью. Выплюнув, она отвечает: — Кажется, да. Уиллоу выглядит запыхавшейся, но довольной. Наблюдать за ней, все равно что смотреть, как ребенок пытается плавать в первый раз. Я отпускаю ее руку, но остаюсь рядом. От этого Уиллоу не начинает тонуть, и ее глаза блестят от волнения. — Получается! — восклицает она. — Я плаваю! Меня смешит ее гордость за себя. Вытянув руки вперед, Уиллоу разводит ими воду в стороны. Возможно, умение плавать — это природный инстинкт даже для призраков, но, оттолкнувшись от бортика, она самостоятельно по-собачьи проплывает до середины бассейна. Разворачивается и плывет обратно. Она уже освоила процесс, а значит, делала это раньше. — Тут как с ездой на велосипеде, — говорю я. — Откуда мне знать, — смеется Уиллоу. — На велосипеде я тоже никогда не ездила. — Может, и ездила, просто не помнишь, что было при жизни. Ее улыбка увядает от моих слов. Она замирает на месте, болтая руками и ногами, чтобы оставаться на плаву. — Ты, правда, думаешь, что я умерла? Она спрашивает меня с любопытством, без тени обиды. — Я думаю, если гипотезы насчет призраков верны, вполне вероятно, что прежде у тебя была жизнь. Просто ты ее не помнишь. Уиллоу с минуту изучает меня взглядом и, отплыв обратно к краю бассейна, хватается за бортик. — Ты думаешь, я типичный призрак, застрявший между смертью и загробной жизнью? — Не представляю, по какой еще причине ты здесь оказалась. А что ты сама об этом думаешь? — спрашиваю я. — Не знаю. Я не задумывалась об этом, пока ты не появился и не начал пытаться меня разгадать. — Ты хотела бы, чтобы я не приезжал? Уиллоу не отвечает на мой вопрос. Лишь отводит взгляд и прислоняется спиной к бетонному бордюру. Затем запрокидывает голову, пока ее взгляд не устремляется к звездам. — Мне немного страшно узнать, почему я здесь. По этой причине я никогда не покидала территорию дома, чтобы это выяснить, и не искала таких, как я. Ведь что, если ты прав? Вдруг я застряла между жизнью и смертью? — Она вновь ловит мой взгляд, но на сей раз смотрит мне в глаза испуганно. — Что, если всему настанет конец, когда я найду ответ? — Чему настанет конец? — Этому. Мне. Вдруг, найдя выход из этой жизни, я узнаю, что после нее нет ничего. А если я просто… исчезну? Навсегда? — Тебя это огорчит? — спрашиваю я. — С твоих слов твоя жизнь паршива. Уиллоу смотрит на меня несколько долгих мгновений, а потом отвечает: — Раньше была, — произнеся эти слова, она целиком погружается под воду. Ее ответ оказался сложнее, чем я ожидал. Вынырнув на поверхность, Уиллоу оказывается рядом со мной. Она с любопытством рассматривает мое плечо и тянется к нему. Проводит пальцем по шраму от ранения, полученного мной полгода назад. — Сюда тебя ранили? — Да. Очень странно ощущать ее прикосновения к шраму. Лейла никогда к нему не прикасалась. Ни разу. Когда мы занимаемся любовью, она намеренно водит ладонями вокруг него, рядом, но никогда его не касается. Я постоянно задавался вопросом, крылась ли причина в том, что шрам пробуждал в ней дурные воспоминания, или же она просто боялась сделать мне больно. — Кто стрелял в тебя?