— Это что-то важное? — Райз помахал бумагой в воздухе. — Бесценная память, — ответил тот, подойдя к костру. На вид — лет шестнадцать-семнадцать, ровесник Осмельда. Он носил длинную светлую сорочку и простяцкие штаны — одежда, в которую впору было одеваться сыну фермера. Но даже мешковатый наряд не мог скрыть тренированное, поджарое тело. Не спрятал он и татуировку: Райз видел только верхнюю ее часть у самых ключиц — тонкие, узловатые ветви с частой мелкой листвой. Но рисунок покрывал всю его грудь: сквозь тонкую ткань просвечивали темные контуры. Кроме отличного телосложения и татуировки в глаза бросались волосы. В растрепанную смолисто-черную копну затесались белоснежные пряди, в свете костра кажущиеся золотистыми. Часть из них — те, что на затылке — были длиной до поясницы и собраны лентой в хвост. После такой прически вздорные черты лица уже не удивляли. Они не были смешными или неприятными. Напротив, в них прослеживался строго выверенный баланс и пропорциональность, которая редко встречалась среди человеческих лиц. Черты парня казались смутно знакомыми, но Райз все никак не мог сообразить, где он его видел. — Ты человек? — он вернул рисунки на место. — Я взял чужую внешность — того, кто достоин доверия. Но могу принять вид любого, встреченного мной. В подтверждение своих слов парень исчез, и на его месте появился Фелис. — Могу использовать это. Услышав воссозданный до мельчайшей детали скрипучий голос некроманта, Райз поежился. — Или это. Фелис исчез, уступив место двойнику Райза. — Нет, верни, как было. Спустя мгновение на него снова смотрели янтарные глаза мальчишки. Нет, он однозначно где-то его видел. Парень очевидно чего-то ждал, поэтому Райз спросил: — Значит, ты — Химера? Или у тебя есть другое имя? — Меня вполне устраивает и это. — А как насчет..., — он ненадолго задумался. — Как насчет «высшей силы»? — Это мне не по душе. — Все-таки это ты. — Да. Химера опустился на лежащую у костра колоду и указал на шкуру, на которой стоял Райз. — Сядь. Разговор будет долгим, я предполагаю. И не беспокойся, время здесь условно. Ни Ц-Цузу, ни остальные ничего не заподозрят. Райз сел. Выбранная исполином внешность действительно не принадлежала ему. Это лицо просило больше мимики, а голос — больше интонаций. В исполнении Химеры он звучал слишком ровно, блекло, напоминал о лишенном эмоций Кальдеоре. — Ты можешь задавать вопросы, если они у тебя есть, — любезно предложил Химера. — Или просто высказаться, если хочется. Можешь даже покричать или поломать что-то. — О, мне так много позволено. — Только не трогай игрушки и рисунки. — Нет, что ты, ни в коем случае. Злость, с которой он шел к Химере, и которая отошла на второй план, когда он только оказался здесь, снова вышла из тени. Но сейчас Райз уже не был уверен, принадлежит ли эта злость ему. Может, она навязана, подогрета Химерой? Нет, она была его собственной от края и до края. Отними ее Химера всю без остатка, и она родилась бы вновь. Мог ли исполин вообще ее видеть? Райз так и не смог выяснить, лишен ли он энергии духа, как фурии, или попросту ее не видит. Сдержанно улыбнувшись, Райз заговорил: — Позволь мне сначала прояснить один момент: все, что происходило до, то, что происходит сейчас, и что случится дальше — было задумкой всего вашего исполиньего рода? Или лично твоей? — Лично моей. Но остальные согласились действовать согласно плану. — М-м-м, то есть привычка не посвящать в свои намерения других и не спрашивать их согласия на участие у тебя появилась сравнительно недавно, — Райз понимающе покачал головой. — И кто же ты? Исполиний король? Родоначальник вида? — Ты ведешь себя крайне вызывающе, как для того, кто считает меня кем-то из них. — Да, случается такая ерунда, когда ты даешь понять, что кто-то тебе нужен. Как правило, этот кто-то сразу залазит на шею и начинает сучить ногами в грязных ботинках. Грех не воспользоваться, когда сами предлагают, да? Тем более ты даже разрешил мне все здесь разгромить. Так что я веду себя очень вежливо, как для того, кого ты решил использовать, как одноразовый платок. — Разгромить все, кроме птиц. — Конечно, птицы неприкосновенны, я помню. — За службу тебе была дарована жизнь, — добавил Химера. — Что ты говоришь! — Райз театрально всплеснул руками. — К этому мы еще вернемся. Сейчас я хочу воспользоваться своим правом задавать вопросы. Химера кивнул. И откуда только в этом жадном до разрушений чудовище взялась такая сдержанность и вдумчивость? Разве что только Химера был соткан весь целиком из лжи. Лживая внешность, лживое поведение — как раз под стать тому, кто срежиссировал всю эту постановку на грани фарса. С того дня, когда Райз очнулся в доме Фелиса, у него скопилось немало вопросов к «высшей силе». И сейчас вся эта масса пришла в движение, закопошилась, точно комок дождевых червей. Они терлись друг о друга склизкими боками, сплетались воедино, множили себе подобных. — Начнем с простого. Зачем ты истреблял виторэ? — Чтобы зародить в Къярте страх. — Зачем? — Страх некроманта перед душой, которую он призывает, лишает его власти. Благодаря этому я поднял ступень призыва до третьей. — Зачем ты приказал передать Шип некроманту из Зова Крови? — Чтобы Къярт мог попасть на другие горизонты. — Зачем? — сквозь зубы выдавил Райз. То, что Химера не мог нормально ответить на вопрос с первой попытки, раздражало. — Я не буду отвечать. — Ты отказываешься? — Да. Спроси что-то другое. — Нет, я хочу знать ответ на этот вопрос. — Не хочешь. — Это решать не тебе. — Ошибаешься. Ты считаешь, что тебе нужен ответ. Но я знаю, что это не так. Мне известно куда больше, чем тебе. Поэтому я буду отвечать только на те вопросы, на которые сочту нужным ответить. Пламя разгрызло особо крепкую деревяшку и, подавившись, выплюнуло целый сноп искр — выдало истинные эмоции владельца этой земли? Отлично, пускай бесится. — Так не пойдет, — Райз покачал головой. — Ты достаточно мухлевал и подтасовывал карты. Больше нечестной игры не получится. — Ты никогда не играешь честно, и не тебе роптать, если другие поступают так же. — Тогда мы, боюсь, зашли в тупик. Интересно, кому нужнее из него выход — мне или тебе? — Задай следующий вопрос. — На этот тоже отказываешься отвечать? — Райз хохотнул. — Выход нужен нам в равной степени. Задавай следующий вопрос. Пора было прекращать это. Он мог сколько угодно лелеять сладкие грезы, но реальность была неумолима: ему не взять Химеру измором. За плечами исполина лежали тысячелетия жизни, которую он, похоже, провел уж точно не валяясь камнем в поле. Нет, конечно, какие-то годы он прожил именно в таком состоянии, но все-таки человеческой жизни было не тягаться с жизнью исполина. Однако сдаваться совсем без боя не хотелось. В тот час, когда Райз узнал, что мизинец в доме Фелиса исчез, на его шею упала петля — из мерзкой, скользкой бечевки, век валявшейся в каком-то захудалом подвале. Райз мечтал о том, как выскользнет из ее, как разорвет, разрубит, сожжет или дождется, пока она не рассыплется от древности или ее не сожрут жуки. Мечтать об этом было приятно, да. Однако жизненный опыт и навеянное им дурное предчувствие добавляли в мед горечи. Но, в конце концов, он заслужил право хотя бы подергаться в петле, прежде чем обмякнуть! ...Или лучше повисеть спокойно, созерцая закат, пока веки устало не опустятся? Проклятье.