И как долго это все будет продолжаться? А когда закончится... каким он будет — этот конец? Къярт совсем забыл, как это — спать и не видеть снов. Всю эту ночь, как и предыдущую, он спохватывался едва ли не каждый час в тревожном ожидании где-то задержавшихся кошмаров. Он просыпался, видел трепещущие крылья Аелитт, склоненное над ним улыбающееся лицо и поспешно закрывал глаза. Наверное, он выглядел крайне глупо. Будь здесь Райз, и от его шуточек было бы не скрыться. Но сейчас Къярт сомневался, что ему когда-либо выпадет возможность услышать еще хотя бы одну. Наступившее утро ничего не изменило. Можно было сколь угодно долго обсуждать случившееся, размышлять о том, что делать дальше, но все это оставалось пустыми словами. Что бы они не решили делать, все упиралось в исполина — сейчас он диктовал условия. Но Химера продолжал сидеть на месте и ничего не делал. Чертов исполин снова чего-то ждал. Фурии докладывали, что к оставшемуся от Афракса пустырю стекались силы Братства и армии. Зачем они собирались там, где не осталось ничего? Почтить павших? Сложить свои головы рядом? Какую бы цель они не преследовали, посланников к Химере никто больше не отправлял. Разведывательные отряды приближались на несколько километров, проверяли, что исполин не сдвинулся с места, и уезжали. — Они мне не нравятся, мышонок, — пожаловалась Аелитт, когда фурии сообщили об очередном таком «визите». — Что, если они собираются напасть? — Тогда они, вероятно, окажутся раздавленными, — ответил Бенджи. Он сидел в углу палатки и чистил прошлогодние орехи. — Они могут использовать огнестрельное оружие, — возразила фурия. — Тебе не стоит лишний раз показываться снаружи, мышонок. — Химера не позволит ему навредить, — бесцветно произнесла Кара. Къярт посмотрел на нее и сразу отвел взгляд. Больше она не говорила с ним о Райзе. В ее измученном злоключениями теле поселилась прежняя она — холодная и невозмутимая, — и только в ее глазах Къярт порой замечал то, чего предпочел бы не видеть. — И как долго мы будем сидеть здесь? — поинтересовалась Аелитт. — Пока с востока не подойдет Орда? — Спроси это у Химеры. Вдруг он тебе ответит. Девушки одарили друг друга взглядами: Кара — равнодушным, Аелитт — откровенно неприязненным. Снаружи послышались звуки возни. Захлопали крылья, донеслось угрожающее рычание и сдавленные крики. Судя по тому, что тень Химеры не сдвинулась с места, ничего представляющего опасность не происходило. Однако Аелитт все равно скользнула за спину Къярту и воплотила крылья; Бенджи потянулся к своей сумке с кристаллами-накопителями, а Кара осталась стоять, как стояла — ближайшие пару суток она не могла облачиться в броню. Шум приблизился, скопился у входа в палатку, а затем крылатые втолкнули внутрь Райза. В следующее мгновение их бесцеремонно обвили хвосты грива, и с утробным рычанием он утащил их прочь. — Фурии не славятся радушным приемом, да? — Райз поднялся с колен, отряхнулся; с ухмылкой обвел присутствующих взглядом. — А Осмельда, сиротинушку, что, решили в клуб не приглашать? Ну, это верно. От хладнокровия Кары не осталось и следа. Прежде чем она успела что-либо сделать, Къярт, ошарашенный не меньше нее, выпалил: — Кара, нет! Пожалуйста, оставь нас. И ты, Аелитт, тоже. И Бенджи. Все уйдите. — Къярт! — Кара впилась в него взглядом. — Тебе нельзя оставаться с ним наедине. Если он попытается... — Кара, пожалуйста. Она так и осталась бы стоять на месте, если бы Аелитт не взяла ее за локоть и не повела прочь. Благо, Кара не стала оказывать сопротивление. Когда она поравнялась с Райзом, тот, не поднимая глаз, тихо сказал: — Я ничего ему не сделаю. Кара не удостоила его даже взглядом и вышла из палатки. Бенджи, виновато улыбнувшись и бросив едва различимое «с возвращением», юркнул следом. В воцарившейся под тканевым пологом тишине Къярт отчетливо слышал свое сердцебиение. Бум. Бум. Бум. Не быстрое и не медленное. Такое же, как и всегда. Хотя нет, все же немного ускоренное. Зачем он вообще думает о такой ерунде? Казалось, что все это время, с самого похищения Райза, с каждым днем у него скапливалось все больше того, что он хотел сказать напарнику. Но сейчас Къярт не знал, что говорить. Знал ли он это вчера? Если и знал, то все позабыл — он вычеркнул вчерашний день из памяти, будто его и вовсе не было. Так было нужно. Так было необходимо. Не вспоминать, не думать, не считать жертвы. ... Считал ли их Райз? Кара утверждала, что Райз уже не тот человек, что прежде. Но глядя сейчас на него, Къярт не видел различий. Их действительно не было, или Райз их умело скрывал? И что ему теперь говорить? Как ему вообще себя вести? Как ни в чем не бывало или... Райз нарушил тишину первым: — Спасибо, что не разрушил мою печать. — По-твоему, я мог? Чертов голос прозвучал хрипло, будто весь последний час Къярт орал на того, кто сейчас стоял перед ним. Райз сделал вид, что ничего не заметил. — Ну, я допускаю, что тебе привели достаточно аргументов, почему ты должен это сделать, — он посмотрел в сторону выхода из палатки. — Прости за это. Къярт устало вздохнул и прикрыл глаза. Испытывал ли он облегчение? Естественно. С плеч словно гора свалилась. Свалилась с плеч и легла неподъемной ношей на грудь. Кара оказалась права: он действительно был готов закрыть глаза на все, что делал его напарник. Когда Къярт снова посмотрел на него, в голове крутился всего один вопрос: — Райз, какого черта? — Какого черта — что? — Столица, Райз! — А про лагеря беженцев не спросишь? Къярт едва не зарычал, и Райз снизошел до того, чтобы дать прямой ответ на поставленный вопрос: — Рыцарь, который должен был телепортировать нас назад, не смог сделать это вовремя. Нужно было выиграть время. Я его выиграл. — И для этого необходимо было разрушить целый город? — По-другому не вышло бы. Иначе Химеру было не остановить. — Райз, там были люди! Сотни тысяч людей. Взрослые, дети... — И что это меняет? — Райз перебил его. — Или думаешь, я этого не видел? Къярт сник под обжегшим его взглядом. Разумеется, тот видел. И прекрасно все знал без чьих бы то ни было слов. Райз внезапно смягчился, скрыл под маской бравады то, чему так неосторожно позволил просочиться наружу, и продолжил: — Мне, беспорно льстит, что ты так высоко оцениваешь мою харизму и считаешь, будто одного моего шарма и очарования достаточно, чтобы рыцари прониклись ко мне доверием. Но, увы, это не так. Къярту нечего было ответить. Он изначально не должен был ничего говорить. В конце концов, это Райзу пришлось замарать руки, а не ему, и тот не заслуживал, чтобы ему еще и высказывали свое неудовольствие. — Прости, Райз. Давай не будем об этом. Я рад, что ты снова здесь. Как ты сбежал? — От них сбежишь, как же. Сами отпустили. Это долгая история. Я все тебе расскажу, дай только отдышаться. — Конечно. Къярт указал рукой на лежащую рядом шкуру. Обычно на ней сидела Аелитт — тогда, когда не пыталась устроиться в непосредственной близости от него. Райз занял место не без удовольствия, немного поерзал, устраиваясь поудобнее, и уставился на него в ожидании вопросов. — И... как там было? — Ну, сначала тот идиот, который спустил свою армию в Эсшенских горах, отрубил мне руки и ногу. После этого Шикти — барышня, которую мы называли крушащим броню — расщепила вторую ногу. А потом были только мелочи всякие: пару дыр в груди и нескончаемые шпыняния в исполнении Ц-Цузу. Ничего примечательного. От беззаботного смеха Райза стало не по себе. Къярт и до этого не считал, что пребывание напарника в лапах Орды будет подобно вечерней прогулке в парке, но одно дело, понимать, и совершенно другое — узнать детали. — А Ц-Цузу это... — Полное имя — Ц-Цузарравальш. Помнишь крикуна, которого мы убили у второй линии обороны? Это он. — Но ведь ты вытянул его душу поглотителем. — Он крайне живучий. — Это он участвовал в нападениях на лагеря и столицу? — Он их инициировал, чтобы привлечь твое внимание, — Райз усмехнулся и ободряюще ткнул Къярта кулаком в плечо. — Все разговоры только о тебе и были, бесценный ты наш. И как известие о том, что он косвенно повинен в гибели стольких человек, должно было его обрадовать? Мало ему было столицы, так еще и... — Почему ты такой кислый? — Райз, напротив, щеголял весельем. И чем больше — тем меньше Къярт верил в его искренность. — Когда я в самом начале говорил, что помогу расхлебать твое дерьмо, так ты был не против. А как уже тебе самому пришлось посидеть в одной выгребной яме со мной, так ты и загрустил? — Я не загрустил. Я рад. Правда. Просто не был готов к твоему возвращению. — То-то я ни пирога праздничного не заметил, ни выпивки. Все же напарнику удалось вытащить из него улыбку. Да, это был все тот же Райз: от макушки и до самых пят.