– Там всегда много офицеров и начальства. «Буржива» в центре. – Я тоже хотел куда-нибудь на окраину, но Шварца поселили рядом, на прилегающей к Бривитас улице Дзирну. – Дзирну. Улица в готическом стиле. Старые, двух- и трехэтажные дома, уютные дворы, хорошие квартиры. – Вот и выделила администрация будущему командиру эскадрильи временное жилье – квартиру № 4 в доме № 8. – Как насчет борделя? Не познакомишь своего друга с девочками Евы Поднис. – Не знаю, видно будет. – Понятно, все зависит от количества коньяка. – Насколько я помню, Леон почти не пьет. – Все мы когда-то не пили. Начальник гестапо выдавил улыбку: – Это да. Нас воспитывали строго. Ты в центр? – Да, надо работать. – А я, пожалуй, уйду по-тихому домой. Высплюсь. Если что, секретарь предупредит. – И правильно. Приведи себя в порядок. Перед очередной гулянкой. Я тоже отдохну, возможно, вообще останусь в учебном центре. Смысл кататься туда-сюда, когда можно хорошо отдохнуть в доме тех же Грунова и Крауса? Уж отдельная-то спальная комната для меня там всегда найдется. – И не одна. – Ладно, Болдер, я поехал. Если что звони в центр, хотя тебе не до этого будет. – Удачи, Марк. Рейтель поехал не в центр, а на улицу Аспарос. Как всегда, разведчика встретил командир группы: – Приветствую, Андрей. – Привет. Ремезов прошел в гостиную. – Есть вариант уйти отсюда вместе с Груновым в Москву. Майор внимательно посмотрел на разведчика: – Что за вариант? – Хлопотный, опасный, но вполне реализуемый. – Это тот вариант, который ты прорабатывал? – Нет. В жизни как часто бывает: вмешался Его Величество Случай. Появилась возможность угнать немецкий самолет и на нем добраться до Москвы. Ремезов передал Шелестову суть разговора с начальником гестапо. Командир боевой группы тут же выложил на стол карту. – Так, Зирбе, Зирбе, есть такое селение Зирбе, село. Ремезов указал на карту: – Вот здесь бывший советский аэродром. При нападении на Союз авиация рейха не бомбила его, вернее, бомбардировщики вывели из строя самолеты, подорвали склады ГСМ и боеприпасов, уничтожили военный городок. Но полоса длиною в два километра сохранилась. – И это тебе рассказал начальник гестапо? – Нет, он говорил о том, что я уже передал. Просто я видел карту у него на столе. Там указан аэродром. Причем Кесгер сделал это сам. Видимо, владеет информацией. – И длину ВПП он сам узнал? – Ее просчитать несложно. Для взлета «юнкерса» требуется тысяча восемьсот метров. Стали бы сажать бомбардировщики на полосу минимальной длины? – Нет. Если только на длительную стоянку с перспективой реконструкции аэродрома. – Все верно. Шелестов кивнул: – С аэродромом понятно, он в двадцати километрах на северо-восток от Риги. И на карте есть дорога от Бускуле к Зирбе. Расстояние всего шесть километров, они практически в одном направлении. Так, пока четыре самолета, а значит, и охрана небольшая. Плюс летчики. Ремезов сказал: – Если гауптмана поселили в городе, то думаю, что и членов экипажа там же. Или в самом селе. На аэродроме это сделать невозможно, если только в палатках. В этом нет никакой необходимости. – Значит, только охрана. Сколько человек может охранять четыре самолета? – Не больше отделения. – Я тоже так думаю. Пусть два человека на посту у «юнкерсов», три смены – это шесть человек, плюс командир отделения. Он же начальник караула и еще механик-водитель бронетранспортера. Вряд ли караул доставляют на аэродром грузовиком. Ремезов пожал плечами: – Ну почему? Может, и грузовик. – Будем исходить из того, что караул имеет «Ханомаг. 251». – Хорошо. – Хорошо-то хорошо, но кто угонит самолет? В моей группе летчиков нет. – Что еще? – Нам нужен автомобиль. Легковой, как у тебя, и «Кюбельваген». И вот тут возникает вопрос: где взять все это? И как обеспечить пролет над территорией, занятой нашими войсками, зенитчики не упустят случая сбить одиночный «юнкерс». Ремезов ответил: – Больше одного пилота вам не потребуется, да и не поместились бы вы в кабине – экипаж «юнкерса» состоит из четырех человек. – А нас четверо, с летчиком и Груновым – шестеро. – Ты был когда-нибудь в пилотской кабине «юнкерса»? Шелестов улыбнулся: – Я много где был, но в кабине немецкого бомбардировщика – нет. – Самолет имеет пулеметы, которые размещены в кормовой части кабины и в подфюзеляжной гондоле. Пилот сидит спереди слева, штурман-пилот, он же стрелок передних пулеметов, – справа, за пилотом место радиста, он же при необходимости ведет огонь из кормовых пулеметов. Справа, за штурманом, место бортового механика, он стреляет из пулемета в гондоле, следовательно, спускается в нее. – Понятно, – улыбнулся и Шелестов, – если сразу посадить одного бойца в гондолу, разместимся. – Верно, теперь по пилоту. Ремезов сообщил Шелестову, что начальник гестапо и командир звена бомбардировщиков вечером пойдут в ресторан. Шелестов кивнул: – Это, конечно, хорошо, но не поедет ли потом гауптман Шварц домой к Кесгеру или вместе они не отправятся в бордель, как ее, Евы?… – Поднис. Нет, майор. Если бы начальник гестапо и пилот планировали провести время в борделе, то сразу отправились бы туда. Там обслуживание не хуже ресторана, тут же предлагают проституток на выбор. И потом, после ночной гулянки Кесгер сегодня вынужден был отправиться на отдых. Потерял день работы, а ее у него много. Второго такого прогула он позволить себе не сможет. Донесут начальству его же подчиненные. Поэтому я уверен, что после ресторана они разъедутся по квартирам. Шелестов пододвинул схему города. – Так, ресторан «Буржива», улица Бривитас. Летчик поселился на улице рядом – Дзирну, дом 8. Трехэтажный дом, первый подъезд, квартира 4, вход со двора. На этаже по две квартиры. В принципе, оприходовать его не составит труда, но сделать это надо не сегодня. Так что пока он может гулять с начальником гестапо сколько угодно. Я имею в виду сегодняшний вечер. Конечно, желательно бы иметь его у нас до сеанса связи, но это чревато срывом операции по эвакуации. – Не думаю, что, получив данные о готовности группы к действиям, Москва станет медлить. – И это значит, воздушный удар будет нанесен в четверг, 27-го числа.