– Будем надевать? – Время только потеряем, – сморщился Грунов, – так проскочим. – Ну, ваше дело. И зачем только тащили? Он отбросил сумку с маскировочными халатами к стенке траншеи, достал ракетницу. Над позицией стрелковой роты взмыла белая ракета. Ее засекли, послышался отдаленный крик: – Кто пустил? По чьему приказу? Что за шутки? Но крики оборвались неожиданной канонадой и фонтами разрывов гаубичных снарядов за передней линией обороны первого стрелкового батальона. Были слышны обрывки команд, крики людей, тонущие в общем грохоте. Ударила и минометная батарея. Она накрыла полосу перед траншеей, сбивая проволочные заграждения. Хальзер внимательно смотрел на нейтральную полосу. Артиллеристы перевели огонь ближе к линии обороны, минометы стали бить по двум площадям от позиции роты почти до возвышенности, своих позиций, оставляя при этом свободное узкое пространство, так называемый коридор. Хальзер повернулся к начальнику штаба корпуса: – Пора. Идем так: впереди я, со мной обер-лейтенант Глаузер, следом господин Грунов, с ним подчиненные, замыкают Ройле, Денберг и Моппер. От позиции прикрытия дали несколько очередей Ройле и Денберг, видимо, ротный послал бойцов вывести начальника штаба корпуса из-под огня в безопасное место. Метнув в траншею гранаты, лейтенант Ройле и фельдфебель Денберг отошли к основной группе. Хальзер отдал команду: – Вперед! – и первым выскочил из траншеи. За ним рванул Глаузер и далее по расчету. Их увидели с возвышенности – артиллерия перевела огонь на второй эшелон батальона. Предатели и диверсанты бежали что есть силы. Их в любую минуту могли зацепить снайперы батальона, выведенные под обстрелом к передовой линии. Тем более что и советский дивизион открыл ответный огонь. Отменной физподготовкой Грунов не отличался – начал отставать, его подхватил Сазонов. Это заметил Хальзер. Выстрелил в небо вторую ракету. Тут же из-за возвышенности к бегущим на всей скорости выскочил бронетранспортер «Ханомаг.251». Пулеметчик на ходу начал стрелять по всей ширине участка третьего взвода. Подскочил. Развернулся. Перебежчики запрыгнули в десантное отделение. Пулеметчик снял с турели пулемет, пристроил его на корме. С возвышенности выстрелил гранатометчик. За бронетранспортером поднялось облако дымовой завесы. «Ханомаг» благополучно скрылся за возвышенностью, и тут же гитлеровцы прекратили огонь. В ответ замолчала и советская полевая артиллерия. Наступила оглушающая тишина. «Ханомаг» встал у «Кюбельвагена», германского автомобиля повышенной проходимости, возле которого находились офицеры в форме СС. Они не тронулись с места, хотя видели прибытие предателей. Хальзер сказал: – Вас, господин полковник, встречают офицеры СС из Риги. – Они не спешат познакомиться. – Да, эти ребята высокомерны. Но ничего, вы не в том положении, чтобы артачиться. – Это так. – Пойдемте, я вас представлю. Хальзер подвел бывших советских офицеров к эсэсовцам. Только тогда те заметно оживились: – Господин Грунов? – спросил офицер с петлицами штурмбаннфюрера СС. – Так точно, господин офицер. – Приветствую вас в новой, счастливой жизнь. Наконец-то вы освободились от советского ярма. – Спасибо, господин штурмбаннфюрер. – Извините, я Конрад Вендель. А это, – он указал на второго офицера, – мой помощник оберштурмфюрер Отто Ленц. – Очень приятно. Полковник не решился подать руку – а если эсэсовцы проигнорируют? Некрасиво будет и… стыдно. Вместо этого Грунов представил своих подчиненных: – Мой заместитель подполковник Дургин Федор Архипович и начальник разведки корпуса майор Сазонов. Вендель кивнул. – Вы обедали в своей, простите, советской части? – Никак нет, господин штурмбаннфюрер. – Напрасно. Здесь тоже не получится, нас ждет самолет на ближнем аэродроме Лежино. Мы должны ехать, это примерно тридцать километров на запад. – Мне известно, где военный аэродром. Эсэсовцы рассмеялись. – Ну, конечно, вы же были начальником штаба целого корпуса, это генеральская должность, к вам стекалась вся оперативная информация. – Он указал на «Кюбельваген». – Это машина для вас, водитель шарфюрер Ральф Кольб, сразу предупреждаю, по-русски он не говорит. – Ничего, – сказал Грунов, – я владею немецким. – Хорошо! Мы с оберштурмфюрером поедем на «Опеле». – Я понял, – кивнул бывший начальник штаба корпуса. Штурмбаннфюрер повернулся к Хальзеру: – Глаузер с нами, остальным отдыхать. Всей группе от имени рейхсфюрера Гиммлера объявляю благодарность. Дальнейшее ваше использование будет определяться в управлении абвера. – Да, господин штурмбаннфюрер. Обер-лейтенант Глаузер отошел к эсэсовцам. И это было непонятно, диверсант, по сути, второй человек в группе, по крайней мере, по званию и должен быть с майором СС, когда остальным приказано оставаться до получения приказа. Штурмбаннфюрер заметил замешательство Грунова, снизошел до объяснения: – Вы удивлены, господин полковник, хотя ничего удивительного в моем распоряжении нет. Обер-лейтенант Глаузер будет работать с вами и дальше. А вот где и по какому направлению, извините, сказать не могу. – Понятно, господин штурмбаннфюрер. – Ну, тогда по местам, господа. Все сели в автомобиль. Водитель «Кюбельвагена» с интересом посмотрел на офицеров, которые собрались у машины и командовали дальше, оставаясь в форме старшего офицерского состава РККА. – Вы говорите по-немецки? – обратился он к Грунову. – Да, шарфюрер. Немец оказался общительным: – Хорошо. А это правда, что вы служили начальником штаба целого стрелкового корпуса? – Да, Ральф. – О, вам известно мое имя! – Назвал штурмбаннфюрер. – Как мне обращаться к вам? – Полковник. Думаю, это будет правильно. – Начальник штаба корпуса – это высокая должность. А почему вы не генерал? У нас в корпусе, где мне раньше приходилось возить представителя службы безопасности, начальником штаба был «генерал-майор». – Должен был получить. В октябре. Теперь… но это ладно. Шарфюрер, ловко управляя армейской машиной, уверенно сказал: – Будете генералом в Риге. Грунов рассмеялся: – Это вряд ли. А скажи мне, Ральф, партизаны в вашем тылу есть?