Демьян телефонировал племяннику. И тот обещался быть. Сперва один, а потом, глядишь, и с невестою. И кажется, с предложением своим Демьян поспел как раз вовремя, ибо сестрица, которой он тоже телефонировал, раз уж выпало добраться до аппарата, долго и возмущенно рассказывала, как неправильно себя эта невеста ведет. А ведь еще не жена. Точно не уживутся. А в Гезлёве, глядишь, найдется работа толковому ветеринару. Конюшни… не так сильно они и пострадали. Защита сработала отменно, а будь она в полной силе, поджог вовсе не удался бы. Обман? С ним разберутся, если Демьян что-то понимал в людях, то Вещерский этакого оскорбления не попустит, не говоря уже о ледяной княжне, чье внимание отнюдь не было лестным. То и дело взгляд ее весьма задумчивый останавливался на Демьяне. И с каждым разом – все дольше. И хотелось не то, чтобы спрятаться, скорее уж откланяться, пока Демьян не совершил какой-то серьезной ошибки. Все ж с манерами у него было худовато. Да и вообще… - Стало быть, вы служите? – спросила княжна столь ласково, что мысль о побеге почти оформилась. - Да. - Кем? - Жандармом. Она легонько кивнула, будто соглашаясь, что и жандармы нужны. А ведь в высшем свете их, мягко говоря, недолюбливают. - И ранены были? - Да. - Как? Демьян поглядел на Вещерского, а тот кивнул, надо полагать, позволяя говорить. - Под взрыв попал. Светлая бровь приподнялась. А вот Василиса посмотрела едва ли не с ужасом. - По собственному, следует признать, ротозейству… - Скорее уж по неудачному стечению обстоятельств, - поправил Вещерский. – Я читал отчеты. И на месте побывал. Если бы не самоотверженность Демьяна Еремеевича и его людей, пострадали бы мирные люди… много мирных людей. - Что ж, - ледяной взгляд потеплел. – В таком случае рада, что вы успели вовремя. Демьян кивнул. И вновь ожила, оскалилась совесть, напоминая, чего стоило его геройство другим, нашептывая, что, прояви Демьян больше благоразумия, ничего не произошло бы. Сразу следовало задержать всех. И пусть бы досталось ему за самоуправство, пусть бы даже пришлось подать в отставку, может, и с позором уйти, но люди остались бы живы. Его, Демьяна, люди, которые ему верили. - А вас тоже не мешало бы почистить, - некромант облизал пальцы и зажмурился. – Обожаю эклеры… - И не только их, как вижу, - не удержалась княжна Вещерская. - И не только их. Я вообще поесть люблю… особенность… вы берете силу извне, мне приходится тратить свою, а она требует восполнения, - Ладислав тряхнул светлою гривой и взгляд его обратился к Демьяну. – И хорошо почистить… весь серым облеплен. Как твои-то проглядели? - Так… целители не видят, а таких, как ты, мало. Да и сам знаешь, ваши не больно-то хотят с нами работать. - Потому что требуете невозможного. И края не знаете. Это был чужой разговор, отголосок давнего спора, понятного лишь этим двоим. И Демьян посмотрел на единственного человека за столом, пожалуй, общество которого было приятно. И не заставляло ощущать себя случайным гостем в чужом доме. Василиса смотрела на него. И взгляды пересеклись, зацепились. Она неловко пожала плечами, будто извиняясь, что все вышло так. А Демьян улыбнулся. И улыбкой же ему ответили. - …и я ему говорил, что невозможно это. А он мне, мол, плохо стараешься, что если бы старался хорошо, было бы возможно… и что с ним, спрашивается, делать? - Так сделал же. Некромант пожал плечами. - Сам напросился. Я просто врата открыл… - А у человека мало, что сердце не остановилась. Чужой разговор шел лениво, спокойно даже, и в этой лености чудилось признание за Демьяном права слушать, будто стал он вдруг своим, что княжичу, что некроманту, что самому дому, который постепенно оживал. - Я ж не виноват, что он к целителям не заглядывал. - Возможно, - спокойный голос княжны заставил Горецкого отдернуть руку от блюда с пирожными, которое, к слову, наполовину опустело. – Вам стоит поговорить о чем-то ином? - О чем, дорогая? - О музыке, - это прозвучало так, что стало очевидно, что говорить и вправду будут исключительно о музыке. - Я куплю тебе рояль, - пообещал Вещерский. – Два. - Зачем мне два? - Один тебя успокаивает. С двумя ты будешь вдвое более спокойна. И пианино. То, на которое ты смотрела… беленькое. За дурные деньги. - Они не дурные. Это вполне нормальная цена для сложного артефакта, - Марья отложила вилку с ножом. – Однако, мне кажется, вам и вправду стоит поговорить о делах, но… не здесь. Нам тоже есть что обсудить. Улыбка Василисы поблекла, хотя и ненадолго. Она кивнула и тоже поднялась. - Прошу прощения… - Я распоряжусь, чтобы чай подали в кабинет. Некромант все-таки стащил очередное пирожное. В кабинете пахло морем и старым деревом, воском, пивом, которым натирали кожу огромных кресел, отчего та все еще блестела, пусть и покрылась сетью мелких трещин. - Прошу, - Вещерский подошел к огромному столу, на котором Демьян к своему удивлению обнаружил уже знакомую шкатулку. – Что скажешь? Некромант облизал измазанные кремом пальцы и сыто икнул. После чего сощурился и снова икнул. Покачнулся. Подошел ближе. Ноздри тонкого его носа раздулись, а нижняя губа оттопырилась. И вид у некроманта сделался на редкость глупым. Правда, этой кажущейся глупостью Демьян не обманулся. - Интересно… если бы ты сразу сказал, что будет так интересно, я бы ехал быстрее. - Я и сам не знал. Бледные руки потянулись к шкатулке. Закрылись глаза. И в кабинете стало до того тихо, что слышно было, как глухо настойчиво бьется о стекло жирная зеленая муха. - Что это – можешь сказать? - Дрянь. - Я и без тебя вижу, что дрянь редкостная, - отозвался Вещерский. – А если конкретней. - Конкретней… - некромант осторожно коснулся крышки. - Так, открывать не стоит.