– Мы пойдем подышим, Попс. Дай мне знать, когда пирог можно будет резать. Уильям что-то пробурчал из дальнего угла гостиной. Уилл покачал головой – дед явно пытался оставить их на какое-то время наедине. Эдриэнн и Уилл вышли на улицу. Уже стемнело. Два огромных дерева, покрытые мхом, стояли по краям переднего дворика. Высокие, усыпанные колючками деревья выстроились в ряд вдоль подъездной аллеи, охраняя крепость Брайантов. – Здесь так красиво, – произнесла Эдриэнн. Тропические кусты и горшки с яркими цветами окружали их, пока они шли к качелям. Тысячи сверчков пели свои серенады. – Мне очень жаль, что ваш брак распался. Ну вот. Им вовсе незачем было снова возвращаться к этой теме. Эдриэнн напряглась. Уилл переплел пальцы рук. – На работе я постоянно сталкиваюсь с подобным, и это просто ужасно. Легкий бриз шевелил гигантские листья пальм, которые что-то шептали ночному небу. – Спасибо. Вы сталкиваетесь с этим на работе в банке? – Я исполнительный директор банка и заведую кредитами. – А-аа, – протянула Эдриэнн, пытаясь уловить связь между кредитами и разводами. Он, похоже, понял ее недоумение. – Я управляю счетами многих предприятий. Люди, желающие развестись и владеющие общим бизнесом, редко хотят продолжать работать вместе. – Я полагаю, по этой причине продается большое количество предприятий. – Не так уж много. Чаще один из владельцев просто выкупает долю второго. И здесь в дело вступаю я. Новые кредиты, новая бумажная работа. – Указательным пальцем он отскреб кусок краски от подлокотника качелей. – Поверьте мне, я просидел немало времени на переговорах, где ключевую роль играют «он сказал» и «она сказала». Оба больше заняты тем, чтобы обвинять друг друга, чем попытками разобраться со своими доходами и вложениями. Она нахмурилась. – Когда разводишься, проблема доходов – наименьшая из всех неприятностей. – В то время как этот вопрос должен стоять первым на повестке. Эдриэнн уставилась на него. Ты не можешь так тупить. Это бесчеловечно. – Когда весь мир рушится, о деньгах не думаешь. – Я знаю, и в этом вся проблема. Я хочу сказать, что развод и без того переворачивает всю вашу жизнь. И я полагал, что люди захотят защитить хотя бы ту стабильность, которая у них есть. – Вау. Стабильность, должно быть, очень важна для вас. Он повернулся к ней. – А разве для вас она не важна? Ее щеки покраснели. – О да. Без сомнения. Именно поэтому я купила дом, толком не рассмотрев, в городе, где я никогда не бывала, намереваясь восстановить то, что многие просто предпочли бы снести. О да, я руками и ногами за стабильность. Ее слова, полные боли, повисли в воздухе. Уилл несколько секунд сидел молча, медленно и методично сплетая и расплетая пальцы. – Простите, Эдриэнн. Это не кажется стабильным. Она невесело рассмеялась. – Ну что ж, мы выяснили, что я помешана на стабильности, а вы – на сострадании. Она увидела, как он сдвинул брови, а потом в его глазах отразилось понимание. Как мог человек, которому давно не пятнадцать, искренне не понимать, что любовь творит с сердцем? Или с умом? И как раз в этот момент на веранду вышел Уильям-старший. Он, должно быть, почувствовал напряжение, висевшее в воздухе, потому что поставил три тарелки с пирогом на столик и стал переводить вопросительный взгляд с Эдриэнн на Уилла. Металлические стулья проскрипели по деревянному полу, когда их вытаскивали из-под столика. Эдриэнн первой нарушила молчание: – Этот пирог на вид восхитителен, Уильям. Она положила в рот кусочек пирога с черной смородиной, и терпкая сладость отвлекла ее от недовольных мыслей об Уилле. – Я совершенствовал этот пирог двенадцать лет, – сказал Уильям, высоко поднимая голову. – Признайся, Попс, это же бабушкин рецепт, – возразил Уилл с легкой насмешкой и укором. – Ты не изменил в нем ничего. – Это неправда, – заверил Попс. – Иногда я сначала кладу соль, а иногда – пекарский порошок. Эдриэнн рассмеялась. Нужно было отдать должное Уиллу – каким бы он ни был невыносимым, он обожал своего деда. – И он всегда одинаков на вкус, – напомнил Уилл. Теперь, когда Попс присоединился к ним, напряжение рассеялось. – Уильям, я должна кое в чем признаться. Оба мужчины оторвались от своих тарелок и внимательно посмотрели на нее. Эдриэнн нервно вертела в руках клетчатую салфетку. – Я не была уверена, что найду вас. Или смогу поговорить с вами. Она бросила быстрый взгляд на Уилла, который приподнял брови. – Я хочу сказать, что не взяла с собой эти письма. И я не собиралась оставлять их Уиллу, мысленно добавила она. Даже если бы он признался, что он ваш внук. Светло-голубые глаза Уильяма улыбнулись ей. – Ничего страшного. Вы можете привезти их в другой раз. Эдриэнн искоса взглянула на Уилла, но он был совершенно невозмутим. Уильям откусил еще кусочек. – Если только вас не затруднит. – Нет, я с удовольствием приеду. Может быть, во время рабочего дня, когда вашего несносного внука не будет дома. Она встретилась взглядом с Уиллом, надеясь, что он не смог прочитать ее мысли. Но Эдриэнн не заметила на его лице презрения, как ожидала. Казалось, он был рад, что окончательно не запугал ее. – Вам действительно доставило удовольствие читать эти письма, да? – В уголках светло-голубых глаз Попса собрались морщинки. – Да, – прошептала Эдриэнн. – Тогда сделайте мне одолжение. Попс положил локти на стол, держа вилку над своим десертом. – Все, что попросите. – Сделайте себе копии этих писем, прежде чем привезете их мне. Она опустила глаза. – Вы уверены? Я хочу сказать, они… такие личные. – Я сочту за честь разделить их с вами, Эдриэнн. Любовь не всегда ведет нас по той дороге, по которой мы надеялись идти, но это не означает, что жить не стоит. И это не означает, что любовь не прекрасна. – Он потер пальцами опухшие суставы, и его взгляд стал таким напряженным, что она испугалась, как бы не расплакаться. – Вы меня поняли? Это не означает, что жить не стоит. О да, она поняла его. Но жить невыносимо трудно. Она не уверена, что справится. Эдриэнн выдохнула и посмотрела в сторону, туда, где простиралась дорога, которая привела ее сюда. Дорога, по которой позже она поедет домой. Она стала такой знакомой, каждый поворот, каждая выбоина. – Я вас поняла.