1. ТРУДНЫЙ ВОПРОС В одно ясное осеннее утро, в конце прошлого столетия, на одном из холмов Озаркских гор стояли три молодых человека и смотрели на долину, к которой они добирались уже несколько дней. Первый из спутников, Фред Линден, — рослый юноша, имел от роду лет 16. Другой — ирландец, Теренций Кларк, был годом моложе своего товарища (оба они были уроженцами пограничной деревни Гревилль). Наконец, третий был молодой индеец племени шавано, по имени Оленья Нога. Приблизительно на расстоянии одной восьмой части мили от них, в неглубокой долине, виднелось массивное четырехугольное строение — зимнее жилище троих трапперов, один из которых был отцом Фреда Линдена. Из отверстия в плоской крыше, заменявшего трубу, поднималась тонкая струйка дыма, постепенно таявшая в чистом воздухе. Троих юношей занимал теперь вопрос о том, кто развел огонь в домике — индейцы или белые. В первом случае это была бы засада, во втором — это ничего бы не значило, и молодые люди могли смело направиться к строению, где нашли бы пристанище и радушный прием. Наши молодые друзья знали, что по соседству находится стойбище индейцев виннебаго, которые, без сомнения, могли напасть на охотников Озаркских гор, зимовавших, как было уже сказано, в охотничьей избушке. Может быть, индейцы уже напали? Может быть, трое охотников уже были убиты? Может быть, их безжизненные и уже похолодевшие тела лежали где-нибудь в глухом лесу, в том месте, где несчастные упали от предательских выстрелов врагов? Таким образом погиб отец Теренция Кларка, и судя по этому, можно себе представить, с каким волнением обсуждали этот вопрос молодые люди, которые прошли такой неблизкий путь ради свидания Фреда Линдена с его отцом. Фред был склонен думать, что с охотниками не случилось ничего дурного, хотя Оленья Нога, по-видимому, был несколько встревожен, что передалось и другим. — Я не вижу смысла в этом, — заметил Фред, — если они убили наших друзей, зачем развели огонь в хижине? — Чтоб заманить сюда других! — ответил Терри Кларк, национальность которого сразу можно было определить по произношению. — Но откуда они могут знать, что поблизости находятся другие белые? — Мой брат напрасно удивляется, — заметил Оленья Нога, опершись на ружье и внимательно вглядываясь в строение, — северные виннебаго могли подать сигнал южным. Оленья Нога не может сказать наверняка, так как не знает всех сигналов, но весьма вероятно, что краснокожие предупреждены о приближении к хижине в горах двоих белых юношей, и вот теперь они ожидают их! Такого рода опасения не приходили раньше в голову Фреду Линдену, но он сознавал их справедливость. Оленья Нога, который недавно разведал обстановку в лесу, видел там много индейцев виннебаго, которые подавали сигналы племени, находившемуся довольно близко от жилища трапперов: они зажигали сигнальные костры, и хотя Оленья Нога не мог вполне оценить их намерений, но подозревал, что дикари знают о прибытии белых в Озаркские горы. Если бы это была правда, то можно было смело предположить, что виннебаго устроили засаду где-нибудь неподалеку. — Это придает делу совершенно иной оборот, — сказал Фред, подавляя подступавшие к горлу слезы. — Я бы никогда не догадался, что это означает, хотя ты мне об этом уже не раз говорил! — Я думаю, — сказал Терри, покачивая головой, что было у него признаком глубокой задумчивости, — что если бы наши друзья были в доме, они уж давно выглянули бы оттуда. Не правда ли, Оленья Нога? — Мой брат говорит мудрые слова! — Тогда нам остается, — продолжал ирландец, — только сесть и ждать, как сделал медведь, когда охотник полез на молоденькое деревце! Это предложение не удовлетворило Фреда Линдена. В каком-нибудь другом случае он счел бы такие действия весьма благоразумными, но тут дело шло о судьбе отца, и поэтому он не мог примириться с ужасным неведением, которое было тяжелее самой роковой правды. Предположим, что полдня прошло бы в таком мучительном ожидании, и что никто не вышел бы из хижины. В таком случае ничего бы не выяснилось, и положение осталось такое же, как и раньше. Нет, надо было поскорей узнать истину. — Что ж, мы будем стоять и разговаривать? — сказал Фред. — Все наши догадки так и останутся догадками, и больше ничего! — Пожалуй, ты прав, Фрид! — сказал Терри, произнося на ирландский лад имя своего товарища. — Конечно! Отправимся поскорей, Оленья Нога! И оба товарища вопросительно посмотрели на индейца. Тот был искушен в такого рода делах, и белые полагались на его опыт. Он кивнул головой в знак согласия и затем изложил свой несложный план. Фред и Терри достаточно долго жили на границе, чтобы тоже приобрести некоторый опыт в лесной жизни. У каждого из них был прекрасный карабин, и каждый владел им в совершенстве. Поэтому они могли быть уверены, что в случае необходимости окажут поддержку Оленьей Ноге, если только он будет в ней нуждаться, хотя сам он надеялся выйти победителем в борьбе и без посторонней помощи. Все трое расстались и пошли к хижине разными дорогами, причем каждый старался производить как можно меньше шуму. Могло случиться, что ни Фред, ни Терри не заметили бы ничего подозрительного. В таком случае они должны были подать друг другу условный знак, к которому они прибегали уже много раз. Если бы оказалось, что там были виннебаго, то молодые люди не стали бы двигаться дальше, а вернулись бы на то место, откуда вышли, и Оленья Нога повел бы наступление один. Сговорившись таким образом, члены партии расстались и через несколько минут потеряли друг друга из виду, хотя надеялись вскоре встретиться вблизи хижины. Очутившись один, Фред Линден стал размышлять о том, что сделать, чтобы рассеять мучительные подозрения, закравшиеся в его душу. Терри двинулся направо, стараясь пробраться между скалами, деревьями и низким кустарником, росшим вплоть до самой хижины. Оленья Нога взял влево, придерживаясь берега ручья, который извивался около строения. Нужно было думать, что ловкий шавано сумеет воспользоваться всеми выгодами положения, чтобы добраться до цели, не рискуя попасться на глаза виннебаго, находящимся в доме. С холма, на котором стояли молодые люди, можно было при некотором старании разглядеть дорогу до половины расстояния, отделяющего холм от чашеобразной котловины, в которой стояла хижина. Но, судя по всему, казалось совершенно невозможным подойти к дому при дневном свете ближе, чем на сотню ярдов, не будучи замеченным его обитателями. Поэтому Фред продолжал путь, крадучись, с карабином в руке, и старался все время быть начеку. Он прошел менее двадцати ярдов, как вдруг сделал удивительное открытие: неподалеку от него пробирался в том же направлении индеец-виннебаго. Фред обогнул выступ огромной скалы, осторожно раздвигая ветки кустов и лозы, и двинулся вперед с такой осторожностью, какой всегда отличаются пограничные жители этих стран, как вдруг его поразил шелест кустарника невдалеке. Он остановился и взглянул туда. — Это медведь или другой зверь, — подумал он, — мне нечего бояться, я же с ружьем… Боже мой! Перед ним вдруг выросла темная фигура индейца, который до тех пор, очевидно, пробирался ползком, а теперь выпрямился. Минуту или две индеец смотрел вперед, как будто заметил что-то подозрительное. Потом голова его повернулась направо, потом влево и, наконец, назад. Его безобразно раскрашенное лицо повернулось как раз в сторону Фреда, которому оно показалось одним из самых отталкивающих на свете. Однако, он слишком часто видал индейцев, чтобы потерять присутствие духа. Поэтому, когда индеец выпрямился, Фред тотчас же спрятался в низких кустах и залег, согнувшись, вовсе не желая быть замеченным, хотя он вполне мог бы померяться силами со своим врагом. — Если он здесь один, то не страшно, — подумал молодой Линден. — Раз я по дороге справился с тремя, неужели испугаюсь одного? Виннебаго, казалось, остался доволен своей рекогносцировкой и решил двигаться вперед с той же осторожностью, с которой двигался до сих пор. Что касается Фреда, то он последовал за ним, будучи уверен, что расстояние, разделяющее их, было достаточно велико, чтобы всегда, в случае нужды, успеть согнуться и спрятаться. 2. ПОД ДУЛОМ КАРАБИНА Положение было затруднительное. Виннебаго на глазах Фреда пробирался к бревенчатому домику, к месту, где, может быть, скрывались теперь его товарищи. Индеец, по-видимому, мог легко подобраться туда совершенно незаметно, но юноша тем временем следовал за ним, не упуская из виду ни одного из его движений. — Я не желаю, чтобы он меня видел, — думал Фред, прилагая невероятные усилия, чтобы скрыть свое присутствие. — Здесь бродит так много виннебаго, что трудно и сказать, сколько их может появиться из под земли по приглашению этого воина раньше, чем я успею уйти! Минут пятнадцать спустя Фред заметил, что индеец дополз до края того, что можно было бы назвать лесной просекой, хотя трое поселившихся здесь трапперов никогда не собирались делать здесь какую бы то ни было расчистку. Виннебаго остановился под прикрытием скалы и посмотрел на бревенчатый домик, который был не более, чем в ста ярдах от него. Фред рассудил, что самое разумное, что он может сделать — это спрятаться так, чтобы индеец никоим образом его не увидел. Поэтому он пополз на четвереньках к ближайшему дереву, достаточно толстому, чтобы скрыть от посторонних взглядов. Затем, постепенно выпрямляясь, он посмотрел из-за ствола на краснокожего. Действия виннебаго были загадкой для Фреда, и он долго не мог придумать для них достаточного и разумного объяснения. Достигнув места, с которого можно было наилучшим образом разглядеть хижину, он постоял минут десять совершенно неподвижно, устремив на последнюю свой взгляд. Фред со своей позиции тоже мог отлично разглядеть строение и спину индейца. Дом этот не имел окон, и единственным отверстием в нем была дверь. Фред, впрочем, не видел ничего, кроме одних только бревен, потому что дверь дома выходила на другую сторону, и возможность подойти к нему оттуда было предоставлено Оленьей Ноге. Фреда, естественно, сильно занимал вопрос о том, что означает такое поведение индейца. Так как три охотника, проводившие здесь зиму, всегда принимали индейцев как друзей, то этот странный воин имел бы полное основание не бояться, а подойти прямо к двери и постучаться. С другой стороны, если в хижине были индейцы, то колебание их товарища было бы еще более загадочно. Исходя из этой точки зрения, для поступков индейца нельзя было придумать никакого разумного объяснения. — Мне сдается, — думал Фред, — что отец и прочие сидят там, а индеец ждет, чтобы они выглянули. Как только кто-нибудь появится в двери, то, наверное, виннебаго застрелит его. Хорошо еще, что мой карабин заряжен, я взведу курок, и, как только индеец прицелится, спущу его. Тут уж ему несдобровать! Однако, Фреда смущали и некоторые другие тревожные мысли. Не заметил ли этот виннебаго Терри Кларка или Оленью Ногу и не собирается ли выстрелить в них, между тем как они и не подозревают об опасности? Правда, Оленья Нога совершил в свое время немало подвигов, не один раз выпутывался из трудного положения, но он не был гарантирован от ошибок и так же, как и всякий другой, мог пасть от выстрела, предательски пущенного из-за угла страшным врагом. — Я прослежу за ним, — пробормотал Фред, — и ему придется очень поторопиться, если он захочет меня опередить! Короткий промежуток времени, в течение которого молодой Линден предавался этим размышлениям, показался ему очень длинным. В хижине незаметно было никаких признаков жизни, а виннебаго продолжал караулить с кошачьей зоркостью и терпением эскимоса, качествам, свойственным его племени. Вдруг Фред заметил, что индеец как будто заинтересовался чем-то, находившимся невдалеке от бревенчатого строения, и вот как это случилось. Пока юноша смотрел на черные волосы, падавшие на плечи врага, последний вдруг повернул к нему свой профиль, которой резко обрисовался на сером фоне скалы. Это значило, что он смотрит уже не на хижину, а направо, на какой-то другой предмет. Фред последовал направлению его взгляда, но не увидал ничего, заслуживающего внимания. — Наверное, он осматривается из осторожности, — естественно пришло в голову молодому человеку, и он получше спрятался за дерево, чтоб не попасться врагу на глаза, — мне совсем не хочется, чтобы он меня заметил! Эта мысль мелькнула у него с быстротой молнии и заставила его бросить несколько внимательных взглядов по сторонам. Он не заметил ничего, внушающего опасения, и вполне убедился в том, что его никто не видит. Тогда Фред снял шапку и прислонился к одной стороне ствола, не переставая наблюдать за виннебаго, который все еще стоял у серой скалы. Сделав это движение, юноша невольно содрогнулся: он заметил, что виннебаго вместо того, чтобы смотреть направо, как несколько минут тому назад, смотрел, по-видимому, на то самое дерево, за которым скрывался Фред. Его взгляд был устремлен в эту сторону так прямо и пристально, как будто бы индеец каким-то образом знал, что неподалеку в засаде скрывается враг. — Он нашел меня! — мелькнуло в голове у Фреда, и юноша поскорей бросил взгляд на карабин, чтобы убедиться, есть ли порох на полке. Если он здесь один, то, надеюсь, справлюсь с ним, особенно, если Оленья Нога недалеко. Он быстро сообразит в чем дело и заставит плясать этого господина! В пристальном взгляде индейца, устремленном на дерево, за которым скрывался Фред, было что-то внушающее опасение. Казалось, виннебаго открыл место, где скрывается враг, и уставился в эту точку, выжидая, чтобы тот сам обнаружил свое присутствие. Но Фреду надо было следить за движениями своего врага. Если бы последний захотел перейти в наступление, надо же было принять какие-нибудь меры к защите и, конечно, немедленно. При настоящем положении дела выгода была на стороне Линдена, потому что виннебаго был со всех сторон открыт для выстрелов, между тем как он, Фред, был защищен деревом. Когда он выглянул из своей засады, то ожидал, что увидит приближающегося виннебаго, или не увидит его совсем, так как тот мог внезапно куда-нибудь скрыться. Однако молодой охотник был приятно разочарован. Пристальный взгляд, брошенный индейцем в его сторону, был просто предосторожностью на случай опасности. Он не видел Фреда и ничем не выказал опасения насчет того, что за ним следит враг.