Поймав первую попавшуюся попутку, я плюхнулась на заднее сиденье и закрыла глаза. Одна за другой передо мной вставали картины: пляж, битком набитый народом, и ОН, мой придуманный курортник, который, оказывается, существовал в реальности; наше катание на яхте и ночь, проведенная на медвежьей шкуре… В моей жизни было много мужчин, и я знала, как это важно, когда с человеком приятно проснуться утром… Иногда бывает совсем обратное. Бурная страсть, умопомрачительный секс… но утром ты открываешь глаза и хочешь только одного – чтобы твой ночной гость побыстрее ушел. Такое бывает чаще, от этого никуда не денешься. С Олегом все было совсем по-другому. Я долго на него смотрела и понимала, что хочу с ним просыпаться еще и еще… Неожиданно опять появились слезы, и я тихонько всхлипнула. Я снова услышала выстрел, который оборвал жизнь Олега; вспомнила, как тащила его из воды и как жестокие большие волны пытались его у меня отобрать… – Девушка, вам плохо? – спросил водитель. – Спасибо. Мне очень хорошо, – ответила я. – Я бы не сказал. Вы плачете. Вас кто-то обидел? Я отвернулась к окну и достала платок, чтобы вытереть слезы. – Не расстраивайтесь, – не унимался водитель. – Вы еще слишком молоды. У вас все впереди. Вы ведь приехали к нам из Москвы? – А откуда вы знаете? – У вас акцент московский. Москвичи к нам теперь редко приезжают. Ялта стала теперь непрестижной. Все норовят или в Сочи, или куда-нибудь за границу. А у нас здесь здорово! Ешьте побольше фруктов, купайтесь, загорайте и ни о чем не думайте. Вы уже катались на канатной дороге? – Каталась, – тихо ответила я и вспомнила тот вечер. – Вам было страшно? – Я вообще высоты боюсь. – Первый раз всегда страшно, а потом ничего, привыкаешь. Местных жителей этой дорогой уже не удивишь. Я и не заметила, как мы подъехали к Катькиному дому. Рассчитавшись с шофером, я тяжело вздохнула и постаралась взять себя в руки. Катерина сидела в гостиной, смотрела на огонь в камине и потягивала виски прямо из горлышка. Услышав мои шаги, она повернулась. Лицо ее осунулось, глаза были полны ужаса. – Катя, это не привидение, это я, – тихо сказала я и села рядом. – Господи, ты живая?! – громко вскрикнула Катька и бросилась мне на шею. Я не сдержалась и заревела: – Конечно, живая, а какая я, по-твоему, должна быть, мертвая, что ли?! – Я уже думала, что тебя нет в живых. Ты так долго не давала о себе знать. – У меня просто не было под рукой телефона, поверь, – виновато сказала я. – Дети где? – Как – где? С мамой. – Ты звонила? – Звонила, буквально полчаса назад. Все нормально. Все живы, здоровы, играют. Ты выкрала эти проклятые бумаги? – Нет, – скорбно ответила я, отняла у Катьки бутылку. – Почему? Что же нам теперь делать? – Ничего не надо делать. – А где твой курортник? – Он мертв, – с трудом выговорила я и сделала несколько больших глотков. У ничего не понимающей Катьки округлились глаза. – Как это – мертв?! – Не знаю. Умер, и все. – Его убили? – Он убил себя сам. Посчитал, что эти проклятые бумаги стоят намного дороже, чем его жизнь. – Он что, совсем ненормальный?! – Не знаю. Сказал, что нашел выход из этого тупика. Больше нам ничего не угрожает. Нет человека, нет проблемы и нет никаких бумаг… Сделав еще несколько глотков, я уткнулась Катьке в плечо и зарыдала. Катька что-то бормотала и гладила мои волосы. Я всхлипывала и продолжала рассказывать: – Представляешь, он выстрелил себе в грудь и упал прямо в море. Я пыталась его спасти, но там были такие большие волны… Они накрывали нас с головой… Я пыталась вытащить его из воды, но у меня ничего не получалось. А потом он был уже мертв. Мой рассказ привел Катьку в отчаяние. – Господи, Наташка, что ж это делается-то? Все вокруг умирают. Прямо как тогда, когда мы работали за границей. Я, когда на Родину вернулась, ходила к психоаналитику. На сеансы гипноза ходила. Хотела хоть немного забыться. Думала, что, как только до дома доберусь, больше никогда не увижу чужую смерть с такого расстояния, как раньше… А тут еще хуже… Казалось бы, ведь мы дома, а опять по уши в дерьме. Тебе жалко твоего курортника? – Конечно, жалко. Он ведь неплохой муж чина, только как-то глупо сам себя жизни лишил. Неужели эти бумаги стоят дороже, чем жизнь? – Он ведь коммерсант. Коммерсанты мать родную продадут, но с деньгами не расстанутся. Катька замолчала. Я сидела, обхватив колени, и смотрела на огонь. – Знаешь, а ведь я его почти полюбила. Наверное, со мной такого больше никогда не будет. Я придумала себе мужчину… Придумала все, вплоть до мельчайших подробностей, и в глубине души не верила, что он есть в реальности… – Как это не верила?! Ты мне все уши про него прожужжала. – Это я просто так. А на самом деле я думала, что обманываю сама себя. Когда я его увидела, то не поверила собственным глазам. Я только его нашла и так быстро потеряла… – Знаешь, что я тебе скажу, у твоего курортника с головой не в порядке. Где это видано, чтобы человек с нормальной психикой сам в себя стрелял! Наверняка у него какие-то отклонения были. Лучше бы он тебе эти долбаные бумаги отдал. – Мы с ним во всем друг другу подходили. И душевно, и в постели… Я как вспомню, как его мертвого из моря тащила, так прямо сердце кровью обливается. И почему жизнь, подлянка, такая несправедливая, толь ко встретишь человека путного, так она обязательно у тебя его отнимет… Катя, а ведь нам нужно в милицию сообщить. – Зачем? – Затем, чтобы его нашли и похоронили по-человечески. – Его и без тебя найдут. В милицию позвонишь, номер определят и начнут к тебе цепляться. Я их кухню наизусть знаю. Ты единственный свидетель его смерти, поэтому с тебя и будет спрос. Лучше в это дело не лезь. Ты ничего не видела, ничего не знаешь, а уж я тебе алиби всегда обеспечу. – А вдруг его не найдут? – Найдут. Можешь не переживать. Как-никак, а это на пляже было. Кто-нибудь из отдыхающих придет, увидит труп и сообщит в милицию. Только пусть этот кто-то будет со стороны. – Да там пляж дикий, – сказала я. – В Ялте пустых пляжей не бывает. На любой пляж какие-нибудь отдыхающие на грянут, можешь быть уверена. – Катька за молчала, тихонько всхлипнула и еле слышно спросила: – Ты по нему сильно страдаешь? – Очень, – призналась я. – Он замечательный. Сказал, что очень долго меня искал… – Взглянув на часы, я заорала что было сил: – Сутки уже истекли! Где телефон?! Катька подскочила и протянула мне телефонную трубку. Я набрала номер мобильного Глобуса и стала с нетерпением ждать. Услышав его голос, я перевела дыхание и быстро затараторила: – Глобус, это Наташа. Дело в том, что я больше ничем не смогу тебе помочь. Комерс, которого ты хотел расколоть на деньги, мертв. Он лежит на заброшенном пляже не доезжая Ялты. Он застрелился. Так что, нет человека, нет проблемы, а если нет проблемы, то это значит, что нет никаких бумаг… – Ты чо несешь? – недовольно остановил меня Глобус. – Олег мертв, ты можешь это понять?! – прокричала я. – Он умер два часа назад! Ты сам виновен в его смерти! Он сломался, потому что очень сильно за меня переживал! – Я бросила трубку и опустошенно посмотрела на Катьку. Жил себе человек в Германии, вставал на ноги, делал свой собственный бизнес, растил дочь… Нет, обязательно найдутся люди, которые постараются все это разрушить… Раздался пронзительный телефонный звонок. Я вздрогнула. – Возьми трубку, это Глобус, – сказала Катька. Я отошла от телефона и замотала головой: – Говори с ним сама. У меня больше нет ни сил, ни желания. Катерина сняла трубку. Я видела, как испуганно округлились ее глаза, а руки задрожали так, что, казалось, еще немного, и она выронит трубку. Когда закончился телефонный разговор, она уже не могла стоять на ногах и жадно ловила ртом воздух. – Что случилось? – с трудом выдавила я. Катерина достала сигареты и закурила. – Наташка, я даже не знаю, как тебе это сказать. У меня просто язык не поворачивается. – Говори, не тяни резину… – Это так страшно. Такого никогда не было. Моя мама всегда хорошо следила за детьми.