— И потерять все деньги? Нет, моя дорогая. Мы должны действовать с тем, что имеем. Не получается по-хорошему, будем по-плохому. Сейчас надежда на Сашу. — Главное, чтобы он не оплошал, а желательно вообще ее обрюхатил. Саша так крепко спал в Стасиной кровати, что ему ничего не снилось. Алкоголь и снотворное сделали свое дело. Стася переоделась в пижаму и устроилась в кресле. Ей безумно хотелось написать Беркуту, но время было позднее. Она разблокировала телефон и в сотый раз прочитала его последнее сообщение. Он писал, что скучает. — Я тоже скучаю, — прошептала Стася и спрятала мобильный под подушкой кресла. Она не заметила, как уснула, и не слышала шум под окном. Кто-то взбирался по решетке для роз, затем аккуратно открыл оконную створку и проник в ее спальню. Первое, что увидел Беркут — был спящий без задних ног Саша. И хотя то, что ниже пояса было прикрыто одеялом, он понял, что парень без одежды. Ему захотелось немедленно вытащить гада из постели и бить до тех пор, пока он не перестанет дышать. Но тут он услышал легкий вздох. Стася свернулась в кресле клубочком, как маленький котенок. Захотелось взять ее на руки, прижать к себе и защитить от всего мира, только прежде следовало потребовать объяснений. — Стася, — Беркут несильно тряхнул ее за плечо. — М-м-м… — Она открыла глаза и улыбнулась, увидев над собой склонившегося Беркута. Но осознание катастрофы пришло слишком быстро. — Что ты тут делаешь? — Нет, Стася, вопросы следует задавать мне. Что в твоей постели делает голый мужик?! 9. На грани Изучая легенды о лабиринте Минотавра, английский исследователь Майкл Эртон писал: «Жизнь каждого человека — лабиринт, в центре которого находится смерть, и, может быть, даже после смерти, прежде чем окончательно перестать существовать, человек проходит последний лабиринт». Пройдя по запутанным ходам Кносского дворца, ведомый нитью Ариадны, Тесей смог выбраться из лабиринта, что стало ему вторым рождением. У каждого из нас есть свой лабиринт, из которого мы хотим найти выход к солнцу. Стася блуждала в своем лабиринте, но каждый ход, который она избирала, неизменно вел в тупик. В таком же тупике она очутилась, когда пришлось объяснять Беркуту, что делает голый Саша в ее постели. Стася боялась, что Беркут не поверит, а если и поверит, то сможет ли понять и простить ее поступок… — У меня с ним ничего не было. Не думай, пожалуйста, плохо, — прошептала она, опустив взгляд. — Объясни. Что. Здесь. Происходит, — разделяя каждое слово, процедил Беркут. — Мои родители пытались подстроить нашу с Сашей близость, чтобы мы снова сошлись, но я опоила его. — Он ничего тебе не сделал? Не касался тебя? — Беркут, пожалуйста, тише… Никто не должен тебя здесь увидеть! — Стася взяла в ладони его лицо и прислонила большой палец к губам. — Тогда идем ко мне, и все расскажешь, — решительно заявил он. — Но я не могу! Саша… — С ним я тебя на ночь не оставлю! Или идешь со мной, или я остаюсь здесь. Стасе ничего не оставалось, кроме как пойти с Беркутом. Он вылез первым и помог ей спуститься. Весь дом уже спал, и они незаметно выскочили в ворота. Забежав на стройку, Беркут дернул Стасю на себя, и она оказалась в его объятиях. Руки чесались придушить ее, и он несильно сжал тонкую девичью шейку. — Отелло? — вздернула бровь Стася. — Не вынуждай меня им стать, Дездемона, — прорычал Беркут ей в губы, прежде чем поцеловать. Стася с жаром отвечала. Она запустила пальчики в его жесткие волосы и сжала их в кулак. Ей было так страшно, что Беркут в ней усомнится, что через поцелуй решила показать, как он ей дорог. Он. Только он. Его руки опустились на Стасину талию, а потом чуть ниже, несильно сжав упругие ягодицы. За ужином ей удалось избежать афродизиака, но сейчас им стал Беркут. — Нет, моя дорогая… Так ты меня не отвлечешь. Сейчас расскажешь в подробностях, как этот переросток оказался в твоей постели. — Беркут отстранился от Стаси и снова стал непробиваем, как бетонная стена. — Идем ко мне. Они зашли в вагончик, и Беркут не стал включать яркий свет, решив обойтись только ночничком. Он кивнул Стасе на кровать, и она забралась на нее с ногами. Сам он сел на стул напротив и приготовился слушать. Под его суровым взглядом Стася непроизвольно поежилась. К тому же было неуютно, ведь бежать из дома пришлось в пижаме. — Замерзла? — обеспокоенно спросил Беркут. — Нет… Волнуюсь, — честно ответила Стася. — Я не съем тебя. Что касается твоих родителей, то ясно как день, что они ненормальные, но все же хотел бы услышать от тебя, что произошло на самом деле. Если бы Беркут служил в полиции, то мог бы отлично вести допрос, потому что после его слов Стася смогла заговорить. Она призналась, что подслушала план родителей и уже неделю готовила им свой ответ. — Ты должна была мне все рассказать! — процедил Беркут. — И ты позволил бы все это провернуть? — Нет! Я бы свернул шею этому ублюдку! — Не нужно… Они хотели подставить меня, но сами угодили в ловушку. Чувства вины от меня не дождутся, с Сашей я не сойдусь. — Стася поднялась с кровати, подошла к Беркуту и села к нему на колени. — Теперь у меня появился повод его прогнать, понимаешь? — Стась… — Утром я закачу такой скандал… — Стась… — Что? — Подожди меня минут пять. Я сейчас. Беркут подхватил свою девушку на руки и снова отнес на кровать. Стася попыталась ухватить его за руку, но он не дал. Она так и не поняла, что случилось. — Куда ты? — заволновалась она. — Забыл сделать один звонок… Это по работе. Беркут взял со стола телефон и, как ужаленный, бросился на улицу. Стася испугалась, что ее мужчина захочет разобраться с родителями, она выглянула из окна, но увидела, что он действительно кому-то звонит. Беркут прохаживался вдоль крыльца строящегося дома и, кажется, с кем-то ругался. Странный звонок по работе в два часа ночи… Стася почувствовала неладное, но не могла понять, что именно так ее насторожило. Она решила воспользоваться тем, что хозяина нет дома, и обыскать его вещи. Пусть это нехорошо, но вдруг на самом деле Беркут совсем не тот, за кого себя выдает? Стася начала с его стола, но там были только чертежи и рабочие бумаги, в шкафу — одежда и мотоциклетный шлем, под подушками никакого тайника. Тогда она решила обыскать его рюкзак и там обнаружила паспорт. Его паспорт. — Селезнев Артем Игоревич. Артем… Место рождения: город Москва. Дата рождения: двадцать девятое сентября… — Кто тебе разрешил копаться в моих вещах? — прогремел Беркут, незаметно подкравшийся сзади. — Я… Я просто… — начала мямлить Стася, теребя в руке документ. — Увидела, что хотела? — резко спросил он. — Артем? — Стася подняла на него взгляд, и сердце пропустило удар. Ей стало настолько страшно, что из-за своего любопытства она сейчас потеряет мужчину, которому, несмотря на всю его скрытность, доверяла больше всех остальных. Беркут был готов простить выходку с Сашей, но это… Только бы он не ушел… только бы не ушел. — Артем, — подтвердил Беркут, забирая свой паспорт. — Еще вопросы? — Селезнев… Красивая фамилия. Как Алиса у Кира Булычева. — Ты за этим рылась в моих вещах? Так сильно хотела узнать мое имя? — У меня много вопросов. Но это было первое… — Что ж, хорошо. — Беркут взял Стасю за руку, подвел к кровати вместе с ней сел на край. — Я тебе сегодня допрос устроил. Теперь твоя очередь. Имя уже знаешь, возраст, я полагаю, тоже. До прописки и семейного положения дошла? — Нет. Но… ты же не женат? — Нет. Что еще интересует? — Почему ты со мной возишься? Почему не бросил сразу, как узнал, что у меня полоумные родители-тираны? Почему согласился встречаться на моих безумных условиях? Почему, в конце концов, не послал меня, когда застал в моей постели Сашу? — Тебя это смущает? Ты не понимаешь, почему я с тобой? — Да! Скажи честно, что тебе от меня нужно? Вокруг столько девушек: красивых, умных, свободных, — а ты таскаешься со мной. — Хочешь знать, что мне от тебя нужно? Хорошо, скажу как есть. Мне ты нужна! А таскаюсь с тобой, потому что у меня есть к тебе чувства. Ты не просто мне нравишься, Стася. Это нечто большее… Куда большее… — Подожди… Она прислонила пальцы к его губам, испугавшись слишком скорого признания, ведь сама не была готова ответить тем же… Но Беркут ждать не стал. Он убрал от лица Стасину руку, поднес к губам и поцеловал в открытую ладошку. Она вздрогнула, а на глаза почему-то навернулись слезы. Но Беркут их не заметил, нежно коснулся губами запястья и поцелуями повел вверх, пока Стася не почувствовала его горячее дыхание на своей шее. Поддавшись порыву, она прикрыла глаза и запрокинула голову, давая позволение делать с ней все, что он пожелает. Беркут припал к нежной коже, не боясь оставить на ней свои следы, а Стася шумно выдохнула, когда он коснулся кончиком языка низа ее подбородка, словно именно в этой точке сошлись все напряженные нервы. Беркут отстранился, но лишь затем, чтобы снять со Стаси пижамную маечку. Она помогла ему, подняв руки, и, совершенно не чувствуя смущения, прижалась к своему мужчине обнаженной грудью. Их губы нашли друг друга, в то время как последние здравые мысли покинули обоих. Стася стала нетерпеливо расстегивать его рубашку, но запнулась на последней пуговице, которая никак не хотела проходить в петлицу. Не желая мириться с таким глупым препятствием, она с силой дернула рубашку. Пуговица с треском оторвалась и покатилась по полу. Теперь Стася могла почувствовать жар его кожи. Она коснулась губами его груди, и Беркут шумно выдохнул. Он подхватил Стасю под ягодицы, опрокинул на кровать и навалился сверху. Она чуть подалась вперед, давая ему понять, что хочет большего. Беркут ухмыльнулся и стянул остатки одежды со своей девочки, а потом позволил ей раздеть себя. В вагончике было жарко, их тела покрылись испариной, а кислорода не хватало. Они жадно ловили ртом воздух, но не останавливались. Их страсть была похожа на бешеную пляску. И весь мир сошелся только друг в друге. Беркут больше не пытался быть нежным и осторожным, но Стасе нравился его напор. Она не помнила своих прошлых любовников, не знала, сколько их было, но ощущала себя опытной. Перевернув Беркута на спину, она села сверху и стала сама задавать темп. Она тягуче медленно опускалась, растягивая удовольствие для обоих. Но такой расклад не устраивал Беркута, он крепко сжал Стасю, лишив возможности двигаться самой, и перестал себя сдерживать. Стася обессиленно рухнула на постель и громко рассмеялась. Ей уже было плевать на то, сколько времени должна встречаться приличная девушка с парнем, перед тем как переспать. Она чувствовала, что все случившееся этой ночью правильно. Все так, как и должно быть. И какая разница, прошел ли месяц с их знакомства или нет. Беркут повернулся на бок и посмотрел на Стасю. Она улыбалась, безмятежно глядя в потолок, словно он был исписан узорами хохломы. Она ни о чем не жалела, для него это было главное. Он убрал прилипшую к щеке прядку волос и за подбородок повернул к себе ее лицо. — В душ пойдем вместе, а потом останешься у меня до утра, — безапелляционно сказал он.