В ответ Ткачёв достал из кармана сложенные листы опроса второго секретаря горкома Зареченска. Рыков внимательно прочитал, и бледное лицо следователя побледнело ещё больше. — Мне пора на пенсию, раз такое происходит. С этими словами следователь достал из папки бланк распоряжения на задержание подозреваемого и размашисто вписал туда фамилию Гладышева. — Возьмите, перед прокурором я отчитаюсь. Ткачёв взял листок, вставил в ухо гарнитуру рации и пошёл к воротам — на выход. — Андрей Викторович! — крикнул ему вслед Рыков. — Вы не хотите отдать мне автомат? — Нет! — огрызнулся Ткачёв и щёлкнул кнопкой рации. — Хмель, ты где? — Иди от ворот налево метров двести. Я жду в машине… Полковник, злобно топча лежалый снег, подошёл к машине. Уселся на пассажирское сидение и с грохотом закрыл дверь. Желваки заходили на его скулах нервными буграми. — Сначала в ГАИ, затем в горком партии. У тебя есть лишний магазин? — Ты кого крошить собрался? — Хмель протянул снаряжённый магазин. Ткачёв вставил его в автомат, звонко щелкнул затвором и предохранителем. — Всех, кто под руку попадётся. Не задавай дурацких вопросов… Ты генералу звонил? — Нет ещё, — ответил агент, выруливая на дорогу и поддав газа. — Я так понимаю, что операция ещё не закончена. — Правильно понимаешь, — полковник взглянул на промелькнувшие грузовые ворота завода. — Так просвети… — Нам надо сейчас арестовать Гладышева — санкция прокурора у меня есть. Этот хитровы… в общем, нехороший человек, думаю, прольёт некий свет на эту крайне запутанную историю. Потом мы едем к Топтыге и расспросим его с пристрастием. Надоело, знаешь, нянчиться с уголовниками. Если бы он в мой первый визит к нему рассказал бы всё, как есть, то не было бы столько ненужных, бессмысленных смертей. Чёрт, Жору-то как жалко! Совсем ещё пацан! Старик-сторож, Румянцев… Ладно, Серёга — он военный человек, знал, на что шёл, но старик совсем не при делах! Хмель молча рулил, слушая истерику Ткачёва. — Знаешь, Андрей, — агент прервал полковника, — у меня случай был. Я ещё в армии служил. Ждала меня на гражданке девчонка, мы с ней ещё с детского сада вместе росли. Хорошая такая, симпатичная. Тут дембель подходит, а меня в командировку посылают. Я решил позвонить своей зазнобе и предупредить, что задерживаюсь возвращением. Уговорил прапорщика отпустить меня в город — позвонить. Хороший был мужик — душевный. Он мне даже свою машину дал, чтобы я быстрее смотался. До города десять километров от части. Ну, я со всей амуницией и поехал. Мы уже на взлётке транспорт ждали. Приезжаю я в город… Ну, не то чтобы это город, так поселение в несколько кварталов, но телефонный узел там был. Машину оставил и на почту. А за стойкой девочка сидит. И, знаешь, такая маленькая, длинноволосая, но с такими… глазами, что у меня дух перехватило! Смотрит на меня испуганно своими глазищами, губки трясутся, побледнела. Я-то, как зашёл, как положил на стойку автомат и выдохнул — мне позвонить… Девочка в себя пришла и кабинку меня отправила, а кабинка так незаметно на почте, в нише, которую со входа не видно. Болтаю я со своей зазнобой, значит, воркую, мол не беспокойся, как освобожусь — приду, и все будет хорошо. А тут, вдруг, беглые зеки на почту ворвались, и без слов давай палить. Денег им было нужно — они подумали, что я на машине пенсионерам пенсию привёз. Я трубку уронил и в ответ пальнул — одного ранил, а второго — грохнул. Раненный по полу катается, орёт благим матом, а я смотрю… девочку, что за стойкой сидела — в решето превратили… И такая злость во мне застряла, что я в того раненного зека два магазина разрядил, а когда третий вставлял, тут меня милиционеры и схватили. Потом разобрались, конечно, я не сопротивлялся, но в командировку не попал. Да и домой не попал… А глаза той девочки на почте мне до сих пор снятся. Я к чему это рассказал, Андрей. Чтобы ты лишних дров не наломал. Не готов ты к тому, чтобы без жалости поступать. Не такой ты человек… — Много ты обо мне знаешь, — злость в Ткачёве унималась, уходила, втягивая грязные, черные щупальца. — Но за поддержку, спасибо… Глава 20 Ткачёв не просто вошёл в отдел ГАИ Зареченска, а прошёл на второй этаж, будто бульдозер. Хмель еле поспевал за ним, суя под нос каждому удостоверение сотрудника КГБ. — Товарищи, вы… Молоденькая секретарша начальника замерла на полуслове, увидев двух вооруженных странными автоматами, людей. — Начальник на месте? — спросил её Ткачёв, поправляя на плече оружие. Девушка тут же кивнула. — Собери здесь всех инспекторов, — грозно приказал полковник. — Беседовать с ними буду… И решительно открыл дверь в кабинет начальника. Поднявшегося ему навстречу начальника ГАИ Зареченска майора Скобцева, Ткачёв отправил в нокдаун прикладом автомата. Хмель тут же прикрыл дверь в кабинет. Пока Скобцев поднимался с пола, вытирая разбитый нос и жалобно всхлипывая, Ткачёв уселся за стол. — А теперь рассказывай, майор, какие отношения у тебя были с Гладышевым. Надеюсь, ты понял, за что я тебя еба… ударил. Хмель хихикнул. — Кто вы такие?! — Скобцев схватился за трубку телефона, но аппарат разлетелся на мелкие кусочки от точного выстрела агента. — Послушай, майор. Ты меня не серди! — лицо Ткачёва побагровело. Он вынул удостоверение и ткнул им в глаза Скобцеву. — А вот этот нервный человек, что стоит за моей спиной — сотрудник КГБ. А вот это! — полковник положил на стол раскрытые удостоверения инспекторов ГАИ, участвовавших в перестрелке возле ОКБ. — Документы убитых сотрудников ГАИ города Зареченска. Видишь, там твоя подпись стоит. Но вот дело в том, что эти два инспектора почему-то решили стрелять в меня и сотрудника КГБ. Из автоматов вот с такими же глушителями. А знаешь, что за автоматы? ППС времён Великой Отечественной войны. И я не очень удивлюсь, если эти автоматы использовались во время ограблений инкассаторов… — Это чушь! — вскрикнул Скобцев. — Где?! — удивился Ткачёв. — Вот копия протокола осмотра места происшествия… Он достал несколько листов бумаги и развернул. — Ознакомься пока, а я с инспекторами поговорю. И это… не хулигань. Оружие дай сюда… Майор дрожащей рукой вынул свой ТТ из стола. Ткачёв резко забрал оружие. — Читай, тебе говорю! — и направился к выходу из кабинета. Проходя, сунул пистолет Шмелю: — Если этот гад дёрнется, то пристрели его, — громко сказал полковник, открывая дверь. В приёмной уже толпились вызванные секретаршей инспектора. При виде Ткачёва некоторые вздрогнули, а кто-то даже попытался достать оружие. — Смирно! — крикнул Андрей Викторович. — Я — полковник шестого отдела главного управления МВД СССР Ткачёв. Вот моё удостоверение… Он грозно посмотрел на притихших ГАИшников. — Сегодня убили четверых сотрудников ГАИ Зареченска, двух сотрудников уголовного розыска Зареченска, а ещё один в реанимации. И сейчас вы, по моему приказу, как руководителя следственной группы МВД, прочешете весь город и его окрестности. И максимум через час доложите мне, что задержали начальника ГУВД Зареченска полковника Гладышева. На посты при выезде из города передать, чтобы задерживали все машины и досматривали. И если я узнаю, что кто-то из вас филонит, то тому стоит сразу примерить в руках кайло и ватник. Вопросы есть?! После короткого молчания раздался тихий голос: — А если задержать Гладышева, то что с ним делать? — Отвезите в ГУВД, там его запрут в клетку, — ответил Ткачёв и протянул руку секретарше. — Соедините меня с дежурным по ГУВД. Девушка трясущимися пальцами набрала номер и подала трубку Андрею Викторовичу. — Дежурный?! Говорит полковник Ткачёв. Гладышев не появлялся в управлении? Короче, если появится, то посади его в камеру до моего приезда. Разрешение на арест прокурор выписал. Ты понял меня? Всё, отбой! И отдав трубку секретарше, спросил инспекторов: — Ещё вопросы? Вместо ответа раздался выстрел и звон стекла в кабинете Скобцева. Секретарша упала в обморок, а инспектора нервно зашевелились. Тут дверь кабинета открылась, и вышел Хмель, разглядывая майорский ТТ. — Прости, Андрей, но этот засранец хотел выпрыгнуть в окно… плохо получилось… — Твою же мать! — прошипел Ткачёв и прикрикнул на ГАИшников. — Чего встали истуканами?! Инспектора, толкаясь, заспешили покинуть приёмную. — Девочку в чувство приведи, — полковник показал Хмелю на секретаршу. — А пистолет вложи майору в руку. Он не вывалился через окно наружу? — Нет. В кабинете разлегся. Вот что за оружие у ГАИшников? Целился в ногу, а попал в голову… — Дима, что ты натворил?! Второй секретарь горкома Зареченска ходил кругами по комнате. Гладышев ему позвонил в горком с полчаса назад с дачи, и тесть примчался тут же. Дача второго секретаря стояла с краю элитного посёлка и не выделялась помпезностью. Второй секретарь, хоть и был карьеристом, но строго соответствовал требованиям системы — второй секретарь не мог красть больше, чем первый. Это каралось так строго, что никто никогда и не думал рисковать. Полковник сидел за столом. Его руки тряслись сильнее, чем у алкоголика после жуткого запоя, а тесть ходил кругами и твердил одно и то же. — Вот что теперь делать?! Ты же подставил и меня, и Ирку, и Козырева! Что ты натворил?! Диме надоело слушать причитания тестя. Он понял, что в этой жизни ему никто завидовать не будет. Ему вдруг показалось, что вся его жизнь, будто какой-то сон. Кошмарный и длинный. И проснуться вроде надо, да и сна уже нет. Остается только бежать. Бежать быстро и туда, где его никто не знает. Паспорт у него есть, деньги тоже. — Ладно, Дима, только ради своей дочери, — тесть остановился. — Я могу спрятать тебя в одном месте. Посидишь там месяц другой, пока всё не уляжется. А что? Потерпишь… Потом отправлю тебя к своему знакомому — мы вместе в институте учились. Устроишься к нему персональным водителем. Я похлопочу… Обживешься, а потом и Ирка к тебе приедет, всё не один будешь. Елейный голос второго секретаря убаюкал Гладышева, и он уже хотел кивнуть в знак согласия. — Только, Дима… Ты мне свои архивы-то отдай. Договорились?