Руководитель, наоборот, почему-то встал истуканом. — Вам что-то не ясно? — Андрея Викторовича крайне раздражало поведение руководителя. — Я начальник на этом предприятии. И я должен знать, что тут происходит! — Викторыч, твою за ногу! — надрывался Хмель. — Врежь этому научному дебилу, иначе я его пристрелю к ядреной матери! — Вадим Маркович, — сохранял любезность Ткачёв. — Пройдите, пожалуйста, в убежище. Вам всё объяснят потом… Неожиданно в наушнике полковника раздался сдавленный хрип, больше похожий на человеческий. Поплутин подошёл к машине ГАИ. Два молодых инспектора посмотрели на него так, будто встретили в лесу бродячую беспородную собаку — брезгливо и надменно. Александр Владимирович постучал костяшкой пальца о стекло водителя. — Тебе чего?! — молодой сержант скривился, опустив стекло. — Майор Поплутин, — представился опер, показывая удостоверение. — И что вам нужно, майор Поплутин? — сидевший рядом с водителем лейтенант, такой же молодой, как водитель, слегка наклонился, разглядывая начальника УГРО Зареченска. — Лейтенант, вам сообщили кто начальник конвоя? Оба инспектора были как с картинки — новые выглаженные шинели, заломленные по моде шапки, и белые ремни портупеи. — Нет, — ответил лейтенант. — У нас указание провести инкассаторскую машину. А кто начальник конвоя — мне без разницы, я ему не подчиняюсь. Такого приказа у меня нет. Майор скрипнул зубами — субординация у этих юнцов явно хромала. — Вас чем там в ГАИ кормят? Пофигизмом? Но лейтенант, видимо, не отличался сообразительностью. — Товарищ майор! Отойдите от машины и не мешайте выполнению задания! Я повторяю ещё раз — мы вам не подчиняемся. У нас чёткий приказ — двигаться по маршруту со скоростью пятьдесят километров в час и держать в поле зрения инкассаторский автомобиль. Можете позвонить начальнику ГАИ и уточнить. Поплутин стукнул кулаком по крыше автомобиля инспекторов. Ему стало жаль этих самоуверенных молодых парней, но с другой стороны он не мог им выложить всё — они просто возьмут и сбегут тут же. У них и оружия нет. Он побежал к патрульному Уазику, раскрыл дверцу водителя. Старшина-водитель удивленно подскочил на сидении. — Вылезай! — крикнул ему майор. — Остаёшься здесь до особого распоряжения. К воротам инкассации никого не подпускать. Если кто-то спросит — скажешь, я распорядился. Понятно?! Испуганный гневной речью майора, старшина выскочил из машины. — Есть! Поплутин сел за руль Уазика, включил двигатель и рацию. — Шестой, заводи! Поехали! — Принято, — отозвался инкассатор. Конвой тронулся. Машина ГАИ догнала их чуть позже — юнцы проспали начало движения, но лихо объехали конвой и пристроились спереди на значительном расстоянии. Нодия и Румянцев расстегнули куртки, сняв с крепления автоматы. Капитан похлопал по карманам, проверяя гранаты. Трубы гранатомётов лежали между ним и лейтенантом на заднем сидении. — Сань, а ты не погорячился, убрав старшину? — Румянцев посмотрел назад. — Нет, — твердо ответил майор. — И переключайтесь на общий канал — приказ полковника. Опера щёлкнули кнопками раций и застыли, всматриваясь в пробегающий за окном городской пейзаж. Вскоре конвой проехал мимо перекрёстка с одинокой машиной ГАИ. Инспектор расслабленно прижимался задом к боку машины и только проводил их взглядом. Через пять минут три машины конвоя зашли на участок дороги, тянущийся по лесу. — Приготовились! — сказал Поплутин и взглянул на спидометр. Стрелка едва достигала цифры пятьдесят. — Шестой, прибавь чутка скорости… — Сань, не нервничай, — Румянцев спустил вниз предохранитель автомата. — И ты оружие не приготовил. — Сейчас уже некогда. Вот проскочим этот участок, тогда… Он не успел договорить. Машина ГАИ, идущая спереди, вдруг пошла юзом по дороге, покрываясь дырками и роняя разбитые стёкла. А из машины инкассатора полетели искры. — Нападение! — прокричал Поплутин, забыв, что не вставил в ухо гарнитуру. Он нажал на тормоз и, открыв дверь, стал вываливаться на снежно-грязную дорогу. По Уазику противно зашлепали пули, проделывая дырки и рикошетя. Но майор заметил, что задняя дверка уже открыта и Румянцев откатывается на обочину дороги. С грохотом лопнуло переднее колесо Уазика. — Саня, не спи! — крикнул Румянцев, поднимая автомат. Затвор заходил взад-вперед, выплевывая отстрелянные гильзы. Майор перевернулся к Уазику, стараясь спрятаться за колесо и отстегивая автомат. Пара пуль с грохотом вонзились в железо над головой. Он оттянул затвор и дал короткую очередь в ту сторону, куда стрелял капитан. — Саня, очнись! Возьми чуть правее! Там за деревом… Погрохотал взрыв гранаты и горячая волна царапнула лицо Поплутина… Ткачёв оторопел. В наушнике слышались звуки боя и крики Румянцева. Он открыл было рот, чтобы спросить его, что происходит, но тут в руке Вадима Марковича что-то блеснуло… Удар в бок был чувствителен. Полковник отшатнулся и сделал два шага назад. Руководитель ОКБ, до этого выглядевший неким научным «пнем», вдруг изменился лицом — оно стало страшным, перекошенным от злости. В руке он сжимал заточку. — Ах, ты — падаль, — зашипел Вадим Маркович, наступая и занося руку для следующего удара, но не успел. Раздался хлопок, и затылок руководителя брызнул кровью. — Андрей, на крышу! — Громко крикнул Хмель. — Началось! Вадим Маркович со стеклянными глазами сначала упал на колени, а потом ничком на пол. Заточка выкатилась из его пальцев, звякнув о кафель. Ткачёв развернулся и бросился к выходу на крышу. Он не стал открывать дверь ключом, а ударом ноги выбил её наружу. И тут же нырнул обратно в коридор — взвизгнули пули, выбивая в стене штукатурку, несколько попали в железо лестницы, громко обозначив попадание. Андрей Викторович споро вытащил гранату и, сдернув чеку, метнул её вниз. Дождавшись хлопка взрыва, выскочил на лестницу, мельком посмотрев вниз. Странная фигура в черном метнулась к стене цеха и попыталась забежать за угол. Ткачёв не отстегивая автомат, а лишь распахнув куртку, сноровисто передёрнул затвор, и выстрелил короткой очередью. Человек в чёрном резко изменил траекторию движения и выстрелил в ответ, но Андрей Викторович спрятался за толстое основание лестницы. Пули звонко щелкнули. Ткачёв выбрал момент, когда противник стал переносить центр тяжести с одной ноги на другую, чтобы постараться забежать за угол, и выпустил длинную очередь, стараясь стрелять на опережение. Противник резко вскрикнул странным тонким голосом, выронил автомат, но снова моментально ушёл с линии огня. Правда, слегка пошатываясь. Ткачёв не растерялся — достал ещё гранату и прицельно бросил… Майор перекатился под днищем на другую сторону Уазика и уткнулся в чьё-то тело. Рядом с телом валялись гранатомёты, схваченные за ремни мёртвой рукой засыпанной снегом. Поплутин приподнял голову и увидел человека в чёрном невдалеке за деревом. Тот стрелял из непонятного оружия по инкассаторской машине, но пули лишь высекали искры из металла и с треском ломали усиленные стёкла. Александр Владимирович не слишком раздумывая, выдернул из заснеженных пальцев один из гранатомётов. Вспомнил, чему учил его Серёга Румянцев. Открыл заднюю крышку и до упора раздвинул трубы. Затем быстро прицелился в противника, стреляющего по инкассаторской машине, и надавил спуск. Грохнул взрыв и чёрный человек, вскинув руки, отлетел от дерева метров на пять. Его оружие полетело в другую сторону. Но тут страшный удар в бок заставил майора вздрогнуть и стиснуть зубы. Тело тут же налилось тяжестью и в глазах резко потемнело. Боль пришла чуть позже и Поплутин протяжно закричал… Взрыв отбросил противника назад. Его тело перевернулось на земле несколько раз, сбившаяся с головы шапочка обнажила серебряно-русые пряди. — Андрей, меня прижимают! — орал Хмель. — Быстрей на крышу! Полковник шустро забрался по пожарной лестницы, пригнувшись подбежал к краю крыши с той стороны, где было окно в туалет. Осторожно выглянул. Во дворе, рядом с воротами стояла машина ГАИ. Два инспектора и ещё один человек в странной черной форме стреляли поочередно в окно туалета. Пули щелкали по кирпичу, разбрасывая красную крошку. Гранат у Ткачёва больше не было. Он встал на колено и поднял автомат. Прицелился. Длинная очередь изрешетила крышу автомобиля, но один из инспекторов ткнулся лицом в землю, вывернув ноги. Второй инспектор попытался убежать за ворота, но, срезанный короткой очередью Хмеля, кувырнулся на спину. Оставшийся противник на мгновение растерялся, задергался за машиной, а Ткачёв, заменив магазин, уже нажимал спусковой крючок. Пули зашуршали вокруг противника, взметая снег вперемежку с асфальтом, автомат дергался в руках Ткачёва, но все решил одинокий выстрел Хмеля. Тщательно прицелившись, агент попал противнику в голову. — Андрей, живой?! — интересовался по рации Хмель. — Да, — ответил полковник, вставая. И тут же услышал стук по железу. Ткачёв не стал раздумывать, в автоматном магазине уже не было боеприпасов. Привычным движением выдернул ПБ и выстрелил на звук три раза… Румянцев, оглушенный взрывом, мотал головой, выплевывая снег и землю. Голова гудела, как чугунный колокол. Вытаращив глаза, капитан попытался рассмотреть поле сражения, но видел только разлетающиеся искры от машины инкассатора. Затем на дорогу вышел человек в черной одежде. Удерживая на боку необычный автомат с длинным глушителем, он медленно приближался к инкассаторской машине. Автомат дергался, разбрасывая гильзы. Капитан провел рукой по снегу, но не нашел своё оружие. Тогда выдернул из кобуры свой ТТ и поднявшись, сделал шаг, поднимая пистолет. Человек в чёрном будто почувствовал и, не прекращая стрелять, резко повернулся к Румянцеву… Тяжелый пули попали в грудь капитана, но, падая, он сумел выстрелить… Глава 19 Ткачёв понял, почему фигура налётчика показалась ему странной. В гуще боя он не смог рассмотреть, но теперь… Из трех выстрелов два достигли цели. Рефлексы старого опера не подвели полковника, но он понял, что ошибся. Мария на крышу поднялась уже без оружия. Иссеченное осколками некогда симпатичное лицо, превратилось в маску. Развороченное пулей горло медленно выталкивало наружу чёрно-бурую лаву. Дырка на её груди от попадания пули маячила перед глазами Ткачёва рваными краями.