— Почему вы думаете, что Шмелёв подходит на роль Главаря? — Очень просто. Первое — он муж Шмелёвой. И если она была Информатором, что мы вскоре узнаем точно, то всё складывается. Второе — Шмелёв, используя своё положение, мог легко выйти на контакт с Цыганковым. А тот смолчал, дабы не быть «человеком» в уголовном мире. Третье — Шмелёв имел доступ к кадрам, так как в его обязанности кадры ГУВД и входят. То есть, подобрать Исполнителей ему не составило труда. Четвёртое — он в течение дня может быть где угодно, потому что на службе. Пятое — его должность и звание позволяют ему знать о расследовании всё, ведь Поплутин ему подчиняется. И он может отводить от себя всякие подозрения. — Складно, — согласился Ткачёв. — Если Поплутин и опера сегодня накопают что-то в таксопарке, значит, нам ждать очередной труп? — Да. Если конечно, среди таксистов есть Шофёр. — А если Поплутин, согласно моего поручения накопает в кадрах ГУВД Исполнителей, то… — Ещё и трупы Исполнителей. Всё верно. — А потом… — Вы будете копать под первого секретаря горкома и его «удачно» переведут в другой город. А здесь будет другой. И предвосхищая фразу Ткачёва Хмель закончил: — А затем вы едете в Москву героем за наградой, Поплутин становится замом Шмелёва и получает звание подполковника. А в Зареченск придет бригада из КГБ. Вот и всё. А, забыл… Приедет из Москвы новый прокурор города. Но полковник сорвал с последней фразы агента пафосное покрывало. — А если Главарь — не Шмелёв? Хмель сощурился. — Тогда вы, Андрей Викторович, должны найти настоящего Главаря. И пока не найдёте, отсюда не уедете… После ухода Хмеля Андрею Викторовичу захотелось написать рапорт об увольнении и немедленно отбыть в Москву. Но он знал, что рапорт ему запихнут в одно место и протолкнут до самых гланд, а потом мощным пинком отправят обратно в Зареченск. А ещё он понимал, что Хмель, скорее всего, прав. Главарь явно близок к милицейскому кругу. Одно убийство Цыганкова об этом говорит. Потому что уголовники на встрече с Ткачёвым сразу бы обозначили его связи с Главарём, ибо… боялись агента чекистов и боялись гнева Автондила. Получается, что Цыганков в обход «авторитетов» договаривался с Главарём. Значит Главарь — мент. Или около того. И на Цыганкова у него был железный компромат. Так, надо поднять дела, где фигурирует Цыганков. Но сделать это незаметно — через следователя прокураторы. Он, вроде, старик ничего — понятливый. Значит надо не откладывать, а ехать в прокуратуру, а потом в управление — ждать Поплутина и оперативников. Что Ткачёв и сделал, не забыв поставить курицу и остатки борща на холод. В прокуратуре города царила тишина. Привычный сторож на входе тихим голосом подсказал полковнику куда надо идти. Того самого старика с пышными усами — старшего следователя Михаила Ильича Рыкова — Ткачёв застал в кабинете дремлющим над папкой с делом убийства Шмелёвой. — Каким ветром, товарищ полковник? — очнулся от дрёмы следователь. — Я с просьбой к вам… — Слушаю внимательно, — приосанился Михаил Ильич. — Не могли бы вы мне найти дела, где фигурирует Цыганков? Неважно в каком качестве. — Хм, — задумался старик, теребя усы. — У вас время есть? — Да, я бы посмотрел протокол осмотра квартиры в которой убили Цыганкова. Михаил Ильич встал, достал из шкафа папку, протянул Ткачёву: — Это здесь. Я сейчас схожу в архив, найду дела связанные с Цыганковым. Их немного. Следователь ушёл. Ткачёву понравилось, что он не задавал вопросов. Старик, наверное, и сам всё понимал. Не успел Ткачёв дочитать протокол, как Михаил Ильич вернулся с пятью папками. — Вот, — протянул папки полковнику, — Цыганков не успел сильно нашкодить в городе. Он появился-то в городе с полгода назад. Да, как раз Олимпиада началась. Румянцев взял его на драке в столовой. Мы делали запрос по месту его бывшего проживания, справка прямо в том деле о драке. Ткачёв стал читать. Оказывается, Цыганков был родом из Геленджика. Но во время Олимпиады почему-то переехал в Зареченск, буквально на два дня заскочив в Москву. А в Зареченске тут же угодил в милицию за драку в столовой. Ему дали пятнадцать суток и отпустили. Потом он устроился стропальщиком в депо железнодорожной станции. Был задержан за распитие спиртного во время рабочего дня. Получил десять суток, ибо препирался с милиционерами. Потом за безбилетный проезд семь суток и ещё пятнадцать за какую-то мелочь. А вот содержимое последней папки было очень интересным. В начале ноября Цыганков сдал в ГУВД найденный им пистолет «ТТ». Опрос вёл заместитель начальника ГУВД Шмелёв. «Твою мать!» — выругался про себя Ткачёв. По протоколу опроса Цыганков тогда числился обходчиком железнодорожных путей и показал, что нашёл оружие во время обхода. Три обходчика из бригады это подтвердили. Ткачёв выписал их фамилии в блокнот и заводской номер пистолета. Кстати, оружие было сдано в камеру вещдоков при прокуратуре и имело инвентарный номер. Ткачёв подумал и его тоже записал в блокнот. — Огромное спасибо, Михаил Ильич, за помощь! — Вам чем-то помогло? — Не знаю, но некоторая информация есть. — Хорошо. Я отнесу дела, а вы подождите, — попросил следователь. Михаил Ильич, несмотря на свою грузность, вернулся скоро. — Как прошла встреча с прокурором города? — старик явно намекал на объединение дел. — Он отклонил рапорт в довольно оригинальной форме. — Понятно, — следователь взглянул на часы. — Кстати, рабочий день закончился и за мной подъедет мой приятель из местного КГБ. Мы в одном доме живём. Не хотите перекинуться с ним парой слов? Может быть, и более поздняя встреча тогда не понадобится. У вас же полно хлопот, Андрей Викторович… — Отлично. Я не против поговорить сейчас. Это не займёт много времени. Михаила Ильича на улице ждал старенький синий «Москвич». Из него вышел такой же старенький мужчина в кепке и выбритым лицом чекиста времен Феликса Дзержинского, свято соблюдающего принципы диктатуры пролетариата. — Гриш, вот тот полковник, о котором я тебе говорил, — следователь кивнул на Ткачёва. Гриша осмотрел Андрея Викторовича так, будто мог взглядом обнаружить у того под пальто записывающее устройство. — Лады, — коротко сказал он и включил двигатель машины. — Миша, посиди пока, погрейся. Потом подождал, когда следователь сядет в «Москвич» и хлопнул дверью. — Говори, полковник… Ткачёв немного растерялся от такого напора, но спросил: — У вас есть какие-нибудь доказательства встреч первого секретаря горкома и бывшего зама управляющего отделением Госбанка? Старый чекист прищурился: — А тебе зачем? Ткачёв выпалил приготовленный ответ: — Я не могу опросить первого секретаря в связи с убийством Шмелёвой. Прокурор отклонил мою записку. Но круг её знакомств в городе довольно узок, и беседа с секретарём позволит мне составить более детальную картину для расследования. — Хороший аргумент, — цокнул языком Гриша. — Да, полковник. У нас есть доказательства встреч Шмелёвой и первого секретаря. Если от моего начальства поступит распоряжение, то я предоставлю их. Что-то ещё? — Да. Это моя личная просьба, если можно… — Говори. Миша сказал, что ты толковый опер, а Мише я верю. — Не могли бы вы, по своим каналам, пробить подполковника Шмелёва? Гриша на минуту замолчал. Он что-то шептал, еле двигая губами, но Ткачёв ничего не слышал из-за шума мотора «Москвича». — Договорились, — наконец, громко ответил чекист. — Но с тебя коньяк. Завтра в обед загляни… нет, пришли опера к Мише с каким-нибудь мелким поручением. Нодия, есть такой? — Да. — Вот с ним и присылай коньяк, — улыбнулся Гриша и протянул руку для прощания. Глава 9