– А кого сейчас заказывают? Конечно, богатых! – сказала юная полицейская со знанием дела. В ее голосе угадывалась гордость от того, что она допущена к тайнам следствия. – С бедных-то какой прок? Ни денег, ни шикарной недвижимости, ни бизнеса, который можно отжать… Полицейские перевернули мужчину лицом вверх. Он выглядел лет на тридцать, не больше. Один из стражей порядка сунул руку в карман куртки убитого и достал служебное удостоверение. – Максим Викторович Крохотов, – прочитал он. – Специальный корреспондент «Актуальной газеты». – Да, Максим, не повезло тебе, – тихо сказала Лина. – Новый год и Рождество ты встретишь совсем в других мирах. Лина подумала, что надо бы связаться со знакомыми из «Актуалки», узнать, кто еще в редакции специализируется на громких журналистских расследованиях. Смерть репортера расстроила и одновременно озадачила ее. Просто так в наше время на улице не убивают, да и услуги снайпера нынче стоят дорого. В общем, вопросов было больше, чем ответов, и Лина решила попытаться по своим каналам разузнать, кто мог «заказать» журналиста. Звонок в «Актуальную газету», наши дни Вернувшись с Арбата, Лина стянула в прихожей обледеневшую дубленку и промерзшие сапоги, энергично растерла ладонями окоченевшие пальцы, сунула ноги в теплые тапочки и двинула на кухню. Там она сварила кофе, кинула в любимую тонкостенную чашечку прозрачный кусок лимона и налила граммов тридцать коньяку в маленькую рюмку. Подумав, достала из кухонного шкафчика любимую шоколадку с орехами. Внутренняя дрожь прошла не сразу. Наконец кончики пальцев потеплели, внутренний ужас отступил, и Лина включила радио, чтобы не пропустить последние известия. Не терпелось услышать хоть что-то о парне, которого среди бела дня застрелили на Арбате. Электронные СМИ пока сообщили только о самом факте убийства, видимо, репортеры еще не успели разузнать подробности. – Сегодня в центре столицы был застрелен известный журналист-расследователь Максим Крохотов. Причина убийства репортера до сих пор неизвестна. В редакции «Актуальной газеты», где работал Крохотов, сообщили, что сотрудник вел одновременно несколько серьезных журналистских расследований, и какое из них послужило причиной убийства, сказать пока сложно. Следователи Прокуратуры предостерегают СМИ делать преждевременные выводы. Не исключено, что причиной убийства журналиста явилось не профессиональное расследование, а его запутанная личная жизнь. Из анонимных источников стало известно, что супруга убитого Оксана Крохотова, узнав о том, что у мужа родился внебрачный ребенок, не раз угрожала Максиму расправой. Полчаса назад председатель Союза журналистов Андрей Андреев сделал официальное заявление: «Свобода слова в России в очередной раз находится под угрозой. Необходимо привлечь к работе лучших следователей, чтобы как можно скорее найти заказчика преступления». Выключив радио, Лина набрала знакомый номер. – Даша, привет! Ты как? Лично я в шоке, – честно призналась она. – Мы все в ауте, – всхлипнула Даша. – Сидим в отделе и тупо квасим, хоть начальство и запрещает употреблять алкоголь на работе. Работать все равно не можем, нас буквально трясет. Шеф, правда, сегодня смотрит на пьянство сквозь пальцы, тоже ведь не зверь. Стопудово сам где-нибудь стресс снимает и одновременно размышляет об убийстве Макса. Нет, ты прикинь! Какой ужас! Ну почему именно Макс? Молодой, талантливый, фартовый…. Впрочем, нет, уже не фартовый. А какой обаятельный мужик был? Тетки к нему так и липли. А что в итоге? Трое детей без отца остались. Жена Макса Оксана, говорят, детей к матери отвезла, а сама к следователям поехала. Ленка вообще лежит и молчит, в полном неадеквате. Их малышу еще года нет. К Ленке родная сестра отправилась, чтобы в чувство ее привести. Боится, как бы она руки на себя не наложила. У них ведь с Максом сумасшедшая любовь была, пожениться собирались. Оксанка развод не давала, все надеялась, что Макс перебесится. Теперь вот обе рыдают. хотя детей-то растить надо по-любому, хоть реви, хоть не реви. Вот что я тебе скажу. Лин. Макс был журналистом от бога, – продолжала Даша, всхлипывая, – никогда не халтурил, глубоко копал… Вот и докопался. Даша наконец перестала сдерживаться и зарыдала в голос. Лина представила себе опухшие от слез ярко-васильковые глаза девушки, ее покрасневший аккуратный носик, дрожащий детский подбородок, тонкие пальчики, которые Дашка сейчас сжимает до боли, и от жалости к ней сама чуть не заплакала. – Слушай, а чем таким опасным ваш Кроха занимался? Бандюки ведь даже снайпера наняли, чтоб уж наверняка, а это денежки немалые, – осторожно спросила Лина. – Могли бы и подешевле способ изобрести. Например, избить в подъезде до полусмерти или автокатастрофу устроить. В первый раз им, что ли? – Ой, Лин, молчи, ничего не знаю, – всхлипнула Даша. – Если честно, и знать не хочу. Без этих твоих подробностей страшно жить. Шеф с утра в полиции побывал. Думаю, нам ничего не расскажет, небось с него уже подписку взяли. Мы-то знаем, что Макса не просто так убили. Кроха время на фигню не тратил, брался за самые опасные темы, а потом «выстреливал» сплошными сенсациями. Начальство щедро платило ему, потому что скандальные материалы повышали тиражи «Актуалки», а заодно и число заходов на наш сайт. Знаешь, несколько дней назад мы наткнулись на Макса в соседнем баре. В пятницу, как обычно, завалились всем отделом туда расслабиться после трудовой недели. Типа снять стресс после очередных разборок у начальства. Пришли в «Вино и домино», а там Макс. Мрачный, как Штирлиц, сидит у стойки и в одиночку напивается. Мы такие: «О, привет, давай с нами бухать, чо сидишь, как не родной?!» А он – типа нет, ребята, отвалите, мне не до тусы. Буркнул, что впервые столько времени псу под хвост выкинул. Типа копал-копал и уперся в глухую стену. И еще сказал, что не ожидал встретить такое сопротивление спецслужб. Мол, это даже странно, ведь дело касается далекого прошлого. Тридцать лет прошло, прикинь? Мир изменился, карта Европы стала другой, люди без мобильников шагу ступить не могут, а они все еще боятся каких-то древних кагэбешно-цэковских разборок. Макс сказал, что силовики его откровенно отшивали и даже угрожали. Удивительно, что многие вещи эпохи «совка» у нас до сих пор засекречены. Наверное, спецслужбы боятся потерять лицо и потому упорно охраняют свои древние тайны. – Например? – спросила Лина, стараясь придать голосу легкую наивность, чтобы не спугнуть собеседницу. – А вот этого он не сказал, – тихо сказала Даша, помолчав секунду, и Лина поняла, что девушка лукавит. Даша явно что-то скрывала. Интернет знает все, наши дни Лина сварила еще кофе и набрала в поисковике: «Максим Крохотов». Вскоре появилась короткая справка: «Крохотов Максим Викторович, до недавнего времени штатный сотрудник «Актуальной газеты». Убит при невыясненных обстоятельствах. По неподтвержденным сведениям, готовил журналистское расследование о судьбе «денег партии» в девяностые годы». Вот это да! Ну-ка, посмотрим, что расскажет интернет о другом человеке, тоже ушедшем на ее глазах из жизни. Лина набрала в поисковике: «Депутат Государственной Думы РФ Петр Кузнецов». На экране возникли несколько файлов, в том числе, скандальный «Компра. ру». «Депутат Государственной Думы РФ Петр Иванович Кузнецов, родился в 1956 году в Москве. Мать – художник-график Вера Кузнецова, отец – профессиональный фотокорреспондент Иван Петрович Кузнецов, ветеран Великой Отечественной войны. С 1943 по 1945 год Иван Кузнецов принимал участие в боевых действиях в качестве фронтового фотокорреспондента и кинооператора. После войны окончил ВГИК, работал в журнале «Страна Советов» заведующим отделом фотоиллюстраций с шестидесятых годов двадцатого века вплоть до его закрытия в 1992 году. Был убит в середине девяностых при невыясненных обстоятельствах. На условиях анонимности собеседники портала подтвердили, что Иван Кузнецов был курьером партии – возил деньги компартиям зарубежных стран. Через два года после его гибели добровольно ушла из жизни Вера Кузнецова». Прочитав это, Лина почувствовала, как кончики пальцев холодеют, и по спине бегут противные мурашки. Так обычно случалось, когда она натыкалась на новость, не предвещавшую ничего хорошего. Сразу три странных смерти в одной семье! Почему мать Петра Кузнецова отбыла в лучший мир следом за его отцом? Впрочем, может, это и к лучшему – не узнала, что их сын Петр через много лет, как и его отец, ушел из жизни при невыясненных обстоятельствах. В любом случае, во всем этом было слишком много странностей. Почему друг покойного депутата не верит в сердечный приступ слуги народа? Кому понадобилось убивать Петра Ивановича через двадцать пять лет после расправы с его отцом? Какие тайны оба Кузнецова унесли с собой в могилу? Сначала фотограф, затем депутат, потом репортер… Одно воспоминание пробуждало другие, и Лине на секунду показалось, что цепочке воображаемых картин из прошлого не будет конца. Пресловутые «деньги партии»! На деньгах коммунистов, хоть они в то время все поголовно были атеистами, явно лежало проклятие, каинова печать. Деньги, когда их слишком много, каким-то мистическим образом начинают творить зло, а денег у партии было не счесть – миллиарды на специальных счетах. После крушения советской власти эти толстые пачки и золотые слитки погубили немало людей, прикасавшихся к ним. В 1991 году из окон в Москве стали один за другим выпадать крупные функционеры ЦК КПСС, как раз те, кто имел непосредственное отношение к деньгам партии. Между прочим, к 1990 году в рядах КПСС состояло 19,5 миллионов человек. Все они регулярно платили партийные взносы, из которых складывалась казна КПСС. Немало денег приносило издание партийных журналов и газет, выходивших миллионными тиражами, существенные суммы поступали на счета КПСС из общественных организаций, больше всего – из Советского фонда защиты мира, куда принудительно перечисляла деньги даже церковь, и время от времени сотрудники разных организаций передавали свой дневной заработок. При вступлении в партию людям объясняли: взносы идут на содержание партийного аппарата и на прочие партийные нужды. Информация о деньгах КПСС всегда была закрытой. Впрочем, как сообщал интернет, даже после крушения советской власти вопрос о деньгах партии слабо прояснился. После 1991 года оказалось, что партийных денег на счетах практически не осталось – все были вложены в недавно образовавшиеся кооперативы и частные предприятия. Партийная элита, видимо. неплохо подготовилась к смене власти. Здравый смысл буквально кричал Лине в ухо: «Не лезь, куда не просят! Да, депутат Петр Кузнецов умер на твоих глазах, ну и что? Где ты, и где он? Его отца Ивана Кузнецова двадцать пять лет назад отправила в лучший мир партийно-гэбэшная группировка. Возможно, те люди до сих пор живы, хоть и сильно постарели. Для ОПГ нет срока давности, она могла и с сыном Кузнецова посчитаться – за то, что тот принялся раскапывать это давнее дело. Возможно, причиной гибели депутата заинтересовался Максим Крохотов, и в итоге его застрелил снайпер. Впрочем, это тоже ничем не подкрепленная догадка. Какое отношение к журналисту имели деньги партии? Впрочем, если Макс заинтересовался причиной гибели депутата, то обязательно вышел бы на убийство Кузнецова-старшего, а, значит, и на те проклятые партийные «денежные средства»». Лина почувствовала, что дрожит всем телом, словно гончая, взявшая след. Вопросов было больше, чем ответов. Стало ясно, что без помощи Елисея Петровича Жукова, начальника следственного отдела полиции и давнего приятеля, не обойтись. Впрочем, вначале надо было попытаться восстановить в памяти эпизоды из далеких восьмидесятых, а потом навести справки про сына Ивана и Веры Кузнецовых, депутата Петра Ивановича Кузнецова, ушедшего в лучший мир на ее глазах. После того, как Петр Кузнецов умер на ее глазах, Лина не могла думать о нем отстраненно. Одним словом, следовало вначале основательно покопаться в прошлом, и лишь потом погружаться в день сегодняшний. В частности, узнать, за что застрелили репортера «Актуалки». Интуиция редко подводила Лину. Вот и сейчас она не просто подсказывала – настаивала на том, что эти смерти связаны между собой. Узнать бы только – как?! Лина подлила себе еще кофе, плеснула немного коньяка в рюмочку, отломила дольку шоколада и вновь, словно на машине времени, перенеслась в другую эпоху. Первый советский глянец, середина восьмидесятых Журнал «Страна Советов», в котором работала Лина с начала восьмидесятых и до 1992 года, так же разительно отличался от блеклых отечественных изданий, напечатанных на плохой бумаге, как Кузнецов – от советских мужчин в костюмах фабрики «Большевичка», в растянутых свитерах и в ботинках фирмы «Скороход». Первый советский «глянец» был ярким, приятным наощупь и ласкал взгляд читателя. Плотная мелованная бумага, множество прекрасных фотографий, сделанных лучшими фотохудожниками страны, отличный макет, не уступавший глянцевым западным изданиям, смелый дизайн обложек. На бескрайних просторах Родины подшивки журнала «Страна Советов» зачитывались до дыр. С одной стороны, там все было наше, родное, а с другой – незнакомое, яркое и чудесное, окрашенное талантом сотрудников редакции. Прекрасный образ Родины был правдоподобным мифом, плодом коллективных усилий пишущих журналистов, фотографов, ретушеров и художников. Не удивительно, что издание пользовалось любовью не только зарубежных, но и отечественных читателей. Лина в те годы была молодой, бойкой и слегка романтичной особой. Она любила летать в вертолете над самыми красивыми местами Советского Союза, который в то время был намного больше и монументальнее нынешней России. Правда, по ходу такого полета обычно приходилось держать за ноги очередного фотокора, который самозабвенно вел съемку и легко мог вылететь в открытую дверь. – Кадр с вертолета – всегда выставочный! – частенько похохатывал фотограф Людов. – Нашей родимой грязи сверху не видать, а просторы у нас – ого-го какие, знай себе снимай! Семен Людов был крепким профессионалом и одновременно авантюристом, впрочем, эти качества у классных фотографов обычно совпадали. Лина вспомнила, как они с Людовым пробирались, надев белые панамки, в «Артек», чтобы сделать репортаж об отдыхе Саманты Смит. Эта американская девочка написала письмо Андропову с вопросом, хотят ли советские люди войны с Америкой. Андропов в ответ пригласил девочку вместе с родителями отдохнуть в международном лагере «Артек». Американскую девчушку охраняли и с воды, и с суши, аккредитации журналистов на территории лагеря практически не действовали, и им с Людовым пришлось притвориться пионервожатыми, хотя Семену на тот момент было уже сильно за тридцать… Вернувшись из командировки, Лина обычно сразу бежала на работу: не терпелось посмотреть отпечатанные фотопробы, обсудить с фотографом общую идею фотоочерка, придумать варианты заголовков и подписи к снимкам. – Ох, Линочка! Отдохнула бы денек, никто бы без тебя тут не умер. Ирина Петрова, референт главного редактора Николая Груздачева, всегда останавливала пробегавшую мимо Лину какой-нибудь шуткой или вопросом. Петрова любила перекинуться парой слов с сотрудниками, чтобы быть в курсе событий. Лина знала, что разговор выльется совсем не в «пару слов», поскольку каждый раз помощница Главного въедливо расспрашивала про очередную командировку. Дескать, что снимали, где бывали, как себя вел фотограф. Она словно не болтала с Линой по-женски, а снимала показания. Лина норовила под любым благовидным предлогом смыться от любопытной секретарши и отправиться на верхний этаж, где располагалась их развеселая детская редакция. Детство на экспорт, конец восьмидесятых Журнал для детей «Хоровод», куда Лина попала волей судьбы и случая, внешне выглядел не хуже «Страны Советов». С самого начала основатели журнала в ЦК КПСС решили: «Хоровод» должен печататься в России. Пусть на Западе увидят, что мы тоже, понимаешь, не лаптем щи хлебаем! Для него были закуплены в ГДР ролевые печатные машины, позволявшие хорошо передавать краски и мгновенно выплевывавшие огромный тираж, который затем рассылался по всему миру. Иностранцы – «носители языка», работавшие в издательстве «Прогресс», денно и нощно переводили тексты «Хоровода» не только на английский, французский, немецкий, но даже на хинди, венгерский и монгольский. Особенно доставал редакцию въедливый кубинец, переводчик на испанский, который на свой лад правил Чуковского, Маршака и других классиков, а литературные сотрудники пытались хоть немного унять его страсть к улучшению наших знаменитых поэтов. Впрочем, все это были мелочи, не мешавшие сотрудникам детского приложения наслаждаться жизнью. «Наверху» отлично понимали: журнал, пропагандирующий счастливое советское детство, обязан быть хорошо изданным, красивым и ярким. Главное – привлечь внимание зарубежных детей и их родителей и заставить взрослых платить за новое советское издание твердой валютой. Издание было детским приложением к «Стране Советов», курировалось ЦК КПСС, и валюта шла на специальные партийные счета. Сотрудники журнала были зарплатой не обижены, что не могло не радовать коллектив в целом и Лину в частности. В редакции «Хоровода» работало больше десяти человек, так что служебными обязанностями сотрудники особо обременены не были. Неожиданно журнал стал пользоваться за границей огромным спросом. Детям и родителям нравились рисунки советских художников-графиков и отличные фотографии. Руководство «Страны Советов» было этим обстоятельством приятно удивлено и обрадовано, поскольку ему, то бишь, руководству, теперь светили командировки в Индию, во Францию, на Кубу, в ГДР и другие страны, где успешно шла подписка на «Хоровод». У нового «несерьезного» журнала стремительно росли тиражи по всему миру. Кстати сказать, на страницах «Хоровода» (в отличие от других детских изданий) невозможно было встретить ни пионеров в красных галстуках, ни комсомольских лидеров – словом, никакой «красной пропаганды». Уже тогда, в конце восьмидесятых, рынок на родных просторах порой брал верх над идеологией. Со страниц журнала улыбались счастливые и нарядные советские дети, взор читателей ласкали иллюстрации к сказкам и кадры из лучших отечественных мультфильмов. Короткие рассказы и стихи детских писателей служили лишь дополнением к роскошным иллюстрациям, восхищавших даже самых закоренелых противников социализма. Одним словом, мастера пропаганды в прежние годы работали тоньше нынешних и легко пробегали «между струйками». Им по плечу было невозможное: не огорчать кураторов из ЦК КПСС и одновременно вызывать интерес зарубежных подписчиков, готовых платить за журнал твердой валютой. Балкон редакции «Хоровода» выходил в старинный переулок – на филиал МХАТа, в котором в то время гремел спектакль «Скамейка» с Татьяной Дорониной и Олегом Табаковым. Как-то летом в редакции отмечали очередной день рождения. Сотрудники «Хоровода» были, как на подбор, любители хорового застольного пения. С балкона, который пришлось распахнуть настежь в связи с жарой, неслись в тот вечер и куплеты про «Хасбулата удалого», и «Златые горы», и «На Муромской дорожке». Еще бы! В коллективе детского журнала волей судьбы собрались и сопрано, и басы, и тенора. Главного художника Господь наградил таким певческим басом, что в особо драматичные моменты песни, рассказывавшие о коварстве Стеньки Разина или о горькой женской доле, в здании дрожали стекла. В общем, «хороводники» только распелись, как в дверь кто-то тихо постучал. На пороге стоял пожилой мужчина с благородной внешностью английского дворецкого.