– О нет! – рассмеялась Августа. – Джулию она любила, так радовалась ее появлению. Говорила, настоящая Дзирт растет. Мол, теперь и умереть спокойно можно, не прервется род. Тьма в крови обычно сочеталась с развитой интуицией, и она нашептала Ивару объяснение столь странного поведения покойницы. – Боюсь вас расстроить, но Натан Дзирт не ваш отец. Кто настоящий, понятия не имею, но точно маг и при деньгах. Не смотрите на меня так! – сокрушенно развел руками Ивар в ответ на гневные искорки в глазах невесты. – Школа – дорогое удовольствие, университет – тем более. Вашему отцу заплатили за молчание. Деньги пошли на ваше образование, торговое дело. Поговорите с матерью, уверен, она во всем признается. Глава 27 Августа молчала. Она замерла, устремив взгляд в пространство, потом пару раз тяжко вздохнула и посмотрела на свои руки. Одна перчатка чуть сползла, Августа ее поправила. Ивар пожалел о том, что начал этот разговор. С другой стороны, выяснить прошлое невесты необходимо. Ивар не оттягивал неизбежное, всегда действовал решительно, и вот… – Вы согласились пройтись со мной только ради этого? – наконец спросила Августа. Она с трудом сдерживала эмоции. Августа злилась, даже негодовала. Еще бы, ведь, по ее мнению, Ивар оболгал ее мать, в какой-то мере обесчестил ее саму. Он ожидал чего-то подобного. Ивар сильно удивился бы, если бы невеста приняла его предположения со смирением, тихой печалью. – Вам больше ничего не интересно, сир? – Голос Августы дрогнул, сорвался на высокую ноту. – Только то, с кем спала моя мать и спала ли? Подхватив юбки, она, не заботясь о сухости ног, устремилась прочь. Ботинки шлепали прямо по руслу ручья, подошвы скользили по камням, илистому руслу. Пару раз Августа едва не упала, только чудом удержала равновесие. Все – молча, с упрямой решимостью не замечать Ивара. – Августа! Он не выдержал, окликнул ее. Прямая спина Августы лучше всяких слов ответила, что отныне жених для нее пустое место. – Августа Дзирт! Не только она умела сердиться. Набежавшие на солнце облачка подсказали, что настроение Ивара стремительно менялось не в лучшую сторону. – Что еще? Августа наконец остановилась, развернулась к нему. Щеки ее раскраснелись, глаза пылали, грудь вздымалась от тяжкого дыхания. Надо было добавить «сир», задать вопрос иначе, не так дерзко, но Августе было плевать. Щадить чувства обидчика она не собиралась. Глупо, как же глупо! И вышитый портрет, и прогулка, и надежда на что-то большее. Когда он привел ее сюда, Августе показалось… Она сильнее, до скрежета стиснула зубы. Вот так, чтобы помнить. Она всего лишь средство, орудие. Он купил ее. Надо радоваться, что за деньги, а не за красивые слова. Заплатил достаточно, обеспечил мать. Джулии тоже стало лучше, сестра поправится, а Августа… Она не заметила, как на глаза навернулись слезы. Отвернувшись, чтобы Ивар не видел, Августа стыдливо утерла их кулачком. «Почему, почему, почему?! – в исступлении, готовая поколотить саму себя, повторяла она. – Сколько раз тебя должны ударить, чтобы ты поверила?» Плеск воды за спиной подсказал – Ивар шагал к ней по руслу ручья. В отличие от Августы ему переохлаждение не грозило. Сапоги для верховой езды делались из грубой и плотной кожи, пропитывались специальным средством, когда как на женские ботинки шла тончайшая козья. Дамы по пересеченной местности не гуляют, только по дорожкам сада. – Понимаю, для вас болезненна сама мысль… – Ничего вы не понимаете! – в сердцах оборвала его Августа и, поддавшись мимолетному порыву, добавила: – Напрасно я расписала вас матери как достойного уважения человека! Ивар нахмурился, затем удивленно поднял брови. Она говорила о нем с матерью? Не просто сообщила имя, титул, а обсуждала? – И как же вы обо мне отозвались? – саркастически поинтересовался он. Наверняка превозносила его щедрость и чистоту крови. Августа, насупившись, собиралась промолчать, но раздумала. Губы растянулись в предвкушающей улыбке. – Назвала самовлюбленным индюком, чьи невесты умерли от тоски и небрежения. Маленькая месть. Зато Августе сразу стало легче. Исчезло сдавливающее горло кольцо, высохли слезы. Вдруг сделалось все равно, что подумает, скажет Ивар. Он снова превратился в безликое орудие благополучия родных в ее руках. Воздух сотряс громовой раскат. Резко потемнело, поднялся сильный ветер. Августа не шевелилась. Сложив руки на груди, будто мужчина, высоко подняв подбородок, она с легким презрением взирала на жениха, подначивала: ну давай же, убей меня молнией! – Вы ничего обо мне не знаете, – глухо произнес Ивар. Ветер стих, первая в этом году гроза растаяла без следа, однако он продолжал хмуриться. Дерзкая девчонка! Она смела оскорбить его, Ивара сир Лира! Он сам не понимал, почему не стер ее в порошок, позволял смотреть на себя свысока. И еще меньше понимал, отчего ее слова так сильно ранили его. Захотелось доказать, что к тем женщинам он относился иначе. Ивар горько усмехнулся. Не иначе – именно так. Ему не было дела даже до бедняжки Эжени. Тысячу раз права Марджери сир Ниер! Если не поздно, нужно попросить Матиаса снять с нее проклятие. – Вы ничего не знаете, – медленно, уже с оттенком легкой меланхолии повторил Ивар. – Я знаю достаточно, – покачала головой Августа. – Мой удел по жизни – наблюдать и делать выводы. Злорадная улыбка погасла, губы ее сомкнулись в ровную, чуть напряженную линию. – Неверные, – усмехнулся Ивар и шагнул к ней. – Мне назвать имя вашей самой серьезной ошибки? Августа потупила взор и покачала головой. Она думала переиграть его. Наивная девочка! – Хорошо, я переговорю с матерью, – бесцветным голосом, глядя на промокшие носки ботинок, пообещала Августа. – Я не задерживаю вас, сир, доберусь до замка сама и впредь не стану обременять глупыми просьбами. Меньше всего она ожидала, что он коснется ее лица. Указательный палец Ивара замер на скуле, большой медленно очертил контур губ. Августа мотнула головой и отстранилась, но жених упрямо вновь поймал ее в капкан. Теперь одной рукой он придерживал ее лицо, другой повторил прежние движения. – Пустите! Августа уперлась ладонями в его грудь и оттолкнула. – Мы не женаты и это не первая брачная ночь! Она ощущала жар, постепенно подступавший к щекам, наливавший краской губы, и молила, чтобы боги позволили уйти до того, как Ивар его заметит. Дышать стало тяжело. Былое кольцо на горле вернулось, принялось душить. Жар со щек постепенно стекал вниз, превращая прохладный весенний день в жгучий июльский полдень. Августа даже стянула перчатки, чтобы немного охладиться. Смятение сменилось злостью. Да что же ему нужно, почему он не уходит? Августу не покидала мысль, что Ивар издевается. Еще бы, она посмела нелестно о нем отозваться! Хотя Августа тоже хороша! Проглотила бы обиду, растянула губы в фальшивой улыбке и попросила бы показать что-то из местных красот. Алиса бы так и поступила. Порой Августа жалела, что ее не воспитали в дворянском духе. Когда заранее готовишь себя к продаже, проще. – С вами все хорошо? Августа заморгала, недоуменно уставилась на Ивара. Но он и не думал шутить, смотрел на нее предельно серьезно, с толикой беспокойства. Переведя взор на скомканные перчатки, Августа кивнула. Теперь ситуация виделась в ином свете. Стало стыдно. Торопливо натянув перчатки, Августа сбивчиво пробормотала: – Это нервное, пройдет. Вы… вы огорошили меня, сир. Не отрывая пристального взгляда от ее лица, Ивар медленно протянул руку и поправил завернувшийся раструб перчатки. Кончик языка Августы уперся в нёбо, она окаменела, когда он проделал то же самое со второй перчаткой, на крохотное мгновение коснулся обнаженной кожи. В нее словно ударила крошечная молния. По телу пробежали мурашки. – Мне поцеловать вас? – буднично спросил Ивар, словно интересовался, сколько ложек сахара положить в чай. Первым желанием было громко возмутиться, хотя в глубине души Августе хотелось ощутить его пальцы на талии, а дыхание – на шее. Чтобы он наклонился, накрыл ее губы в поцелуе, неторопливом, тягучем. Чтобы время остановилось, только журчал водопад. Но Августа не собиралась больше поддаваться душевным порывам, поэтому заговорила о деле: – Лучше поведайте мне о Безликом, сир. Насколько я поняла, он угрожает нам обоим. Брови Ивара поползли вверх. – Вот как? – с легкой усмешкой произнес он и отпустил ее руку. Под одеждой пробежал холодок. Августа испытала сожаление, но сразу стало легче дышать, ушло пугавшее щемящее чувство. «Я вовсе не влюблена, – успокоила она себя, – даже не думала. Просто перенервничала. Если бы у меня было то же, что с Эдом, я бы сейчас краснела, не могла думать ни о чем, кроме него». – Увы, я в меру догадлива, сир, и умею делать выводы. Волнение постепенно улеглось. Августа сожалела о былом ребячестве. Ботинки промокли, пальцы ног понемногу коченели. Вдвойне обидно, когда вокруг такая красота. Августа с удовольствием прогулялась бы до водопада, полюбовалась отражением вечернего солнца в ручье. – И могла бы помочь, если бы вы приняли мою помощь, – ни на что не надеясь, добавила она. – Тогда начните с вашего происхождения. Есть вещи… – Ивар поморщился, вспомнив разговор с королем, закончившийся неприятным назначением и не менее неприятным поручением. – Есть вещи, которые составляют тайну короны, – обтекаемо закончил он. – Я поняла, сир. Августу словно скинули с пьедестала на землю. Ну да, она дочь неизвестно кого, в то время как Ивару доверяет сам Трезор сир Валлен.