— Ага, я девушка весьма серьёзная и очень предусмотрительная. — Значит, и мне нет нужды представляться? — уточнил голос с лёгким грузинским акцентом. — Угадали, уважаемый дато-батоно. — Что же, бывает…. Проходите, прелестница, присаживайтесь на скамеечку…. Поговорим, как я понимаю, начистоту? — Поговорим, — покладисто согласилась фотомодель. — Итак, господа, сразу перехожу к делу. Полтора года назад был убит мой муж, известный учёный Виктор Степанович Логинов. То есть, застрелен на пороге нашего загородного подмосковного дома, после чего сам дом был подвергнут обыску. Вернее, перерыт сверху донизу и разорён. Вся антикварная мебель была разобрана и разбита на составные части, кроватные матрасы распороты, даже пальмы-фикусы выдрали из кадок…. Не прошло и трёх месяцев после похорон, как мне стали поступать предложения — продать научные архивы, оставшиеся после покойного супруга. Эти предложения исходили от непонятных и мутных посредников, которые не внушали ни малейшего доверия. Поэтому я выдвинула непреложное условие, мол, буду вести все дальнейшие переговоры только напрямую. То бишь, непосредственно с заинтересованной стороной…. Пока я всё верно излагаю? — Абсолютно, — подтвердил неизвестный грузин. — Месяц назад — некто Бес — вышел на меня и предложил встретиться…. Что же, как видите, это предложение принято. Более того, я сразу же сообщаю, что готова продать архивы покойного мужа. — Цена вопроса? — Она состоит из двух частей. То есть, из материальной и информационной. Материальная — два миллиона Евро… — Сколько-сколько? — картинно взвыл Бес. — Да вы, милочка, с ума сошли… — Не смейте меня перебивать! — очень натурально вспылила Северина. — И не «милочка» я вам! Много возомнили о себе, гражданин Харитонов…. Итак, два миллиона Евро. Причём, купюрами уже бывшими в обращении, номиналом по «сто» и «двести» в равных пропорциях…. Информационная часть. Я хочу знать имя человека, «заказавшего» моего мужа. Естественно, необходимы и железобетонные доказательства. — Э-э-э, м-м-м, — замялся грузин. — Но, позвольте… — Не позволю! Не перебивать! Продолжаю…. Предлагается следующая рабочая схема честного взаимообмена. Интересующий вас архив находится в хранилище одного крупного питерского банка. В бронированной ячейке, хитрый замок-запор которой настроен на папиллярный рисунок указательного пальца моей правой руки. «Живого» пальца, подчёркиваю. Причём, сама я должна — при отпирании — находится в адекватном, то есть, в обычном и спокойном состоянии. — Что вы, собственно, имеете в виду? — То и имею, — презрительно усмехнулась женщина. — Я никогда не страдала избыточной наивностью и доверчивостью…. В том плане, что не стоит меня запугивать, третировать, похищать и пытать. В нервном и стрессовом состоянии у любого, даже самого хладнокровного человека повышается потоотделение и учащается пульс. Датчик замка это сразу же почувствует-заметит и не подаст условного сигнала на открытие дверцы ячейки. — Сильно заморочено, — уважительно протянул Бес. — А, то…. Итак. Созваниваемся, скажем, через неделю. Если у вас всё будет готово, то я сообщу название банка и назначу дату и время встречи. В хранилище банка войдём вчетвером: я, два банковских служащих и один из вас. Естественно, с объёмными дипломатами, в которых должны находиться деньги и папочка с чётким компроматом на искомого фигуранта….На месте дипломаты открываются. Банковские клерки старательно пересчитывают купюры и проверяют их на подлинность. Я же знакомлюсь с предоставленной вами информацией. Допустим, она произвела на меня должное впечатление, да и с Евро всё в полном порядке. Тогда я открываю ячейку, и ценности меняются местами. То бишь, интересующий вас архив перемещается в дипломаты, а деньги и папка, соответственно, в банковскую ячейку. После этого, довольные друг другом, мы расходимся в разные стороны — как белоснежные пассажирские лайнеры в безбрежном изумрудно-лазоревом океане… — А, где гарантии, что архивы академика Логинова окажутся настоящими и полными? — Прекращайте заниматься глупостями, — посоветовала Северина. — Я же ещё жить хочу. Желательно долго, беззаботно и богато…. Всё, разговор закончен. Жду вашего звонка. Всех благ, господа! Едва слышно прошелестели лёгкие шаги. — Что думаешь по этому поводу, кацо? — минуты через две поинтересовался Бес. — Думать, брат, дело не наше, — глубокомысленно известил голос с лёгким грузинским акцентом. — Доложу Хозяину, пусть напрягает извилины. Ему это по должности высокой положено…. Сама барышня? Шик, блеск и полный отпад. Вот, послушай: Чистый слог — он нам — завещан Богом. Стройный стан — на много лет назад. Осень — затаилась — за порогом. Листья жёлтые — над городом — летят… Листья жёлтые — спускаются — на озеро. Между листьями — лишь — серые глаза. И звучит — далёкая — мелодия. В воду падает — нежданная слеза. Догорит костёр — и я уеду. В те места, где не был — двадцать лет. Подновлю могилки — бабке, деду. Встречу странный, призрачный рассвет. И пойду гулять — тишком — по городу. Веря, что случайно — навсегда. Встречу серые — похожие на омут, Милые, знакомые глаза… Встречу серые — похожие на омут, Милые, знакомые глаза… — О чём это ты, брателло? — опешил Бес. — Да, так. Глаза у этой Северины…. Школьные годы напомнили. Извини… Под ногой у Григория предательски хрустнула сухая ветка. — В кустах — за беседкой — кто-то прячется. Он, наверняка, всё слышал, — весенней голодной гадюкой прошипел Бес и тут же перешёл на крик: — Бугай, Сивый, ко мне! Быстрее! Поймать шпиона! — Пристрелить его! — уточнил неизвестный грузин. — Нашпиговать маслинами по полной программе… Гришка, выхватывая из-за пояса браунинг, со всех ног побежал вдоль кустарника. По правому плечу что-то чиркнуло. «У преследователей, судя по всему, пистолеты тоже оснащены глушителями», — предостерёг опытный внутренний голос. — «Это, братец, серьёзно. Уже не получится — соскочить по-лёгкому. Придётся, всё-таки, вступить в локальное боестолкновение…». Он резко прыгнул в сторону, оказавшись в кустарнике, развернулся и, наспех прицелившись в неясный тёмный силуэт, плавно надавил на спусковой крючок. — Ох! — падая, болезненно выдохнул преследователь. — Босс, он вооружён! Правую бочину мне, гад, прострелил насквозь… — Окружить его! — долетел издалека голос Беса. — Слон, заходи слева! Мочить урода любопытного! Головами отвечаете! Свист пули над головой. Ответный выстрел. Отчаянный рывок метров на семьдесят-восемьдесят. Остановка. Перестрелка. Очередной рывок в направлении ближайших домов. Кирпичная стенка, за которой стыдливо прятались переполненные мусорные бачки. Остановка. Выстрел. Смена пистолетной обоймы. Выстрел. Жалобный вопль очередного «бесовского» подчинённого. Выстрел… Дальше всё пошло проще — один заросший деревьями и кустами купчинский двор, второй, третий… Забежав за кубическое здание энергетической подстанции, он остановился и, плотно прижавшись спиной к шершавой кирпичной кладке, перевёл дух. «Могло быть и гораздо хуже», — осторожно прикасаясь ладонью к правому плечу, подумал Гришка. — «Так, только слегка оцарапало. Крови почти и нет, ерунда ерундовая…. Другое плохо — патронов мало осталось, всего-то три штуки. Нехорошо, конечно. Время, опять-таки, поджимает. Задания-то никто не отменял. Надо и о судьбе этой глупой Матильды позаботиться, иначе Шеф не поймёт. Мол, перестрелка — перестрелкой, а педофилия — педофилией…». Гришка, поставив на предохранитель, запихал пистолет за пояс и бодро зашагал прочь от негостеприимного сквера. Через десять минут он вышел к трамвайной остановке. Вскоре подошёл и нужный «шестьдесят второй» маршрут. Пройдя в самый конец вагона, Антонов уселся на скамью, оббитую ярко-рыжим дермантином, прикрыл глаза и принялся старательно размышлять о недавнем происшествии. Впрочем, размышления продвигались откровенно туго, в том плане, что ничего умного в голову не приходило. Через некоторое время он мысленно признал: — «Да, эта запутанная шарада мне откровенно не по зубам. Доложу Шефу. Пусть голову ломает. Ему это по высокому статусу положено…». На плечо, прямо поверх свежей царапины, легла чья-то тёплая ладошка, и задорный голосок известил: — Приехали, уважаемый! Конечная остановка…. Да, просыпайся уже, деятель!