Послушники благоговейно замерли. — Готовы ли вы, братья и сестры, следовать учению не ради корысти, наживы, тщеславия, а ради благополучия других людей и спасения человечества? — прозвенел над поляной голос Учителя. — Если в ваших сердцах и душах остались сомнения, если кому-то не хватает веры, силы духа, признайтесь в этом честно и открыто. И мы вместе примем решение, как поступить дальше. Душан вышел вперед, поклонился. — Сомнений нет, Учитель! — уверенно произнес он. — Ты уверен, Душан, что говоришь от имени всех? — с теплотой в голосе спросил Учитель. — Клянемся быть верными учению! — ответил дружный хор голосов. Учитель выдержал недолгую паузу, окинул пронизывающим взглядом собравшихся и, казалось, заглянул в душу каждому. — Я уверен в искренности клятвы большинства из вас, — в голосе его вдруг зазвучал металл, — однако в наших рядах, к сожалению, есть и меньшинство, для которого личные амбиции стали выше стремления к нашей цели, выше всеобщего блага. Как мы поступим с ними? Все обратили взгляды к Богдану и Радогору, стоявшим чуть в стороне в окружении охранников. От группы молодых людей в белом отделилась стройная девушка Лада. — Учитель! Мы обсудили их поступок, и не нашли ему оправдания. Это — предательство, предательство всех нас. — Вы хорошо подумали? — мягко спросил Учитель. Над поляной повисла гнетущая тишина. Ее разорвал звонкий девичий голосок. — Позор предателям! — Позор предателям! — откликнулся хор голосов. Учитель обратился к статуе Хорса, тихо, одними губами прошептал что-то. Все замерли в ожидании. — Будем милосердны, не станем предавать позору наших братьев, но они должны понести наказание! — Так решил наш великий покровитель, светлый, всемогущий и милосердный. Учитель сделал жест рукой советнику, Советник одобрительно кивнул и тут же вложил в руку Учителя хлыст. Охранники подвели к Учителю Богдана и Радогора, поставили на колени, оголили им спины, и учитель стал наносить звонкие удары по их обнаженным телам. Они покорно сносили побои, и только бормотали — «прости нас, Учитель… Простите, братья… Прости нас, великий Хорс», — мотая головами, как болванчики. Потом Учитель снова обратил взгляд к изваянию Хорса, словно спрашивая — достаточно ли они наказаны. Отбросил хлыст, кивнул охранникам. — В карцер. До рассвета седьмого дня. — Лада! Девушка в белом плаще поклонилась и припала перед Учителем на одно колено. — Ты готова занять место Радогора? Хорошенько подумай, прежде чем дать ответ. Глаза Лады загорелись. — Я была подругой Радогора, и считаю своим долгом искупить его вину перед общиной. Мы, верные волки великого Хорса, будем до конца верны учению, — заговорила она. — Благослови меня, Учитель, возглавить отряд Волков. Учитель положил руку на ее голову, тихо прошептал заклинание. — Именем великого Хорса благословляю тебя, Лада, стать предводителем Волков вместо Радогора и вести за собой стаю мудрых и сильных защитников земли нашей! Встань и ступай к своим братьям и сестрам, предводитель Волков. — Благодарю тебя, Учитель! Лада снова отвесила низкий поклон и вернулась к стоящим полукругом парням и девушкам. Учитель обвел всех взглядом, остановил его на Душане. — Душан, подойди ко мне. Душан приблизился, почтительно поклонился Учителю. Учитель посмотрел ему в глаза. — Ты ведь был другом Богдана. — Да… Мой друг оступился, но… — Душан замялся, — но я… я от него не отрекаюсь. Нависла тревожная тишина. Все смотрели на Учителя. Учитель выдержал короткую паузу. — Я рад, что не ошибся в тебе. Именно этот ответ хотел я услышать. Я выбрал тебя, чтобы ты возглавил почитателей кинжала. Готов ли ты принять такую ответственность? Душан зарделся. — Благодарю тебя, учитель, за оказанную честь! Мы, почитатели древнего кинжала ауритов, будем до конца верны учению. Благослови меня, Учитель, возглавить почитателей кинжала. Учитель кивнул охранникам. Они поднесли ему раскаленную печать, Душан обнажил руку до плеча, и Учитель выжег не его руке изображение кинжала. — Именем великого Хорса благословляю тебя, Душан, стать предводителем почитателей кинжала. Во время обряда Душан держался мужественно, не произнес ни звука. А когда обряд закончился, он поднялся на ноги и снова поклонился Учителю. Учитель взмахнул сверкающим кинжалом, вынув его из ножен. — И запомни — кинжал служит миру, а не войне. — Да будет мир между волками и почитателями кинжала! — воскликнул Душан, восторженно глядя на тотем в руке Учителя. — Да будет мир, — улыбнулся Учитель. — Слава учителю! Слава великому богу Хорсу! — радостно зашумела толпа. Душан любовался выжженным на руке клеймом, а другие почитатели кинжала с завистью смотрели на него. Все разошлись. Учитель и советник тихо беседовали уже наедине. — Какая прекрасная проповедь, учитель. И как мудро ты поступил, — рассыпался в восторженных похвалах Советник. — Оставь, никогда не заискивай передо мной, — устало пресек его Учитель. — Ты знаешь — я это не люблю. — Учитель, но это — искренне, — немного смутился советник. — Ну, хорошо. Давай поговорим о другом. Ты подготовил группу к посвящению в высший круг общинной иерархии? — Конечно, Учитель. Я выбрал трех человек… — Включи в эту группу новых предводителей волков и почитателей кинжала. — Не рановато? — удивился советник. — Я думаю, самое время… Кроме того, необходимо усилить охрану, ввести дополнительно людей в ночные патрули, чтобы подобный инцидент не повторился. — Ну конечно, мы примем все необходимые меры, — кивнул советник. Учитель посмотрел на часы. — Я скоро должен уехать. — А совещание? — заволновался советник, — Оно не состоится, раз ты уезжаешь? — Я проведу его перед отъездом — в конференц-зале, через полчаса… Учитель и советник удалились по тропинке в глубину территории, и их голоса растворились в легком шуме ветра и шелесте листвы. * * * Через тонированное стекло огромного окна открывался изумительный вид на набережную Москвы реки. Генерал Киселев с упоением наблюдал, как малюсенький речной трамвайчик плавно плыл по глади реки, давая возможность гостям столицы насладиться красотами города. Глеба Горного всегда несколько раздражала эта манера генерала — слушать доклады, стоя к сотруднику спиной. Но видимость безразличия генерала была обманчива. Горный знал — стоит на долю секунды замолчать и генерал тут же среагирует. Старая школа, выработанная тысячью часами подготовки и годами оперативной работы. Они знали друг друга много лет, но до сих пор их пути не пересекались так тесно, как это произойдет теперь — внутренняя безопасность и служба разведки имели свои, строго очерченные территории. И хотя Киселев был старше и по званию, и по возрасту, Горный никогда ему не подчинялся. Но теперь все изменилось, потому что взрывоопасная — в самом прямом смысле — ситуация, требовала совместных усилий лучших специалистов, и руководство ведомств пошло на сознательный компромисс. И самолюбие Горного отнюдь не тешила эта новая ситуация.