Вскрикнула, схватившись за сердце, Надежда. Презрительно поморщился Кислицын. — Я думал, молодежь балуется, — проскрежетал он. — Как же так, Юра? Неженцев промолчал, втянув голову в плечи. «Черепаха, блин», — невольно скривился Агафонов. — Я тут подумал, — продолжил он — и пришел к выводу, что если двум ответственным сотрудникам хватает время времени на творчество и устройство личной жизни в рабочее время, то я их вполне могу сократить. — Да ну! — фыркнула Дана. — Незаменимых у нас нет, Дарина Сергеевна, — строго напомнил Агафонов. — Юрий Петрович, — обратился он к Неженцеву. — Пишите заявление по собственному желанию, — грозно рыкнул он. — Без отработки. И чтобы я вас больше никогда даже близко с холдингом не видел… — А если я не хочу, — попытался встрять тот. — Ну зачем вам бизнес, Юрий Петрович? — устало бросил Агафонов. — Вам в драмкружок надо или в хор народных инструментов. У нас тут стройка. Люди все простые, суровые. Ваших шуток не понимают. Да и как вы будете тут работать, когда все узнают, кто на самом деле расклеивал листовки по офису? — развел руками Михаил и перевел взгляд на Дану. — Теперь ты, Дана… — Я уйду, Миш, без проблем, — прошептала она. — Мне в любом случае тут оставаться нельзя. Рано или поздно ты позволишь своей куколке окольцевать тебя… — Уже позволил. Через неделю женюсь, — кивнул Агафонов. — Спасибо за понимание… Тебе, Дана, я дам наилучшие рекомендации и выплачу премию в три оклада, — решительно добавил он и громко подытожил: — На этом все! А когда народ начал расходиться, душевно попросил Надежду: — Задержись, пожалуйста! — Меня ты тоже уволишь, — вскинулась она и запыхтела, явно подбирая слова. — Нет, — криво усмехнулся он. — Ты же слышала про мои новые методы. Делай как топы! — хохотнул он и пристально на нее уставился. — Не поняла, — пробурчала Надежда. — Что ты затеял, Михаил Александрович? — Ты сплетничаешь обо мне с Ниной. Это факт, не нуждающийся в доказательствах. Иначе, откуда бы она знала про Дану и о том, что мы с ней пересекались на тимбилдинге. Дана похвасталась, а ты доложила Антонине… — Миш, — Надька покраснела от возмущения. — Да я никогда… — Будешь сейчас врать, уволю нахрен, — пригрозил Агафонов. — Или… — Что? — вскинулась Надежда. — Предлагаю сотрудничество, Надежда Сергеевна, — поморщился Михаил. — У меня два вопроса. Ответишь, выпишу индульгенцию. — Спрашивай, — процедила она и поджала губы. — Как Нинкино творчество попало к счетам на оплату? — резко бросил Агафонов. История с письмом до сих пор не давала ему покоя. — Она сама его и принесла, — пробормотала Надежда. — Сначала приперлась вроде меня навестить. Дня за три до командировки. И специально забыла зонтик. А когда мы с тобой уехали, заявилась за ним. Охрана ее пропустила на этаж и в мой кабинет. Нина забрала зонт и положила письмо в нужную папку. — Ну и клизма, — восхищенно ухнул Агафонов и усмехнувшись осведомился. — Твоя младшая сестра нигде шпионским методам не училась? — криво усмехнулся он и устало осведомился. — Она крепко держит за яйца моего папу. Вот мне и любопытно, чем именно? — Ах, это… — протянула Надя и тут же осеклась. — Миш, я не могу… — поперхнулась она. — Ладно, — равнодушно бросил Агафонов. — Тогда догоняй своих друзей. Юру с Даной, — ощерился он и уже направился к дверям, сочтя разговор законченным. — Ты так просто уволишь меня? — натужно вздохнула Надька. — Я дал тебе шанс, и теперь все зависит от тебя, Надежда Сергеевна, — глянул он отстраненно. — Но, собственно, ты им не воспользовалась. А мне домой пора. Меня Ева ждет… — Лихо она тебя окрутила, Миша, — пробормотала Надежда. — За месяц какой-то… — Почему она? — вскинулся Агафонов. — А может, это я лошадей гоню. — Ты поссорился с Демой, с отцом, выгнал двух квалифицированных сотрудников… — Достаточно, Надь. Правда. Сдавай дела заместителю и двигай на выход, — хрипло заметил он. — Я устал от ваших поучений и интриг за моей спиной. Когда был один, не обращал внимания. Теперь, когда появилась Ева, не потерплю никаких козней. Это понятно? — Прости, — пробурчала она. — Больше ни слова не скажу. — Молчи, — пожал он плечами. — Стой! — выкрикнула она. — Антонина просила не говорить… — Клянусь богом, дальше меня не пойдет, — забожился Агафонов и даже перекрестился истово. — Только не выдавай меня, — промямлила Надежда. — Тебе Нина платит зарплату? — пресек пустую болтовню Михаил. — Ну… говори, говори, — подначил он, снова усаживаясь за стол. — Я — весь внимание, Надь. — Вы с Ромой Демьяновским — родные братья, — выдохнула Надежда Сергеевна. — Ну, единокровные то есть. — Что за фигня? Вы с Ниной индийских фильмов насмотрелись? Или сами к ним сценарии пишете? — Нина давно знала. Говорит, что, когда Егора ждала, подслушала разговор. Вы вроде приехали к родителям. И Демьяновский твой тоже. Ты ее дома оставил, а сам с отцом и Ромкой умотал на озеро. Помнишь? — Честно сказать, не очень, — поморщился Михаил. Сколько таких поездок было, не сосчитать. Первое время тянул Нину с собой на рыбалку или на охоту. Но она гримасничала, визжала, когда только видела паука или ящерицу, и вообще мешала как могла. Вот после пары скандалов Агафонов счел за благо оставлять жену в доме родителей. А потом и вовсе ездить вместе с ней перестал. Может, с этого и пошел разлад, кто его знает… — И что дальше? — хмыкнул он. — Кто-то при Нинке родинки сравнивал? — Нет, — рассмеялась Надежда. — Пришла тетя Юля Демьяновская по какому-то пустячному делу. Вроде деньги за газопровод принесла. Как раз в поселке газ проводили… Нина выходить не стала. Только, когда твоя мать с Ромкиной ругаться начали, все на ус намотала. — Если так, — усмехнулся Агафонов, — у моей бывшей усы как у Семен Михалыча Буденного, — хмыкнул он и добавил поспешно: — А Дема знает? — Понятия не имею. Нинка тогда подслушала, что вроде твой отец еще до свадьбы к Юле захаживал. И она долгие годы из отца деньги тянула. Твоя мать ругалась и тетю Юлю проституткой обозвала. Нинка в дальнюю комнату ушла и притворилась спящей. «Санта-Барбара, блин, — про себя ощерился Агафонов. — Но вполне возможно. Старший Демьяновский где-то на Севере вкалывал. Потом вернулся. Примерно в это же время и отец с матерью поженились… Да кто теперь что разберет? Интересно, а анализ ДНК делали?» — Мне Нина ничего не сказала, — поморщился Агафонов. — Да и какая разница. Мы с Демой дружили крепко. Наверное, отец этому способствовал… Спасибо, Надь, — пробурчал Агафонов и, проходя мимо, поцеловал Надежду в макушку. Навис сверху. — Я бы тебя не уволил, — прошептал довольно. — Так… на испуг брал. — Я знаю, — проворчала она. — Просто, если правда вылезет наружу, скажу, что ты меня шантажировал. Угрожал расправой… — Ага, — фыркнул Агафонов. — Иголки под ногти не забудь. Кстати, ты приглашаешься на свадьбу, Надежда Сергеевна. Бери Костика и дуй на следующие выходные в Сочи. У тебя голос зычный, будешь «Горько!» кричать. — Ой, Мишенька, — всплеснула руками Надежда. — Я ж не смогу, — запричитала она. — Мне и надеть нечего. На танки сейчас чехлы не шьют… — Я тебе премию выпишу, Надежда, — заверил он и, увидев, что Ева опять вышла из кабинета, пригрозил: — На свадьбу не приедешь, точно уволю. — Тиран, — прошипела главный бухгалтер. — Как с тобой, оглоедом, такая добрая и нежная девочка жить собирается? Михаил не стал ничего отвечать. «Что сказать? Приложу все усилия, но сделаю Еву счастливой? А если и говорить, то точно не Наде», — мысленно усмехнулся он и, зайдя к себе в кабинет, осмотрелся по сторонам. Увидел лежащие в упаковках тесты и разочарованно протянул: — Я думал, ты меня сейчас обрадуешь… — Дома, — махнула ручкой Ева, и Агафонов заметил у нее на пальце помолвочное кольцо. — Тогда едем, — скомандовал он. — Я хочу точно знать. Уже сегодня. — Что знать? — изумилась она. — Снайпер я, мадам, или нет… Накануне гражданской регистрации Агафонов свалился с гриппом. И перед ЗАГСом, куда они с Евой прибыли одни, наглотался таблеток, дабы не хлюпать носом. — Ептиль, — выругался он. — Где меня угораздило подцепить эту заразу? — ворчал он, паркуясь прямо около мраморного крыльца. — Твою машину заберут на штрафплощадку, — задумчиво предрекла Ева. — Так инвалид приехал жениться, — просипел Агафонов. — Быстрее распишут! И точно! Ева поразилась, как, стоило им войти в пустое нарядное фойе, украшенное цветами в огромных вазах, к ним подлетела какая-то тетка с халой на голове и в длинном синем платье. — Вы от Романа Андреевича? — прошептала она. — Пойдемте, пойдемте. Ева смутно помнила, как поставила роспись в огромной амбарной книге и тут же стала Агафоновой. Как, закашлявшись, над гроссбухом склонился Михаил и вывел свою размашистую красивую подпись. — Все, — облегченно вздохнул он, дописав последнюю завитушку. — Теперь ты моя жена на веки вечные. А в фойе их встречал Демьяновский. В черном пальто, с роскошным букетом роз и коробкой конфет. — Поздравляю, дети мои, — заявил он, обнимая сначала Агафонова, а потом и его жену. — Вот заскочил поздравить. Наши родители уже едут в Сочи, а мне в Москву лететь надо… — начал он и осекся. — Будьте счастливы, волнистые попугайчики!