— Почему же ты меня предал? — сокрушался тот, бешеным взглядом пожирая Агафонова. — Мы же с первого класса вместе, Мих… Из-за какой-то девки натравил на меня собаку… Из-за телки, защищающей воровку… Это же банда, Мих, как ты не понимаешь… И тебя обворуют… — Я сейчас, — пробурчал Агафонов, усаживая в шезлонг Еву, и в полшага оказался рядом с Демьяновским. — Она не кто-то, а моя невеста! А ты ударил ее. И хочешь, чтобы я поддержал тебя? — Ну, я же не знал, что это твоя… ну, твоя… — Нельзя поднимать руку на женщину, кто бы она ни была, — сокрушенно заметил Агафонов. — Моя, чужая… Ты ж не мужик, Рома, — скривился он. — Ты такое дерьмо. Редкостное. — Конечно, — поморщился Демьяновский. — Я к тебе со всей душой. Дом, шампанское. Даже елку попросил украсить. А ты? Ты на меня, своего друга, собаку натравил. Из-за какой-то мокрощелки, размахивающей кулаками, переметнулся на сторону воровки! Вон, мне лицо порезала… — Закрой пасть, придурок, — прорычал Агафонов и даже сам не заметил, как инстинктивно сжимаются пальцы. Как когда-то в детстве, привычно ударил в живот. Один раз, и сам скривился от боли, понимая, что сегодня потерял друга. — Прощай, Дема, — пробурчал негромко, наблюдая, как, морщась, отворачивается Ромка. Два простых, ничего не значащих слова разделили жизнь на до и после. «Был друг — и не стало, — хмуро подумал Агафонов. — Или это произошло в тот момент, когда я отдал приказ своей собаке. Когда, невзирая на годы дружбы, безоговорочно принял сторону любимой. Даже если она не права. Сто раз не права!» Он вернулся к Еве и внимательно всмотрелся в бледное лицо. — Можешь встать? — прошептал он, надеясь, что вот сейчас они тихонечко дойдут до машины и поедут к себе. — Голова немного кружится, — вздохнула Ева. — Я полежу чуть-чуть, ладно? — Конечно, — растерянно кивнул Михаил и уселся рядом. — У вас обезболивающее где купить можно? — поинтересовался он у Василиди, осматривающего Янкину щиколотку. — Около стойки размещения есть аптека, — пробурчал он. — Сынок, сбегай за нимесилом, — попросил Агафонов, вручая Егору карту оплаты. Почувствовал, как вплотную к его ноге мостится мускулистый собачий бок. — Зак, — протянул он, потрепав пса за холку. — Какой же ты молодец! — Я вот что подумала, — пробормотала Яна, сморщив от боли красивое личико. — Новая концепция отеля. Мы разрешим гостям отеля (повтор, может, написать нашим гостям?) брать с собой на отдых любимцев. Естественно, за дополнительную плату. — Ну, — протянул Василиди, усмехнувшись. — Разве что с коэффициентом два, дорогая… — Конечно, — кивнула Яна. — Я уже и слоган придумала — «С любимыми не расставайтесь!». — Удачно я женился, — фыркнул Архип. — А Зака назначим почетным гостем. Разрешим ему останавливаться в нашем отеле, когда пожелает. Люкс с террасой переименуем в апартаменты Зака, — затараторила она. Агафонов весело усмехнулся, подозревая в глубине души, что у жены Архипа болевой шок. — А сопровождающие Зака могут остановиться вместе с ним. Там условия позволяют… — Ага, — ехидно бросил Василиди. — Три комнаты и терраса. Кстати, номер вот-вот должен освободиться, — заметил он. — Оставайтесь у нас. Миша, Ева… — Как решит Зак, — фыркнул Агафонов и добавил обеспокоенно: — Твои бойцы Ромку в горячей парилке заперли? У него сердце не очень… Может, отпустим его и обойдемся без полиции? Пусть штраф заплатит и валит… Кроме Евы и Яны никто не пострадал, но, если бы они не прыгали на здорового мужика, тоже остались бы целы. — Да, — кивнул Василиди. — Сейчас распоряжусь. Только, Яна, — он строго глянул на жену. — Камиллы тут тоже быть не должно. Если человек настроен так воинственно, значит, деньги действительно пропали, — пробурчал он. — А нам с тобой важна безукоризненная репутация «Жемчуга». Этот красавец пустит слух, что в отеле воровской притон… — Хорошо, — кивнула Яна. — Ей здесь все равно оставаться нельзя. Мать передаст паспорт, и она уедет. — Нет, — строго бросил Василиди. — Завтра. Пусть возвращается домой, берет свой паспорт и летит куда хочет. — Разумно, — пробурчал Агафонов, в глубине души жалея, что из-за какой-то темной истории поссорился с Ромкой. «Всю жизнь дружили», — вздохнул он про себя и изумленно уставился на бывшего друга, что под охраной тащился мимо. Влажные брюки облепляли ноги, рубашка прилипла к груди, а черное пальто, накинутое на руку, казалось скомканным тряпьем. — Послушай, Агафонов, — зло пробурчал Дема. — Я передумал тебе продавать дом. — Да я и не куплю, Ром, — криво усмехнулся Михаил. — Долги верни. Там уже все сроки прошли. — А если кину? — недобро хмыкнул Демьяновский. — Ты же теперь по другую сторону баррикад. — Не обеднею, — поморщился Михаил. — Но в арбитраж обращусь. Ну, или еще куда-нибудь… — Ты! — гневно прокаркал Дема и решительно направился к выходу. — Как он вообще понял, что Камилла здесь? — вздохнула Ева. — Она же сидела тише воды… — Карточки, — скривила полные губы Яна. — Ты же ее предупредила, а она не поверила. Решила, что ты придумала. — Больше мне делать нечего, — возмущенно отмахнулась Ева. — Что у Милки с головой приключилось? — раздраженно пробурчала она и неожиданно охнула. — А куда запропастился Егор? Что-то его долго нет, Миша? — Надеюсь, Демьяновский не взял его в заложники, — рыкнул Агафонов и понесся в отель, краем глаза заметив, что за ним следом несутся Ева и Зак. — Мы — команда, — хмыкнул себе под нос Агафонов и, увидев сына, сидевшего на лавке с пакетиком нимесила в руках, опустился рядом. Поникшие плечики и расстроенная мордашка говорили сами за себя, удаляющаяся под конвоем гордая фигура Демьяновского — тоже. — Что он тебе сказал? — требовательно поинтересовался Агафонов, обнимая сына. — Что ты — предатель, пап, — всхлипнул Егор. — Что ты предал его и мою маму… «Вот же сука! — мысленно рыкнул Агафонов. — Тварь поганая… нашел, на ком отыграться!» — он внимательно посмотрел на сына, перевел взгляд на запыхавшуюся Еву и Зака и пробурчал недовольно: — Это он от злости, сынок. Я тебя никогда не предам, — воскликнул горячечно. — Тебя тоже, — притянул Еву к себе и усадил рядом. И ты, Зак, тоже член нашей семьи… Агафонов задумался, напряженно подбирая слова, когда, ласково огладив Егора по голове, в разговор вступила Ева. — А ты сам как думаешь? — как взрослого спросила она. — Этот гад мог меня утопить в бассейне, если бы не Зак. А кто ему отдал команду? — она воззрилась на Агафонова заплаканными глазами и пробормотала чуть слышно: — Спасибо, что выбрал меня… а не этого парнокопытного. — Да я и не выбирал. Тебя я люблю… Он не успел договорить, как Ева, плача, бросилась ему на шею. — Ты с ним с первого класса дружишь, а со мной только недавно познакомился, — прорыдала она, уткнувшись Михаилу лицом в грудь. — Ева, — раздался рядом требовательный голос. — Ваш номер на тринадцатом этаже. Бери свою семью и отправляйся рыдать туда, — весело заявила Яна. — А то наши постояльцы решат, что кто-то умер и мы наняли профессиональную плакальщицу… — Нужно позвонить моим, — прошептала Ева, поднимаясь в лифте. — Пусть заберут наши вещи из этого дурацкого дома… Пусть там сам Демьяновский сидит, как сыч, — хмыкнула она. — У кого-то из местных есть ключи? — поинтересовалась серьезно. — Правда, Миша, я не хочу даже возвращаться туда. — И я! — порывисто вскрикнул Егор. — И кататься на лыжах тоже не хочу! — Значит, остаемся здесь, — рассмеялся Агафонов. — Купальник и плавки внизу купим. Я видел магазинчик. — А мы правда сможем жить все вместе? — настороженно поинтересовался Егор, выходя из лифта. — Ну, как одна семья. — Конечно, — кивнул Агафонов. — Мы и есть семья. И постараемся не разлучаться, — пробубнил он, заходя в просторный и светлый номер, откуда открывался потрясающий вид на море. Большое красное солнце одним боком уже плескалосьв волнах, расцвечивая на водной глади золотую дорожку. Недалеко от берега сновали чайки, видимо, кто-то кормил их хлебом, какие-то корабли торопились побыстрее вернуться в порт. — Красота! — восхищенно воскликнул Егор, выбегая на террасу. Агафонов уже шагнул за ним, но вовремя заметил, как Ева осторожно баюкает ушибленную левую руку. — Покажи, — велел он, возвращаясь, и, когда она убрала ладошку, увидел расползающийся отек и опухоль. — Срочно в травмпункт, — проревел он, желая снова повстречаться с Демьяновским и открутить ему голову. Море, чайки, закат тут же потеряли свою привлекательность, а все мысли обратились к Еве. — Наверное, перелом, — прошептала она, трогая одутловатые пальцы. На здоровой руке блеснуло, играя гранями, помолвочное колечко. — Если б я знал, какая ты боевая, — хмыкнул Агафонов, хмуро кивая на кольцо, — я бы тебе кастет подарил. С бриллиантиками! — Дуська у нас смелая, — затараторил Егор, вбежав в комнату. — Знаешь, папа, Илья и Никита ее всяким приемчикам обучили. Будешь себя плохо вести, она и тебя поколотит! Как дядю Рому… — Боже мой, — притворно вздохнул Агафонов. — Моя нежная красавица-невеста побила самого Демьяновского, грозу нашей пятнадцатой школы… На ком я женюсь, святые угодники! — воздел он руки к небу. — Обычно я не дерусь, — как ежик, фыркнула Ева. — Но у меня два старших брата. Поневоле нужно держать ухо востро, — смущенно улыбнулась она. — Уже нет, — пробормотал Агафонов, обнимая ее и целуя в висок. — У тебя есть я, помнишь? — слегка касаясь губами ее щеки, прошептал он. Глава 19 В первый рабочий день Ева заявилась в офис с загипсованной рукой. Конечно, вместо традиционного гипса руку зафиксировали модным турбокастом. Специальным пористым пластиком, идеально удерживающим нужную форму и позволяющим купаться. — Жаль, что не гипс, Дуська, — посетовал Егор, увидев телесного цвета повязку. — На гипсе можно написать что-нибудь… — Ага, — хмыкнул Агафонов. — «Спартак» — чемпион, например…