Голова разламывалась, тело затекло от неудобной позы, я почти не чувствовала стянутых за спиной рук. Когда я неловко шевелилась, то выдергивала волосы, намертво застрявшие между веревками. Зачем только Бертина оставила их распущенными?! Ноги мне связывать отчего-то не стали. Зачем, если вокруг стоит непроглядная темнота, в такой скорее шею свернешь, чем найдешь выход. Пол подо мной был земляным и чуть влажным, с шуршащей колючей соломой, которая больно впивалась в бедра. Пахло хвоей, чем-то тухлым и навозом. Что это за место? Сарай в каком-то имении? Возле Ригаросса или дальше? Судя по температуре, находилась я куда севернее столицы. Платье от пробирающего до костей ночного холода не спасало. Это и понятно — дорогое и красивое, но совершенно не теплое. Были бы свободны руки, могла хотя бы закутаться в подол, а так оставалось только сидеть на холодном полу, привалившись саднящим боком к шершавой каменной стене. Сколько провалялась без сознания до того, как очнулась, я не знала. Крепко зажмурившись — хотя какой в этом смысл в кромешной темноте? — попыталась привести мысли в порядок. Безумно мешали бешено стучащее сердце и липкий холодный страх, превративший тело в мягкое желе, неспособное двигаться. Кровь набатом билась в ушах, окружающая тишина давила, неизвестность рвала на нити натянутые нервы. Как такое могло произойти? Как он мог?! Одинокая слезинка сорвалась с ресниц и прочертила щекотную дорожку на щеке. Было жалко короля, а себя — еще жальче. Если похититель прямо посреди королевского бала нагло открыл портал и открыто, радостно и с нотками сумасшествия смеялся в лицо кинувшейся к нему охране, рассчитывать на скорое спасение не приходилось. Найти-то меня найдут, только, боюсь, вместо живого человека я к тому моменту стану информационной строчкой в отчете о новых трупах по делу культа Корхи. Интересно, труп будет совсем обезображенным или… Додумывать было страшно. Хотелось бы мне знать, Берт очень расстроится? Плохая мысль! От нее стало не только страшно, но и больно. Волна отчаяния, зародившаяся где-то в животе, медленно поднялась к сердцу, оплела его тугими щупальцами и болезненно сжала. Кольцо на пальце привычно нагрелось. Может, по нему меня сможет отыскать князь? А станет ли искать вообще? Новая слеза сорвалась вниз. Я же пустышка, король выбрал меня не сердцем, а в качестве наживки. Может, это и был его план? Если не получится предотвратить ритуал, то он хотя бы не будет иметь должной силы? А меня ведь все равно не жалко. А Берт? Пусть ему план и не нравился, но он от него не отказался! Хотя, собственно, кто я ему, чтобы за меня вступаться? Просто предательница, не захотевшая покинуть отбор по его просьбе, лгунья и… полнейшая дура! Надо было с самого начала все ему честно рассказать, довериться, а сейчас уже поздно. Голова ударилась в стену и взорвалась новым приступом боли. При построении портача мой похититель явно не заботился о комфорте пассажирки. Когда удивительно сильные руки во время очередного крутого поворота под быструю музыку больно впились мне в плечи, я даже не успела сообразить, что происходит. Вот мы танцевали, а вот меня уже крепко, до синяков, держит в руках безумец с бешено блестящими ярко-сиреневыми глазами. — Время пришло, — зловеще выплюнул он. — Пора нам с тобой прогуляться. И в следующий миг меня тряхнуло, вывернуло наизнанку, перепотрошило, и наступила темнота. Та самая, в которой я и очнулась… а, собственно, когда? Минуты прошли или часы? Может, я провалялась тут сутки без сознания? Ответа на этот вопрос у меня не было. Равно как и на все другие: что теперь делать, как больно меня будут убивать и… как на это отреагирует князь… Время в этом месте в кромешной темноте и оглушительной тишине текло странно: то растягивалось, то сжималось в тугую пружину, чтобы в следующий момент стремительно выстрелить вперед, а потом опять тянуться и тянуться. Судя по тому, что мне захотелось пить, прошло часа четыре, хотя это могло быть и побочным эффектом от грубого перехода. Спросить-то не у кого. Великий Двуединый, как страшно! И только мысленно обратившись к привычному божеству, я вдруг с ужасающей четкостью поняла, что все это случилось именно из-за него, из-за этого существа, в свое время отказавшегося от физической оболочки и предавшего родного брата. Как грустно, что сейчас история повторяется только с другими действующими лицами. Захотелось вновь постучаться головой об стену, но от этого становилось только хуже. Тогда к головной боли добавлялось и головокружение. Когда я уже отчаялась, наплакалась, перебоялась и даже умудрилась встать, вырвав изрядный клок волос, и походить вдоль стен, открылась грубая деревянная дверь и мое убогое пристанище осветил трепещущий луч. Тихо потрескивала промасленная пакля на простом факеле, тут же ворвавшийся ночной ветерок принес запах гари, вместе с которым усилилась и вонь, к которой я так и не смогла притерпеться. — Выходи, — приказал грубый мужской голос. Судя по интонации, его обладателю и в голову не приходило, что я могу отказаться. Вместо того чтобы послушно последовать приказу, я отступила назад и вжалась спиной в стену. Ему надо — пусть вытаскивает. — Ах ты, дрянь! — ругнулся мужик и с остервенением выволок меня наружу, не забыв поддать под дых. Я подавилась застрявшим в горле воздухом и тряпичной куклой вылетела наружу. Туфли моментально увязли в мокрых опилках, коими был усыпан весь двор, и уже на следующем шаге с обувью пришлось расстаться. Я просто не смогла выдернуть ее обратно, и дальше шлепала уже босиком, непрестанно толкаемая в спину провожатым. Двор оказался большим, с множеством построек. Невдалеке за нолем виднелся трехэтажный особняк, в окнах которого, несмотря на поздний час, горел свет, и этот «маяк» в ночи пугал даже больше той неизвестности, что изводила меня последние часы. Я уже знала, кто встретит меня там, и не ошиблась. — Моя прекрасная леди, — величественно кивнул мне Вильрен Даросский, стоило только приблизиться. — Ульрих, что ж ты не развязал нашу гостью? — с притворным участием протянул ненаследный принц. — Распоряжений не было, — буркнул тот самый Ульрих. — Распоряжаюсь, — благородно приказал принц и протянул ко мне руки как старый знакомый, желающий обняться после долгой разлуки. Я шарахнулась назад, и, кажется, расквасила нос своему провожатому, который в это время начал возиться с веревками. — Ах ты ж! Удар в спину был хоть и не слишком сильный, но крайне болезненный. Я поморщилась, а Вильрен продолжал улыбаться, будто ничего и не случилось. Как только руки безвольными плетьми повисли вдоль тела — даже поднять и растереть их не могла, — Ульриха отпустили, приказав готовить зал, а меня этот мерзкий эльф все же ухватил под локоток и потащил в дом, в который так не хотелось заходить. Через просторный светлый холл, через гостиные в стиле королевского дворца — позолоченные и расписные — в столовую, где, несмотря на час, был сервирован ужин. Стол был поистине огромен и располагался буквой «П» в просторном помещении, оформленном в золотых тонах, только скатерть контрастировала с внешним великолепием — она была чернее ночи. На ней исходили паром блюда, но тарелки гостей оказались пусты. «Неужели главным угощением буду я?» — мелькнула шальная мысль. И только тогда я посмотрела на «приглашенных» и едва сдержала крик ужаса: они все были мертвы, все до единого! — Прошу, не стесняйся, дорогая, — подтолкнул меня в спину принц. — Раздели с нами эту трапезу. И меня почти силой потащили вдоль кресел с трупами. Были среди них и погибшие участницы нынешнего отбора, и, видимо, всех прошлых. Изуродованные тела разной степени целостности сидели на стульях на удивление ровно, будто их привязали веревками или зафиксировали заклинанием, но самое ужасное заключалось в том, что по мере нашего продвижения они поворачивали головы, провожая подернутыми дымкой глазами тех, кто посмел потревожить их покой. — Не бойся девочек, — меня насильно усадили в кресло во главе стола с трупами, — они для тебя неопасны. Что ты хочешь? Мясо? Рыбу? Овощи? Принц, как самый галантный кавалер, тут же принялся наполнять мою тарелку. Неужели он всерьез думает, что в подобной компании и в таких обстоятельствах кусок в горло полезет?! Несмотря на мою кислую мину, сам он с аппетитом уплетал мясное рагу. Когда же этот псих, увидев, что я так и не притронулась к угощению, вознамерился покормить меня с ложечки, я дернулась так, что ножки стула проскребли по паркету, и почти закричала: — Прекратите этот балаган немедленно! — Это не балаган, — спокойно ответил Вильрен. — А что тогда?! — Это ужин, дорогая во всех смыслах Карина. — Но откуда вы… — закончить вопрос я так и не смогла. — Откуда я знаю? — хищно сверкнули сиреневые глаза безумца. — Все просто: это же я организовал твое участие в отборе. Когда эта дура Ларина выкинула фортель, я предложил тебя как альтернативу. Виконт Ридейро, конечно, был не совсем с этим согласен, но в итоге он справился, нашел рычаги давления на тебя, и вот ты тут. Такой прекрасный шанс! И, смотри-ка, я не прогадал. Вы все настолько бесподобно отыграли свои роли, что мне до цели осталось совсем чуть-чуть. До цели, к которой я шел веками. — Не вы, а Хенселль, — поправила я. — Вам-то это зачем? Вы же брата предали! Вы убивали его жен, его наследников! Ради чего? Это не ваша война, — закончила грустно и поразилась ответу. — А с кем, как думаешь, ты сейчас разговариваешь, девочка? — с легкой иронией в голосе поинтересовался… Хенселль? — Не может быть! — выдохнула ошарашенно. — Вы ведь не можете быть потомком Корхи! — Корхи, — усмехнулся эльф и отбросил за плечо выбившуюся из хвоста светлую шелковистую прядь, — он был моей ошибкой, но на тот момент оказался единственным вариантом: нужна была родная кровь, прямой потомок. — А сейчас? — кажется, я перешла на шепот. Великий Двуединый… Тьфу на тебя! Я сейчас веду за столом «светскую» беседу или с божеством, или с законченным психом. — Благодаря наследию Корхи у меня оказалось достаточно сил, чтобы занять оболочку эльфа, любого эльфа. Они же все — мои творения. Как думаешь, почему я выбрал именно этого? — В ответ — тишина. — Эльф среди драконов, среди прямых потомков Драга. Мечта во плоти, — усмехнулся принц. — И… давно? — Да вот уже лет десять как, — легко пожал плечами мой собеседник. Во взгляде мелькнула сталь, а на самом дне зрачков мне даже почудился всполох почти безграничной силы. Испугавшись, я опустила глаза, а эльф участливо предложил: — Да ты ешь, не стесняйся. Веселье скоро начнется, потом не до еды будет. — Спасибо, — вежливо отказалась я. — Перед смертью не наешься. — Можешь попробовать. Вот это рагу сегодня просто бесподобно получилось. — Не обращая внимания на мои протесты, принц водрузил рагу поверх овощей, а вилку мне почти силой сунул в руку. — Не хотелось бы, чтобы в самый драматичный момент у тебя заурчал живот, — пошутил эльф. Я кисло улыбнулась в ответ. — Вам не все ли равно? Оставьте мне маленькую радость: раз уж умирать, хоть веселье убийцам подпорчу. — Не факт. — Закончив с ужином, Вильрен вытер губы белоснежной салфеткой. — Ты мне нравишься. В тебе очень много силы. Не ощущайся ты как человек, я бы решил, что передо мной драконица. Редкая аномалия — когда среди дальних потомков ящериц появляются такие самородки. Так что я тебя, скорее всего, оставлю. И Ридейро будет рад, не зря же он так над тобой трясся весь отбор. Можно повесить на тебя отнимающий накопитель типа колечка на твоем пальчике, и пусть мальчик развлекается в свое удовольствие. — Уж лучше сразу прирежьте, — не на шутку испугалась я. Подобная перспектива казалась еще более ужасной, чем смерть на алтаре во имя воскрешения безумного бога. — С каждым мгновением эта идея нравится мне все больше, — широко и искренне заулыбался принц, а я поняла, что только что совершила огромную ошибку, и, чтобы уйти от скользкой темы, задала вопрос: — А как же двенадцать жертв? Ритуал называется «сердце дракона», я — последняя жертва. Голос едва не сорвался от волнения: умирать очень не хотелось, но в моем случае это был бы лучший исход. — Ого! — поразился Вильрен. — Как же хорошо ты осведомлена. Ящерицы проглотили наживку и даже посвятили тебя в суть ритуала. В одном ошиблись… — И эльф замолчал, выдерживая драматичную паузу. Мне бы промолчать, но бешено стучащее сердце никак не хотело успокаиваться, сжимаясь от тревоги. — В чем? — хрипло спросила я, так и не дождавшись продолжения. — Король и советник решили, что в последнем ритуале жертвой должна стать очередная жена и по маячку в твоем кулоне они найдут логово заговорщиков. Ты, по их мнению, была наживкой для нас. И снова пауза. Они явно ошиблись, и интуитивно я понимала: будет беда. И снова — мой нетерпеливый вопрос: — А на самом деле? — Ты — приманка для них, — жестко отрезал Хенселль, сверкнув мертвенным светом в бывших еще миг назад сиреневыми глазах. — Двенадцать жертв давно принесены, и не раз. Для аккумулирования силы нет никакой разницы: прирезать деревенскую девственницу или беременную жену короля. — Зачем же тогда… Закончить фразу так и не смогла. Зачем так жестоко? — Всегда приятно насолить врагу, — усмехнулся безумец. — Особенно когда он каждый день ходит мимо тебя мрачнее тучи и даже не подозревает, кто виновен в его бедах. Благодаря этим ритуалам физическая оболочка мне почти не нужна, осталась самая малость. Мне нужно сердце дракона. Любого дракона. — Эльф довольно потянулся и блаженно улыбнулся, а у меня по спине пробежал холодок дурного предчувствия. — А за тобой, моя дорогая Карина, обязательно прилетит дракон. — Взгляд Вильрена упал на серебряный кулон, что покоился поверх платья. — Нет! Казалось, я закричала, а на деле вышел лишь приглушенный писк. Это ловушка! И сейчас мы, сидя среди трупов, ждем, когда же за мной прилетит дракон. Мой дракон! Самый дорогой и любимый! И если Хенселль настолько уверен в том, что Ламберт прилетит за мной, то, похоже, так оно и будет.