— Только первое время более-менее были. Через пару месяцев все по-прежнему налилось. «Обули» тут в полном смысле. — И что же она думает делать? — Слава Богу, уже сделала. Подсказали ей истинного специалиста. Он мало того что брак этого салона исправил, но и форму бедрам придал, будто по лекалу. Снова, конечно, уйма денег ушла. Но за классную работу не жалко. Уж с полгода прошло, кожа гладкая, жена как статуэтка, хоть в топ-модели. Вика с тревогой посмотрела на него. — Я топ-модель. Мне нельзя рисковать. — Меня зовут Костя, — представился опер. — Вика, — сказала она. — Что же вы посоветуете? — Бегите из этого заведения сломя голову. Вика ласково тронула капитана за рукав, качнув плечом, отчего шары ее груди без лифчика подпрыгнули, пробивая шелк блузки сосками. — Ну-у, помогите мне, Костенька, — томно протянула она. — Кто тот специалист, что вашей жене сделал? — Видите ли, Вика, у него не так, как в этом салоне. Берет на операции только по знакомству. — Но вы-то сумели жену устроить, — проговорила она, капризно вытягивая пунцовые губы. Сергей вздохнул, изображая нерешительность. Вика стояла перед ним, как бы в рассеянности теребя бусы поверх блузки, отчего под гладкой тканью еще яснее обнажились прелести ее бюста. — Ладно, позвоню этому врачу, — произнес Кострецов, игриво улыбаясь. — Но с вас за протекцию причитается. Сообщу о результатах на днях. Она потянулась к Кострецову, жеманно чмокнула его в шеку. Викин путь на «кошкину дорожку» пролег не через одну постель воротил модельного бизнеса. Для дела она привыкла использовать все возможности своего тела. Кострецов взял у Вики визитку с номерами ее рабочего и сотового телефонов. С таким же воодушевленным лицом, как Осиповский пару часов назад, он помахал ей, когда она выглянула из «опеля» на прощание. Глава вторая Эту ночь на даче Осиповский с Викой, как она и обещала, мало спал. Вика была в постели опытной и неутомимой, и он поддавался ее напору, чувствуя, как очередная волна депрессухи отступает. Наутро, сев за рабочий стол в управлении, майор был в более-менее нормальной форме, чтобы дальше разбираться со своими подпольными делами. Он недоумевал, почему вчера Яша не вышел на связь, как они договаривались. В это время Тундра ему и позвонил. — Извини, что на службу звоню, но вечером дома тебя не застал. Осиповский был в кабинете один и мог разговаривать в открытую. Яша с ходу перекладывал с больной головы на здоровую, не упоминая вчерашнее утро, и майор резко перебил его: — Не лепи. Я от тебя звонка вчера утром ждал. Почему не отзвонился? Яше крыть было нечем. В назначенный Осиповским час он как раз мерялся силами с Кострецовым во дворе, потом выяснял с ним отношения дома. А после всего, еще выпив, завалился с облегчением спать. Яша стал оправдываться: — Да объект внезапно сел в тачку. Я ца-панул такси, погнался, не догнал. Потом позвонил в банк, там говорят, что он заболел и находится дома. Все ясно, встреча с твоим человеком бесполезна. — Ты должен был отзвониться сразу же, как все это установил. Что полезно-бесполезно, не тебе решать. — Слушай, — с прорвавшейся злостью сказал ундра, — ты мне совсем отдавил мозоли. Чего еще изволите? Осиповский с трудом сдержался, чтобы не наорать на стукача. Как все люди, привыкшие прятать камень за пазухой, он наглухо утаивал свои эмоции, особенно если решался угробить собеседника. А в этот момент майор осознал, что и Тундру придется убирать. Отработав все, в чем нуждался Осиповский, Яша оставался опасным свидетелем охоты на Серченко. Лишним Тундра был еще и потому, что являлся напарником майора по запущенной «дезе» насчет ахлоповского ограбления. Если выяснится даже одно это, Осиповскому несдобровать. — Да ладно тебе, — мягко произнес майор и изрек фразу, недавно услышанную им по телевизору: — Нужно принимать правила игры жизни, чтобы ценить все, что нам дано. — Это ты сам придумал? — поинтересовался тоже остывший Яша. — Сам, — сказал Осиповский и развил чужую мысль по собственному разумению: — Это, например, свобода и деньги. Тундра тоже был не лыком шит, он прочитал, хотя и хаотически, немало разных книжек и припомнил афоризм американского философа Эмерсона, очень подходящий к нынешнему моменту его жизни: — Часто деньги стоят слишком дорого. Осиповский мысленно отметил, что готов подписаться и под этим изречением: настолько оно соответствовало его настроению в последнее время. Он сказал: — Нам всем есть о чем подумать. Ты это можешь сделагь в отпуске. Когда уезжаешь? — Теперь через неделю, тот билет-то пришлось сдать, как ты просил, — указал новый срок Яша, учитывая, что, пока сломанная ключица хоть немного не заживет, трогаться из Москвы не стоит. К тому же теперь ему надо было придумать, как отделаться от Кострецова. — Всего хорошего, — попрощался Осиповский. — Позвони перед отъездом. Он посмотрел на лист бумаги перед собой, куда записал номер Яшиного телефона, высвеченный на определителе. Яша никогда не обозначал Осиповскому свое место проживания. Зная, что его номер могут установить таким определителем, он всегда звонил из своего «заныра» майору только домой — там аппарат был без определителя, — а на службу — с других телефонов. Но у Тундры все перемешалось в голове после вчерашних событий, и он, не страхуясь, звякнул в кабинет куратору из дома. Имея Яшин телефон, узнать Осиповско-му его адрес было просто. Он подумал, насколько удачно, что Тундра задерживается в Москве. Его необходимо было убрать в первую очередь. По Серченко же теперь предстояла операция более тщательная, чем раньше, когда можно было просто воткнуть ему нож в толпе у метро. Убийство Серченко дома придется камуфлировать под криминальную случайность. Гибель безопасника вскоре после ограбления охраняемого им банка стали бы расследовать досконально. Это уголовника Тундру можно «завалить» не мудрствуя: такое всегда спишут на его криминальные связи. В числе людей, от которых так или иначе нужно было отделываться, беспокоил Осиповского и Кострецов. Тот со своими стукачами мог добраться до Яши прежде времени. Осиповский решил прижать его компроматом, на какой уже намекнул капитану в последней беседе. Он набрал номер оперативника Петра Ситникова, не подозревая, что это старый товарищ Кострецова. — Добрый день, это майор Осиповский из ГУУРа. Кострецова с Чистых прудов в вашем районе нет? — Никак нет. А что ему делать на Сретенке? — незамысловато спросил Петя. — Да мы тут по розыску чистяковского Яши Тундры с ног сбились. Кострецов нужен, не могу его отыскать. Насколько знаю, он на Сретенку часто заглядывает. — Это моя территория, Кострецову здесь нечего делать, — изображая раздраженность, произнес Ситников. — Плохо знаешь свою территорию, — начальственно переходя на «ты», сказал Осиповский. — Он там у тебя банду Маврика отпустил, а ты ушами хлопаешь. РУОП ее взял, и теперь позор на все наше управление. Это известие не на шутку озадачило Ситникова. Он переспросил с неподдельной горячностью: — Отпустил? Как это отпустил?! — А черт его ведает! У меня есть опер-данные, что была разборка возле закусочной Ашота. Мавриковы ребята на того наехали. Появляется Кострецов с пистолетом в руке. О чем-то поговорили, Мавриковы отъехали, а он с Ашотом выпивать в закусочную пошел. — Спасибо, что подсказали, товарищ майор, — сказал Ситников. — Не за что. Но будь на своем участке хозяином. — Осиповский с удовлетворением положил трубку. «Всего-то и дел, чтобы этого костяного покруче подставить, — подумал он. — Это не доклад по начальству, перед которым Кострецов оперативной необходимостью отбрешется. А вот пусть и среди «земляных» о нем слава пойдет. Честь утро приложил, залез на чужую территорию, а ее опер о том и не знает. И Ашот этот Яшин в катавасии тоже пригодился». У Кострецова был верный коллега, которого Сергей не хотел втягивать в это тяжелое дело: сретенский опер Петя Ситников, медлительный на вид увалень. Он, может быть, и остался бы вне игры, если бы на него не напоролся Осиповский, стараясь потопить Кострецова. Вместо того чтобы разозлиться на Сергея после безусловно точной информации гууровца, Ситников, хорошо зная капитана, стал размышлять по-своему. Он попытался сопоставить сведения от Осиповского с приблизительно таким же доверительным звонком из ГУОПа насчет Ашота. Буквально накануне Ситникову позвонил гуоповец и попросил не беспокоить Ашота, если возникнут подозрения в его причастности к исчезновению Молота. Петру нетрудно было сообразить, что так хлопотать из самого ГУОПа могут только за своего стукача. Он придержал эту информацию, чтобы поделиться ею лично с Кострецовым, который именно от него пошел внедряться к Ашоту. Но в текучке руки не дошли связаться с Сергеем. Из разговора с Осиповским Ситников узнал, чем закончилось предприятие Кострецова. Значит, юркий Кость «закорешился» с Ашотом до такой степени, что «отмазал» его на разборке с Мавриковыми, безусловно сводящими с тем счеты за убийство их бывшего предводителя. Петра задело, что лихо действующий на сретенском участке Кострецов не проинформировал его об этих подвигах. Но накат Осиповского на Сергея был поважнее личных обид. Сретенский опер понял, что дела, которые раскручивал Кострецов, попали в перекрестье интересов ГУОПа и ГУУРа. Да так завихрились, что Сергея уже топили свои, как этот майор из ГУУРа. Ситников, работающий в самом центре Москвы, хорошо знал все сложности, наслоившиеся в конкуренции угро с созданным в МВД после перестройки ГУОПом, расплодившим РУОПы (региональные управления по борьбе с организованной преступностью) параллельно отделам уголовного розыска. Соперничество ГУУРа и ГУОПа, как в капле воды, отразилось в сваре между Яшей Тундрой и стукачом ГУОПа Ашотом. Сит-никеов этого не знал, потому что Кострецов, как и положено, не сообщил ему о внештатной работе Тундры на ГУУР. Петр не был тонким стратегом-аналитиком. Типичный «земляной» тактик, он задумался о том, что лично может сделать в этой раскрутке, чтобы помочь и Кострецову, и родному угро. Ситникова, как и всех сыщиков уголовки Москвы, раздражали эти выскочки руоповцы. Они насолили и ему лично, взяв банду Молота — Маврика, обитавшую на его территории.