А гнала меня жажда и нетерпение говорить с Сарой. Что там у них? Почему такая срочность? Их притесняет Курт и его Команда? Или Креозоты атакуют? Защита гостиницы — сопли. Помню, как один идиот пробил стенку грузовиком и высадил ворота. Дом Дел-Кофи, может, сейчас самое безопасное там место, раз он заложил кирпичом нижние окна и двери. Но я помню, что было с ребятами в Дублине за их тридцатифутовыми бетонными стенами, и с Полольщиками с их огненной защитой, и с ребятами в Германии на острове… А, черт! Засыпанные снегом семь миль до дома Мерфи отняли у нас семь часов. И мы сразу бросились в радиорубку. Один из ребятишек сидел у микрофона, досадливо постукивая по столу. * * * — Мы уже думали, что связались, так они тут же ушли из эфира, — сказал этот парень. — Наверное, у них аппаратура барахлит. — С кем ты говорил? — С парнем по имени Мартин Дел-Кофи. С ним еще девчонка. Я сбросил рюкзак и автомат, подтянул стул и сел рядом с пацаном. — Девушка — ее зовут Сара? — Она. Сара Хейес. Она сказала, что она… стоп, кажется, снова они. Из динамика загрохотали помехи, потом раздался голос, как у престарелого робота. — Что он говорит? — Я не лучше тебя понимаю. Ник… Дел-Кофи, Дел-Кофи! Плохой прием… Не понял вас… искажения слишком сильные. Раздались какие-то механические завывания, и вдруг щелкнуло: — …лучше. Сейчас лучше? Это был голос Дел-Кофи. Я не успел вырвать у пацана микрофон только потому, что он мне его сам дал. — Давай, Ник, говори. Только быстро, я не знаю, когда они опять вывалятся. — Дел-Кофи! Голос в динамике подпрыгнул вверх от удивления. — Ник Атен? Ник, это ты? — Я, Дел-Кофи… Черт, никогда бы не подумал, что буду так рад слышать твои голос. Что там у вас? Целых три минуты я не мог добиться от него толку. Дело было не в аппаратуре — я слышал, как он с кем-то взволнованно говорит: — Это Ник… да! Жив курилка! И наконец он обрушился на меня с вопросами: где я пропадал? Почему не вернулся? Примерно двадцать секунд я ему рассказывал о похищении, долгой дороге домой и как я застрял за снежными заносами на краю света. Потом мое терпение лопнуло. — Что там у вас? Сара здесь? Что с ней? — …но мы думали… ты уже… возвращайся побьют… — А, черт! — прошипел я. — Оно опять ломается. Дел-Кофи, я тебя не слышу! Я тебя спросил, что с Сарой? — …опасности… Сара… Если вернешься, осторожнее с… — Дел-Кофи! Дел-Кофи! Что случилось с Сарой? — Я кричал в микрофон. — Она жива? Цела? Дел-Кофи! Все бывшие в радиорубке переглядывались круглыми глазами. Зашипели помехи в динамике, и снова ясно раздался голос Дел-Кофи: — Ник, ты меня слышишь? У меня тут провода скреплены скрепками для бумаг, а они сползают. — Слышу, Дел-Кофи! Сара, что с Сарой? Казалось, пауза затянулась на час. Я сидел и глазел на динамик, покрываясь потом. Потом раздался женский голос, тихий, почти шепот, как будто доносился с планеты за миллиарды световых лет отсюда: — Ник, как ты? — Сара! Слава Богу, это ты. Слушай… Что там с тобой? — Со мной? Все в порядке. — Я слышал, вы попали в какую-то беду? — Да. В большую. Но сначала у меня для тебя есть новости. — Новости? Какие? В наступившей паузе я так стиснул микрофон, что пальцы заболели. — Ник… у меня ребенок. Стены радиорубки рухнули мне на голову. Я качнулся назад. Первый дурацкий вопрос с моей стороны был: — Ребенок? Чей ребенок? — Чей? Да твой же, идиот! Ник Атен, ты стал отцом! Вот тут-то мир и в самом деле вышел из фокуса. Жене Мерфи пришлось толкнуть меня три раза, пока я вернулся в лоно человечества. — Мой? — Да. А что ты думал? Ты же был единственным. Еще несколько минут между нами шел ошеломленный и бестолковый разговор, который можете себе представить сами. Несколько месяцев не видеться и вдруг узнать, что я отец? — Да, ребенок чувствует себя хорошо. Ему три недели. Вдруг мне оказалось трудно говорить: меня обнимали и хлопали по спине. Я резко это прекратил, вспомнив, что Эскдейл в беде. До этой минуты я полагал, что дело в Креозотах. Я спросил, не было ли на них нападений. Сара озадаченно ответила: — Нет, к Креозотам это не имеет отношения. Дело в Курте. Он совсем сошел с ума. Полтора месяца назад он приказал, чтобы еды не давали никому, кроме его Команды и их гарема. Дел-Кофи, Китти и я смогли организовать для остальных — а это больше двухсот — только одноразовое питание. И только вареной репой и картошкой. Голодная диета. Ник. И скоро мы начнем терять людей. — А что, нельзя разве послать заготовительные экспедиции — еще ведь есть места, где должны быть консервы? — Когда я говорю, что Курт сошел с ума, это значит, что он в самом деле спятил. Он параноик. Не разрешает никому покидать Эскдейл. Мартину случайно удалось найти передатчик в одном из домов в долине. Он говорит, что это куча хлама и удивительно, что он вообще работает. Но проблема в другом: если Курт узнает о передатчике, Мартину придется тащить жестянку. — Боже мой, это все еще продолжается? — Таскание жестянки? О да, в больших количествах. Пока что в этой игре убиты тридцать восемь человек. Мы говорили наперебой еще двадцать минут, потом голос Сары стал удаляться. — Слушай, Сара! — сказал я. — Вас там Креозота не беспокоят? — Совсем нет. Самое странное, что их там в соседней долине примерно две тысячи. И никаких проблем. Они держатся сами по себе. Трам твою тарарам! У меня пересохло во рту. — Сколько, Сара? Две тысячи? — Да, а что… — Слушай меня. Численность сохраняется? Или к ним подходят еще?