— Значит, они тоже свихнулись, к херам. Я тебе раз в жизни сделаю одолжение, Атен. Дам совет: убей их при первой возможности. А то они тебя убьют. — А чего мне этого ждать? Это же ты хочешь меня убить, разве не так? — Не… Я только хочу сделать тебе харю покрасивее. — Зачем? Зачем ты тратишь свою жизнь, чтобы меня ненавидеть? — Потому что… ОПА! Я выхватил очки и побежал. Он был готов к моему броску в сторону машины. Идиот так и не понял, что случилось, когда я побежал в другую сторону, перебросился через изгородь и побежал по вспаханному полю, держа очки в руке. — Ты покойник, Атен! И он бросился за мной. Тяжелая была работа. Мокрая земля налипала на подошвы, и пришлось бежать с тяжелым грузом на ногах. Уже на половине пути я пыхтел, мышцы на ногах болели, потоки дождя и пот слепили глаза. Я слышал тяжелый топот сапог Слэттера у себя за спиной. Глянув влево, я увидел несущийся к краю поля «сегун». Еще шестьдесят секунд — и Слэттер останется один. В ожидании визита папочки… Ха-ха! Я ощутил горячечный прилив энергии. Слэттер уходит в историю! Я лез вверх по склону, грязь чавкала вокруг ног, я промок до нитки — черт знает как было трудно, но дело того стоило. И все полетело к чертям, когда что-то стукнуло меня по затылку, и я полетел лицом в грязь. Слэттер нагнулся и вытащил у меня очки из рук. — Так ты говорил, Атен, что это отродье со свиными хвостами без них не видит? — Они ей нужны. Слушай, отдай ты их, и мы… Он наклонился так, чтобы мне было видно, и оторвал у очков дужки. — Блядские стекла! И перебросил их через плечо. — Гад ты, Слэттер. Зачем это надо было? Чтоб тебя… Наблюдая за моей реакцией, он разломал оправу пополам, разделив стекла, и их тоже перебросил через плечо. Потом занес сапог над моим лицом, будто собираясь раздавить муравья. Дальше я не помню. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Секс Сначала у меня разлепились губы. Потом прорезался глаз. Я был трупом, лежащим в темноте. Качнул головой влево. Шея заболела. С усилием я разлепил второй глаз. Осторожно потрогал каждый глаз по очереди. Они распухли и были покрыты засохшими струпьями чего-то, что могло быть кровью. Лицо одеревенело и распухло. Я помнил Слэттера и вспаханное поле. А где я теперь — Бог один знает. Пока я лежал и пытался заставить мозг работать на все четыре цилиндра, в комнате вспыхнул свет. — Ну наконец-то… пришел в себя. Я узнал голос Сары. — Ага… только чувствую себя полумертвым. — Тебе повезло, что ты не на все сто процентов мертв… Если у тебя будут еще появляться такие блестящие идеи, я тебе сама наступлю на голову. — Это он и сделал? Я смог достаточно сфокусировать зрение, чтобы увидеть, как Сара кивнула. Она сидела на краю моей кровати. — Дэйв считает, что твою жизнь спасло только одно — почва была такая мягкая, что твоя глупая голова ушла в нее. — Мы в той самой гостинице? — Как бы не так. Я тебя полчаса затаскивала в машину. Потом за нами вернулся Дэйв. Он и нашел этот мотель, где мы остановились на ночь. Мы здесь уже… — она посмотрела на часы, и светлые волосы упали ей на лицо, — пять часов. — А где Слэттер? — Ушел пешком в ту сторону, откуда мы приехали. — Он вернется… Святый Боже, я впервые в постели за… черт, даже не припомню, за сколько времени. Сара зажгла свечу. Я встретил взгляд ее заботливых глаз. — Он твое лицо превратил в кашу. Это один большой синяк. И вдруг, без предупреждения наклонилась ко мне и поцеловала в лоб. — Ты дурак. Ник Атен. — Она погладила меня по волосам. — Но я еще большая дура. Я стала для тебя слабым местом. Так… теперь ты здесь полежишь, а я принесу тебе суп. Куриный устраивает? — Вполне, сестра. — Я тебе еще и хлеба принесу… Не волнуйся, зубы у тебя остались, так что жевать ты сможешь. Когда она вернулась, я натягивал рубашку. — Куда ты собрался? — Надо посмотреть на тот желтый микроавтобус. Почистить ему свечи перед завтрашней дорогой. — Ты никуда из этой кровати не пойдешь, детка. — Она толкнула меня назад. — На улице уже почти стемнело. Нет, Ник, оставайся, где лежишь, а то я спрячу твои джинсы. Я неуклюже лег обратно, пытаясь не показать, что мне больно. — Его надо осмотреть. Там не двигатель, а несчастье. — Завтра посмотришь. Дэйв мне сказал, что планирует оставаться здесь не меньше двух ночей. А то многие из детей раскапризничались. Начинает действовать шок от смерти Ребекки и тех двух сестричек. Ему уже пришлось ловить пацана, который хотел уехать на велосипеде один. Сара кормила меня супом. Я глядел ей в лицо, и взгляд ее голубых глаз поддерживал мой организм не хуже питания, но по-другому. Мы проговорили еще добрый час, пока она поцеловала меня на ночь и погасила свечу. Я хотел бы, чтобы она не уходила. Было бы приятно присутствие другого человеческого существа. * * * На следующий день. Свеча была забрызгана, как и вчера. Я нашел гвоздь и с его помощью кое-как соскреб пригоревшее масло. Пока я это исполнял под стекающими с дерева каплями, прибежал вприпрыжку Дэйв. — Ник, ты уверен, что уже оправился настолько, чтобы этим заниматься? — Его надо починить. Зажигание в цилиндре не срабатывает. — Как ты себя чувствуешь? — Все болит. Слэттер вернулся? — Нет, мы его после этого не видели. — Слэттер теперь, когда набил мне морду, утишил внутреннюю жажду. День или два он будет тихим.