— Забегу, — пообещала я. Тем более что вечером мне должны были выдать деньги, а это значило… Я вздохнула. Это значило, что легкомысленная Саша вознамерилась оставить их почти все в этом киоске. Слишком много тут было хороших сборничков. Осчастливленная кассетой, правильно воспринятой мной как дар судьбы, я сама не заметила, как прошла весь путь до нашей «конторы». * * * Ах, да. Мы теперь сняли помещение. Теперь у нас все как у людей. Плюс к этому три детектива вместо двух. Третья у нас Лиза. Стало веселее и проще. Теперь клиент не рискует, войдя, уткнуться в разобранную кровать или застать детективов за изучением содержимого холодильника. Правда, мне почему-то больше нравилось в Ларчиковой квартире. Еще у нас два ценных приобретения. Одно — полусонная и ворчливая уборщица Таисья Владимировна. Раньше она, по ее собственному выражению, «служила в опере». Поэтому мы прозвали ее «призраком оперы». Передвигается она и в самом деле, как призрак. Неслышно. Мы даже обдумывали всерьез возможность использовать ее в слежке. Но «призрак оперы» имеет крайне дурную привычку иногда выдавать себя звучным вздохом: «Ой, боженьки ж мои!» Лиза из-за этого приклеила к ней еще кличку «язычница», поскольку вследствие этих непонятных «боженек» твердо уверилась в том, что Таисья Владимировна исповедует многобожие. Но является ли она последовательницей Перуна и Даждьбога или поминает греческий пантеон богов, нам выяснить не удалось. Таисья Владимировна свои религиозные верования с нами обсуждать не собирается. Второе приобретение — наша секретарша. Юное создание, больше всего на свете озабоченное двумя великими ценностями — фигурой и состоянием ногтей. Сейчас она пребывает в унынии — обнаружив у себя два лишних грамма, она срочно села на ужасную диету, состоящую из потребления геркулесовой кашки три раза в день, и так в течение десяти дней! Представьте ее грустное настроение… Вот такие изменения произошли в нашей жизни… * * * Часы показывали уже половину одиннадцатого, а нашей счастливой пары не было видно. Вот так, Саша! Помнится, в те времена, когда офис находился в холостяцкой квартире Ларчика, опаздывала исключительно ты. А теперь… Я развела руками. Личное счастье всегда мешает работе. Правда, в данный момент моей работе мешал компьютер, а его вряд ли можно отнести к «счастью». Не ожидая от него такой крупной гадости, я преспокойно врубила его и стала разыскивать сведения по делу Крашинского, которому нужно было представить отчет. Дело было скучное, оно мне сразу надоело, и заниматься составлением отчета мне совершенно не хотелось — я бы охотно свалила это на Дашку, нашу секретаршу, если бы не ее почти первобытный страх перед чудовищем-компьютером. Когда мы принимали ее на работу, она умело маскировала этот животный ужас, делая вид, что разбирается в ПК не хуже, чем в собственных отшлифованных ноготках. Но стоило нам к ней привыкнуть, как девица начала падать в обморок при одном только упоминании о том, что ей надо воспользоваться «адской машиной». Сначала мы пытались бороться с этой патологией, но Дашка так упрямо сопротивлялась своему профессиональному росту, будто была тайной последовательницей некой загадочной секты борцов с прогрессом, и мы от нее отстали. Но я отвлеклась. Итак, я включила комп, и тут он ни с того ни с сего кокетливо мигнул и вырубился. То есть вырубился монитор. Я, естественно, не поверила в страшное и решила немного подождать. На пороге в это время появилась Дашка и, умилительно сжав губки, посмотрела на меня с таким выражением, что я поняла — девочке надо смыться на часок. — Иди, — махнула я рукой. Она радостно пискнула, как птичка, вырвавшаяся из клетки, и сказала: — Спасибо, Сашенька! С этими словами она с реактивной скоростью испарилась. Мне тоже было нечего делать — по крайней мере, пока не явятся Лариков и Лиза. Черт! Я посмотрела на часы. Лиза и Лариков не торопились появляться, а в три должен был заявиться зануда Крашинский! В конце концов, монитор мог вырубиться оттого, что Таисья Владимировна задела какой-нибудь шнур, вымывая пол. Я полезла под стол. Вот в этот момент она и появилась на пороге моей комнаты. Как позднее выяснилось, у этой дамы была такая отличительная особенность — всегда появляться некстати. Но в тот момент я еще не знала, какой подарок судьбы меня ожидает, и не отреагировала на хлопнувшую дверь, решив, что это Дашка вернулась за чем-то или заявилась Таисья Владимировна, поскольку ее внезапно одолела потребность сделать у нас генеральную уборку. — Простите, — раздался голос дамы, этакое звучное контральто, — вы не подскажете, как мне найти детектива Данича? * * * Вот тебе и новости! Кажется, меня ищут, но почему-то в мужском образе! — Он сейчас появится, — сообщила я. Ага, так и есть! Наша «язычница» действительно плюхнула тряпкой по проводам, сейчас я быстренько восстановлю гармонию, и все будет тип-топ! Я подключила монитор и выползла наружу. Вид у меня, кажется, был совсем не представительным. Дама, стоящая напротив, выглядела куда более «комильфо». Единственное, что мешало ей полностью соответствовать идеалу женственности, так это чересчур крупные габариты. Некоторое несоответствие тонкой талии и объемной груди. — Присаживайтесь, — кивнула я на стул. Она пробормотала «спасибо» и опустила свое роскошное тело на стульчик. Как на трон. — А… Данич скоро будет? — поинтересовалась она. — Данич? Ну, в некотором роде она находится перед вами. Она вытаращилась на меня в крайнем изумлении и хихикнула. — Я думала… Понимаете, ваша девушка, которая, впустив меня, исчезла, сообщила, что на месте сейчас только детектив Данич, вот я и решила, что раз детектив, то мужчина. — Ничего, — легко простила я ее. — Я не являюсь последовательной феминисткой. Во мне нет патологической ненависти к мужчинам. Я считаю, что мужчины, как и все другие создания божии, включая комаров и тараканов, тоже имеют право на существование. Она, кажется, отнеслась ко мне серьезнее, чем я того заслуживала. Мои пространные речи восприняла с некоторой опаской, а уж мой магнитофон, извергающий «Хиппи шейк», пугал ее больше ночных бандитов. — Сейчас я сделаю потише, — сказала я. Выполнив обещанное, я снова уселась перед ней с серьезным видом. — Ну, вот. Так можно разговаривать, не напрягая голосовые связки. Меня зовут Александра Сергеевна Данич, и, как верно заметила наша секретарша Даша, я детектив. Она неуверенно поерзала на нашем хрупком стульчике и сообщила: — Я Дында. После этого многозначительного вступления она замолчала, ожидая моей реакции, но я совершенно не знала, как воспринять ее странное признание. Хоть убейте, я не имела представления о том, что ж это такое — «дында». Гордится ли она тем, что она — эта неведомая «дында», или, напротив, это заставляет ее стыдиться и страдать? Поэтому я кашлянула и продолжала молчать, ожидая продолжения. Мне даже стало интересно, что такое «дында», ведь вполне могло оказаться, что это какая-то таинственная секта типа «новоязычников» или «вольных каменщиков». Она еще какое-то время «держала паузу», а потом повторила с мягким, но требовательным нажимом: — Я Дын-да… — Я вас поняла, — кивнула я. — Продолжайте. — Меня зовут Тамара Николаевна, — удивленно сказала она. — Тамара Дында. Вы обо мне не слышали? Я пожала плечами. Судя по контральто, она могла быть оперной певицей. Да и бюст у нее вроде подходящий… Но оперу я не люблю. Поэтому я призналась, что ничего о ней, увы, не слышала. — Последний раз я была в театре так давно, — вздохнула я. — Господи, при чем тут театр? — выдохнула она. — Я сама была там последний раз год назад, когда находилась в Италии. Честное слово, у меня скоро из-за моих клиентов разовьется комплекс неполноценности! Надо же, какая-то Дында уже съездила в Италию, а я торчу в Тарасове безвылазно, как невыездная диссидентка, и никаких перспектив посетить Старый Свет у меня в ближайшем будущем нет! — Я жена Дынды, — с нажимом сказала она. — Того самого.