Автобус пришел быстро, доехал тоже быстро, я так же быстро поднялась по ступенькам, промчалась мимо Дашки, бросив на ходу «привет», и уселась на свое место. — Тебе звонили, — сообщил мне Лариков. — Кто? — Женщина, — лаконично ответил он. — Думаю, та самая, которую кто-то преследует. Дында эта самая… О боже! Как-то вылетела она у меня из головы. Я набрала ее номер и зажмурилась, ожидая, что сейчас на меня посыпется град упреков. И несмотря на то, что мне очень хотелось разжиться деньгами, у меня не было никакого желания этой самой Дындой заниматься. Но, вопреки моим скверным предчувствиям, она была сегодня неожиданно тихой, покладистой и смиренной. Я даже устыдилась своего негативного отношения к этой женщине. — Алло? — произнесла она совсем не тем тоном, каким разговаривала вчера. — Тамара Николаевна? — переспросила я. — Да, это я. — Это Саша Данич. Вы просили меня позвонить. — Да, я помню, Сашенька… Нам надо поговорить. — Хорошо, — легко согласилась я. — Мне к вам подъехать? — Если вас не затруднит. Кстати, вы ничего… Она затаила дыхание и почти шепотом закончила фразу: — Ничего не узнали о том человеке? — Пока нет. — Я скрыла, что и не пыталась пока этого узнать. — Ну и ладно. Может быть, мне все просто кажется таким страшным, а на самом деле… Она явно изменилась! — Давайте я к вам приеду, и мы все обсудим, хорошо? — Да, конечно. Я вас жду. Я положила трубку и подумала о Ванцове, но потом решила, что сначала я все-таки съезжу к Тамаре Николаевне — вдруг и правда ее проблема потеряла актуальность? Мысли эти были сладкие, как карамельки. Я даже немного расслабилась, нахально воображая, как Дында платит мне за сутки положенные двести баксов, а я при этом и палец о палец не ударила. Все-таки хорошо иметь дело с людьми, обладающими болезненным воображением и различными маниями! Я, признаться, не очень-то верила в преследователя. А если преследователь и наличествовал, то вряд ли был злоумышленником. Хотя… Я начала обдумывать и вариант злоумышленничества и, признаться, стала испытывать угрызения совести. Впрочем, о плохом думать не хочется никогда, поэтому слабые укоризненные голоса в моей душе быстро были притушены несокрушимым здравым смыслом. Если бы преследователь Дынды вправду хотел причинить ей зло, он давно бы это сделал. Впрочем, я все-таки попробую в этом разобраться. И в этот момент в наш тихий кабинет ворвалась Лиза. Смотреть на нее было страшно. Как если бы Лиза ужасно испугалась увиденной шаровой молнии. Впрочем, она и в наш «омут» влетела, как шаровая молния. Похоже, они с Лариковым не помирились, вздохнула я про себя. Моя жизнь между двумя огнедышащими драконами явно в опасности… — Андрюшка, ты и представить себе не можешь, что произошло! — выпалила она и залпом выпила мой кофе. Потом она перевела дух и продолжила: — Нет, это же надо, как мы прокололись! Черт побери, надо же! Нет, кто мог это ожидать? Ларчик посмотрел на нее и попросил: — Лиз, успокойся, а? Иначе я не смогу узнать, что, где, когда и с кем произошло! — Да его убили, представляешь? — Кого? — О господи! — простонала Лиза. — Да Прохорова же! Убили! Сегодня ночью! В собственной квартире! * * * Римма очень устала. Этот симпатичный рыжий оперативник был вежлив, но по его лицу Римма догадалась, что именно ее он подозревает. «Странно, — подумала Римма. — Я же сама ему сказала, что мы с Прохоровым поссорились, что Прохоров собирался меня бросить… Стала бы я так старательно переводить все стрелки на свою персону, если бы и впрямь была убийцей?» — Так музыка играла? — Да, когда я вошла, музыка играла, и меня это сначала очень удивило… Понимаете, Прохоров ведь почему-то ужасно не любил «Призрак оперы»! Он даже мне не особенно разрешал его включать, хотя это… Она осеклась. Сейчас она чуть было не сказала «мой диск». Тем самым она окончательно утвердила бы этого типа в подозрениях на свой счет. И диск ее… И никого ты не убедишь, что стрелять не умеешь, а револьвер в твоем воображении похож на изящную игрушку из фильмов. — Послушайте, — не выдержала она. — Почему вы на меня так смотрите? Вы что, думаете, это я его убила, да? — Ничего я не думаю, — ответил он. — Сейчас меня интересует музыка. Вы утверждаете, что в квартире никого не было, так? — Так, — кивнула она. — Но убийца, видимо, запрограммировал проигрыватель. Понимаете, он же сделан по новейшему слову техники… Она снова осеклась. Черт побери, ну кто ее тянет за язык? Собственно, следующий вопрос она предчувствовала. — Тогда у нас получается, что человек, убивший господина Прохорова, неплохо знал его. Поскольку он запрограммировал проигрыватель. Зная, что это можно сделать. Снова все сошлось на ней! — Сейчас каждый дурак знает, что проигрыватели выпускают с «программами», как компьютеры, — проговорила она, опуская глаза. Над ее головой сгущались тучи. Какого черта она вообще притащилась сюда ночью, одержимая нетрезвой идеей кинуть гаду Прохорову в рожу ключи? «Вот и кинула, — невесело усмехнулась она. — Теперь ты сядешь, милая, и, что самое обидное, даже в удовольствии убить эту падаль ты себе отказала!» — Уж лучше бы я и взаправду это сделала, — выдохнула она, тоскливо глядя на рыжего следователя. Вполне симпатичный парень, жаль только, что именно ему выпадет счастье круто переломить ее жизнь. — По крайней мере, вы бы меня за дело посадили… — Римма Андреевна, почему вы все время напираете на то, что я собираюсь вас куда-то посадить? — не выдержал опер. — У нас, между прочим, тюрьмы и без вас переполнены! Так что успокойтесь, ради бога, и поймите, что, если я задаю вам вопросы, это совсем не потому, что плету вокруг вас тонкие нити интриг и заговоров! Я просто пытаюсь разобраться, что тут произошло сегодня ночью! Например, понять, кто был заинтересован в его смерти. Были такие люди? — Были, — вздохнула Римма. — И кто? Он не сводил с нее взгляда. «Надо же, — подумала Римма, — у этого типа даже глаза какие-то рыжие. С ума сойти!» — Лучше спросите меня, кто не входил в число людей, испытывающих к Прохорову резкую антипатию. — Хорошо, давайте поставим вопрос так. — Я таких не знаю, — нервно рассмеялась Римма. — Этот тип обладал гениальными способностями. Все, с кем он знакомился, подпадали под его обаяние и начинали страстно его любить, чтобы потом, спустя некоторое время, столь же страстно его возненавидеть. Ванцов устало вздохнул. Нет, уж если у кого и были гениальные способности выматывать человека, так это у девицы, сидящей напротив него. — Римма Андреевна, я прошу вас! Назовите мне хотя бы одного из тех, кто его вот так, как вы описываете, страстно ненавидел! Потому что у этого человека, возможно, имелись и причины избавиться от гражданина Прохорова! — Я, — развела руками она. — Представьте себе, именно я была крайне заинтересована в смерти гражданина Прохорова!