То, что Агата и Тедрос – друзья Софи, еще не означает, что Тедрос должен править Камелотом. При этом Тедрос никогда не говорил о своем народе или о том, как он собирается править, с той же страстью, которую проявлял Райен. «А если стать единственным истинным королем Бескрайних лесов – это судьба Райена? – напряженно размышляла Софи. – Что, если, овладев силой Сториана, он действительно принесет в Леса прочный мир? Что, если он действительно сумеет навсегда уничтожить Зло, как обещает?» В таком случае убийство Райена становится не самым лучшим из возможных вариантов. В таком случае убийство Райена само становится проявлением Зла. Очень сильным проявлением Зла. У Софи сжалось сердце, когда вслед за этим она подумала: «Но я-то как раз Зло». Может быть, именно поэтому кристалл и показывал, как она убивает его? Потому что душа Софи толкала ее на то, чтобы творить Зло? Потому что душа Софи хотела, требовала, чтобы она поступала как ведьма? Райен продолжал неловко возиться со своими бинтами. – Дай я помогу тебе, – вздохнула Софи. Райен пристально взглянул на нее, а затем… Затем все же выпрямился, и Софи опустилась рядом с ним на колени. Райен вздрогнул от прикосновения ее холодных пальцев. «Ладно, пусть все идет своим чередом, – думала она, перебинтовывая рану на груди короля. – Вначале Райен убьет Яфета». Эта часть сценария изменениям не подлежит. А значит, для того чтобы она произошла в реальности, необходимо найти слабое звено в отношениях братьев и разрушить его. И Софи приступила к делу. – Расскажи мне о ней, – попросила она, осторожно втирая мазь в ссадины на плече Райена. – О своей матери. – Яфет, в отличие от меня, унаследовал ее способность к магии, – начал Райен, прикрыв глаза и стараясь не морщиться от боли. – Я же больше похож на своего отца, о котором мама никогда не говорила сама и отучила нас спрашивать о нем. Но определенные догадки на этот счет у меня имелись. – На чем они были основаны? – Ну, например, в маминой комнате я нашел как-то старую почтовую открытку со штампом Камелота. Это было приглашение в замок на обед. «С радостью ожидаю встречи с Вами» – именно так было написано на той открытке рукой самого короля. Я, как каждый юный мальчишка-всегдашник, буквально бредил тогда Камелотом, так что можешь представить себе, как взволновал меня тот кусочек картона! Моя мама была знакома с самим королем Артуром? Моя мама обедала с ним за одним столом? Но когда я спросил маму об этой открытке, она просто надавала мне подзатыльников за то, что я рылся в ее вещах. Дальше. Было что-то странное в том, как мама прятала нас в Фоксвуде, не позволяя мне и брату ходить, как все дети, в школу, и вообще нос из дома высовывать не разрешала. Она словно боялась, как бы кто-нибудь не узнал о нас. А потом наступил день, когда в нашу дверь постучала женщина. Ее лицо было знакомо мне по фотографиям в «Камелотском курьере». Это была домоправительница короля Артура. Я не слышал, о чем она говорила с моей мамой, но зачем, интересно, к нам пришла домоправительница короля Артура? Однако стоило мне заикнуться о короле, как мама моментально затыкала мне рот. А если я или брат по неосторожности произносили при ней имя королевы Гиневры, у мамы сразу портилось настроение и она начинала ворчать что-то об «этой спесивой мымре». Чем дальше, тем понятнее становилось для меня, что между моей матерью и королем Артуром что-то было… И потом, глядя в зеркало, я видел, что мы с Яфетом очень похожи на Артура… Я, во всяком случае. Слегка загореть, и я стану точной копией короля Артура в юности. Яфет, конечно, совсем не то. Выстави его на солнце, и он превратится в подгоревший ломоть ветчины. – Но это же бред какой-то! Почему ваша мать не рассказывала вам о том, кто вы такие? Почему всем Бескрайним лесам она не рассказала о том, что родила сыновей от короля Артура? – спросила Софи, вспоминая, каким торжеством светился взгляд Эвелин, когда она затягивала петлю аркана на шее спящего короля. – Ведь именно это было целью вашей матери – родить наследников Артура… Райен уставился на нее, широко раскрыв глаза. «Он не знает, – догадалась Софи. – Он понятия не имеет!» – Я полагаю, что она, быть может, и пыталась… – неуверенно ответил Райен. – Я слышал, как однажды она рыдала, проклиная моего дядю Августа за то, что тот «защищает его». Должно быть, она все же сказала Артуру о том, что беременна от него. Но у Артура к тому времени уже была королева. Гиневра. Возможно, король приказал моей матери молчать, даже пригрозил ей. А дядя Август, как я понимаю, принял сторону Артура. Поэтому, наверное, мама и решила спрятать нас от всех. – Ну, а что было после того, как умер Артур? – осторожно продолжала давить Софи. – Уж тогда-то ваша мать совершенно свободно могла рассказать всем… – Да, но кто бы ей поверил? – перебил ее Райен. – И какие она могла бы предъявить доказательства? – А твой брат? Он догадывался о том, что его отцом был король Артур? – Я пытался говорить с ним об этом, но он и слушать меня не желал, – сказал Райен, отгоняя от лица назойливую муху. – Он считал, что ему хорошо известно, кто наш отец. – И кто же, по его мнению? – не отставала Софи. – Не король Артур, – ответил Райен, удачно копируя холодный неприязненный тон Яфета. – Он считал, что я несу чушь несусветную, что я по уши увяз в придуманной мной самим сказочке про неизвестного сына короля Артура. Потерявшегося и нашедшегося. И этот сын, разумеется, это я. Впрочем, мы с братом вообще крайне редко сходились во мнениях. Хоть мы и близнецы, но при этом совершенно разные. Две противоположности. Две половинки целого. Софи с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться. История Райена и Яфета не слишком отличалась от истории ее самой и Агаты. Ну что ж, очень хорошо. В таком случае подобрать клинышек, чтобы вбить его между братьями, будет легче, чем она думала… – Значит, твоя мать была ближе к Яфету? – спросила она. – Он, похоже, до сих пор очень привязан к ней. – Слишком привязан, – подтвердил Райен. – Вот почему меня моя мама всегда любила больше, чем его. – Продолжай, – взглянула на него Софи. – Яфет ни с кем не мог делить нашу маму, ни с кем. Включая меня. Если мама хоть чуточку уделяла мне своего внимания, Яфет тут же приходил в ярость. Когда я испек – сам испек! – ей торт на день рождения, Яфет что-то подсыпал в него, и мама заболела. Стоило маме полюбить появившуюся у нас кошку, и кошка бесследно исчезла. После каждого подобного случая Яфет каялся, извинялся, клялся, что больше не будет. А потом снова так поступал, причем все хуже раз от раза. Мы с мамой были, можно сказать, заложниками его ярости. И это еще сильнее сближало нас с ней. Софи напряглась, чувствуя неловкость от того, что испытывала явную симпатию к этому парню, которого собиралась убить. – И вы ничего не могли с этим поделать? Прогнать его, послать куда-нибудь подальше или… – Моего брата? – ледяным тоном переспросил Райен. – Моего близнеца? – Но из того, что ты сказал… – У каждой семьи есть свои проблемы, буквально в каждой. И нужно искать способ справиться с ними. Искоренить полностью. – Ты говоришь о своей семье точно так же, как о Лесах, – цинично заметила Софи. – Но полностью искоренить Зло невозможно. – И тем не менее вот он я, и мой брат со мной, и наша с ним связь сейчас крепче, чем когда-либо. Тебе это говорит что-нибудь о том, каким я стану королем, не так ли? – хвастливо заявил Райен. – А брат… Нет, от него я никогда не откажусь, никогда его не брошу… в отличие от моей матери. Софи шевельнула бровями, хотела задать вопрос, но Райен опередил ее, знал, о чем она хочет его спросить. – Его характер становился все ужаснее, – пояснил он. – Несколько раз он едва не убил нашу маму, да и меня тоже. С помощью своих бабочек она стала шпионить за ним. Утихомиривала, когда у него начинались приступы гнева. К счастью, она была намного искуснее в магии, чем Яфет. Только благодаря этому мы с ней выжили, – Райен помолчал немного, прежде чем продолжить. – А потом она написала о Яфете директору Школы Добра и Зла. – Директору? Зачем? – Видишь ли, моя мама одно время преподавала в вашей Школе. Мой дядя Август устроил ее туда преподавателем истории. Постепенно она сблизилась с директором, более того, они, как я слышал, стали одно время даже слишком близки, и закончилось это тем, что маму уволили из Школы. Моя мама всегда считала, что женщина не располагает теми же возможностями, какие есть у мужчины, например у ее брата. Думала, что ее единственный шанс высоко подняться – это охмурить какого-нибудь влиятельного мужчину. Вроде Артура, например, или директора Школы Добра и Зла. Стоит признать, что обе эти ее попытки обернулись неудачей. Артур совершенно очевидно не хотел иметь с ней никакого дела, а директор не просто прогнал ее, но полностью оборвал их связь. Моя мама посылала ему письма, умоляла принять Яфета в Школу Зла, чтобы сбагрить его с рук. Говорила, что директор в долгу перед ней. Но он ни разу не ответил ни на одно письмо. А когда пришел возраст, стимфы за Яфетом тоже не прилетели. – А твоему брату известно что-нибудь об этом? – спросила Софи, начиная обрабатывать очередную ссадину. – Я имею в виду, о том, что ваша мать пыталась избавиться от него? – Нет, – неловко шевельнулся Райен. – Мы в то время остались совершенно без денег, у нас порой даже есть в доме было нечего. Наконец моя мама сказала нам, что собирается повидать нашего отца. Надеялась, что если ей удастся встретиться с ним с глазу на глаз, он поможет нам. К тому времени нас с братом как раз записали в дом Арбед. Мама переговорила с деканом Брунгильдой, и та, после встречи с моим братом, заверила маму, что сможет справиться с Яфетом, или «Р.Я.» – именно такое прозвище любя дала она ему. Мне кажется, декану Брунгильде было интересно иметь дело с такими сложными случаями, как Яфет. Тем не менее мама настояла на том, чтобы вместе с ним в Арбед зачислили и меня тоже – помогать декану присматривать за ним. На время, конечно, только до возвращения мамы. Райен тяжело сглотнул, прежде чем продолжить. – Больше я о своей маме никогда не слышал. Думаю, что Артур отверг ее, а может, и вообще не принял. Это все происходило примерно как раз в то время, когда король уже умирал. После этого в маме, очевидно, что-то надломилось. Во всяком случае, к нам с братом она уже никогда не вернулась. И ни разу весточки не прислала, ни единой строчки. Наша с ней взаимная любовь… связь между нами… Оказалось, что это не имеет никакого значения. Она просто хотела избавиться от Яфета. Так сильно хотела, что заодно с ним и меня бросила. В уголке его прикрытого глаза блеснула слеза. – Долгое время мы не знали, где она. Правда, до нас доходили слухи. Разные слухи. О том, например, что мама встречалась с сестрами Мистраль и очень заинтересовалась теорией о единственном истинном короле. Или что она примкнула к колонии женщин, намеревавшихся убивать мужчин. Что она сама, своими руками убила короля Артура. Слухи, слухи… Наверняка мы знали только то, что в конечном итоге мама оказалась в Школе Добра и Зла, стала деканом. Зачем ей это было нужно? Затем, чтобы отомстить сыну Артура. Это лишний раз убедило меня в том, что Артур был нашим отцом. Мама совершенно явно хотела отыграться на Тедросе за то, что наш отец отрекся от нас. Хотела дать своим сыновьям то, чего они заслуживали. Она попыталась даже Школьного директора поднять из могилы, чтобы он убил Тедроса. Но закончилось все тем, что директор убил ее саму, нашу маму, – Райен тяжело вздохнул. – После этого мы с моим братом оказались предоставлены сами себе и впредь могли рассчитывать только на свои силы. На веранду задувал легкий теплый ветерок. Какое-то время они сидели молча, и Софи чувствовала, как гулко бьется сердце Райена под ее ладонью. Для Райена этот разговор был глубоким погружением в прошлое; для Софи он проливал яркий свет на настоящее. Платье Эвелин мягко обнимало тело Софи, словно радуясь тому, что она узнала наконец все секреты его хозяйки. В этот момент Софи совершенно не думала о своих планах, они как дым развеялись на этом теплом ветерке. – Она бросила тебя, – тихо сказала Софи. – Она бросила тебя из-за твоего брата. Райен не ответил. – А он знает? – спросила Софи. Райен открыл глаза, и по его щеке скатилась слезинка. – Он думает, что мама отправилась на встречу с нашим отцом потому, что все еще любила отца и была горда тем, что сможет рассказать ему о его сыновьях. Но отец прогнал маму, и она умерла от того, что ее сердце было разбито. Я никогда не мог сказать Яфету всю правду. Не мог сказать, что это из-за него она ударилась в бега. Что это он разбил ей сердце. Таково проклятие Зла. Оно заставляет тебя мучить тех, кого ты любишь. А Яфет любил нашу маму. Даже слишком сильно любил. Софи притихла, вспоминая о том, сколько раз любовь делала монстром ее саму. – Вскоре после смерти мамы к нам явились сестры Мистраль, – продолжил Райен. – Они рассказали, что нашим отцом был король Артур, о чем я, собственно, знал и раньше. Я всегда это знал. Когда Яфет принялся высмеивать их, сестры дали нам платье, то самое, что сейчас на тебе. И это мамино платье ожило прямо у нас на глазах. Ожило и повело к Перу, которое показало нам наше будущее. К Перу, которое выбрало тебя моей королевой. Платье знало, как отыскать это загадочное Перо, которое поведало нам желания нашей мамы. Что это платье следует отдать будущей королеве. Что ее сын должен занять по праву принадлежащий ему трон. И если мы сделаем все, как она хочет, у нового короля появится возможность возвратить на Землю душу умершего. То есть вернуть ее из мира мертвых. Все Зло из нашего прошлого будет стерто, и история получит новое окончание – я стану единственным истинным королем Бескрайних лесов… Яфет, мама и я – мы воссоединимся и станем вместе управлять Камелотом… Наша семья будет восстановлена, как оно и должно быть. Софи вспомнила о волшебной сказке Райена в пересказе Львиной Гривы, которую она пролистала перед Благословением, – в ней оставалось очень много темных мест, загадок, как, впрочем, во всех почти сказках. – А что Яфет? – спросила Софи. – О, ты знаешь, он неожиданно поверил в то, что я единственный истинный король, и обещал помочь мне завладеть короной. А за это он взял с меня обещание, что я, став королем, верну из могилы того единственного на свете человека, которого он когда-либо по-настоящему любил. Разумеется, нам потребовалось немало времени, чтобы разработать наш план, но Яфет никогда не отступался, был так же горячо увлечен всем этим, как я сам – наверное, потому, что ставкой в нашей игре стало возвращение нашей мамы. В его взгляде исчезло отчаяние и появилась надежда… – вспоминал Райен. Софи представила себе Эвелин Садер с ее молочно-белой кожей и слегка припухшими губами, с ее умением манипулировать людьми и мстительной ненавистью к мужчинам, с ее омерзительными бабочками и искаженными, вывернутыми наизнанку историями, достойными пера ее сына… Однако при всем этом Эвелин Садер была еще и матерью. Такой же, как мать самой Софи, которая столько раз ошибалась в своей жизни. Матерью, которая умерла, мечтая получить еще один шанс исправить эти свои ошибки. Белое платье словно погладило Софи, и от этого нежного прикосновения у нее мурашки побежали по коже. – В чем дело? – спросил Райен, когда Софи негромко ахнула от удивления. – Платье твоей мамы, – ответила Софи, потирая сквозь ткань свои предплечья. – Я понимаю, что это прозвучит глупо, но мне вдруг показалось, что я… нравлюсь этому платью.