«Интересно, какие тайны скрываются в этом банке? – размышляла она на ходу. – Что сумела припрятать там эта гнусная компашка?» Впрочем, времени на раздумья у Софи не осталось, потому что Кей уже входил в двери Тронного зала. Войдя следом за капитаном гвардейцев, Софи замедлила шаг. На полу и в углах огромного пустого зала таились, скрещивались друг с другом густые тени, из-за которых Софи поначалу ничего не могла рассмотреть, слышала только, как тихонько похрустывает толстый ковер под ее туфлями. Затем, подняв голову, она увидела прорезавший тени луч света. У окна, спиной к Софи, в этом солнечном луче стоял юноша с короной на волосах цвета меди. Возле него хлопотали две портнихи – сейчас они примеряли пояс из позолоченных львиных голов, обернутый поверх королевской мантии из белого меха, с высоким воротником. Свадебной мантии. Словно в ответ на эту картину, надетое на Софи платье начало трансформироваться – туго, до боли, стиснуло ей запястья, затвердело на груди, словно до предела затянутый корсет. Облегающие рукава сделались широкими, словно крылья, подол удлинился и превратился в длинный, пышный белый шлейф. На лифе появились вышитые золотой нитью львиные головы – точно такие же, как на поясе, который примеряли сейчас на юноше портнихи. Что-то защекотало затылок Софи – оказалось, что это воротник платья. Он все удлинялся, удлинялся, одновременно становясь все тоньше и легче, а затем опустился ей на голову, прикрыв лицо Софи прозрачной маской. Вуаль. Софи начала бить дрожь. На ней теперь было надето свадебное платье. С вуалью! Стоявший возле окна юноша повернулся, взглянул своими сине-зелеными глазами, улыбнулся покрытым синяками и царапинами лицом. – Да, мама, – сказал Райен. – Я думаю, просто отличное платье получилось. * * * – Твоя мать что, находится внутри этого платья? – спросила Софи. Утренняя росинка скатилась с розового куста на ее платье, принявшее свой прежний, довольно уродливый вид. – Частица ее, вероятно, – ответил Райен, идя рядом с ней по королевскому саду. Он шагал, слегка прихрамывая, одетый в свой сине-золотой костюм, с прицепленным к поясу Экскалибуром. В ярком солнечном свете Софи отчетливо видела многочисленные, все еще не зажившие царапины на загорелом лице короля и его шее. А когда Райен наклонился поближе рассмотреть тюльпан, ей в глаза бросился шрам на его макушке – неровный и побледневший. Полученный много лет назад. – Это платье осталось нам от мамы после ее смерти, – продолжил Райен. – Иногда оно действительно оживает. Даже отвечает нам с братом на наши вопросы. Но то, что оно превратилось в свадебный наряд невесты… Это действительно было очень неожиданно, – он остро взглянул на Софи и спросил: – Оно еще что-нибудь подобное вытворяло, это платье? – Нет, – солгала Софи. – А как понять, что платье отвечает вам с братом на ваши вопросы? Как платье может отвечать на вопросы? – А как две девушки могут магическим образом появиться в королевской спальне? Похоже, у нас обоих имеются вопросы, а? – сухо заметил Райен и поспешил сменить тему разговора. – На апельсиновый сад хочешь взглянуть? – указал он кивком головы на спускавшуюся вниз короткую лестницу впереди. – Его почти уже закончили. Рабочие, словно муравьи, хлопотали возле высаженных идеальными квадратами, словно на гигантской шахматной доске, апельсиновых деревьев и установленного посреди сада огромного каменного фонтана – разумеется, с позолоченной фигурой Льва в центре. Фонтан уже действовал, время от времени пускал из пасти Льва струи, рассыпавшиеся в воздухе водяной пылью. Райен начал спускаться по ступеням. Софи взяла короля под руку – почувствовала, как поначалу напряглись, а затем медленно расслабились его мускулы. Спустившись по лестнице до конца, Софи отпустила руку Райена, и дальше они молча пошли рядом мимо высаженных квадратами апельсиновых деревьев, чувствуя на своих лицах оседающую от фонтана водяную пыль. – Хрустальный шар, – заговорил наконец король, отводя зацепившуюся за его корону ветку. – Тот самый, с помощью которого Агата прорвалась в мое подземелье. Именно так вы и в мою спальню проникли, да? – Почему бы тебе не спросить об этом у моего платья? – ласково проворковала Софи. – Да, черт побери, таких девчонок, как ты, у нас в Фоксвуде делать не умеют, это точно! – восхищенно прищелкнул языком Райен. – Во всяком случае, в своей школе я ни одной такой не встречал! – Это потому, что такие девочки, как я, учатся в другой школе. Той, которую ты так сильно хочешь уничтожить, – ответила Софи и добавила с улыбкой: – Но я уверена, что свое ты от тех фоксвудских девочек все же получил. Скажешь нет? – У меня были другие интересы. – Например, пытаться убедить своих одноклассников в том, что ты сын короля Артура, хотя тебе не верил даже твой собственный брат? – Хм, а я-то думал, что Кея невозможно поймать на женские уловки, – искоса взглянул на свою принцессу Райен. – Придется мне с ним серьезно потолковать. – Отложи этот разговор до завтра, – улыбнулась Софи. «Завтра для тебя все равно уже не будет», – мысленно добавила она. Софи протянула руку, сорвала с дерева апельсин, очистила его, отломила дольку и протянула ее королю. – Отравлен? – поинтересовался Райен. – Еще бы, а ты как думал, – в тон ему ответила Софи. Она вложила дольку апельсина ему в рот, Райен надкусил ее, облизнул свои израненные, смоченные соком губы, заглянул прямо в глаза Софи. Она в это время думала о том, что скоро, совсем скоро вот этот красивый, стоящий перед ней юноша вонзит меч в сердце своего родного брата. А она сама незаметно подберется потом сзади, и, пока король будет охвачен ужасом и горем, нанесет ему удар. Всего один удар, зато какой! Никаких угрызений совести Софи при этом не испытывала сейчас и была уверена, что не станет испытывать их и позже. Убийство короля будет делом легким. – Ты улыбаешься. О чем ты думаешь? – спросил Райен. – О тебе, – ответила Софи. А что? Можно сказать, и не солгала даже. Она приподнялась на носках, поцеловала его, ощутив пряную сладость апельсина, смешанную с холодным мятным вкусом дыхания Райена, и на секунду вспомнила Рафала. Затем оторвала свои ставшие липкими и сладкими губы. Райен выглядел ошеломленным, словно Софи не поцеловала его, а ткнула в бок, но очень быстро пришел в себя, отвел свой взгляд в сторону и пошел дальше, тщательно стараясь не хромать при этом. – Я знал, что ты вернешься, – сказал он. – Я знал это. Даже когда Яфет твердил мне, что я дурак. Я всегда знал, что нам с тобой судьбой назначено быть вместе. Королем и королевой. – И это заявляет парень, утверждавший, что никогда не любил меня. Что любовь делает людей слепыми глупцами, – беззлобно усмехнулась Софи. Сейчас она уже полностью овладела собой, озорно поблескивала своими изумрудными глазами. – У тебя со зрением как, все в порядке? Хуже видеть не стал? – Нет, я серьезно, – потер Райен свою коротко стриженую макушку. – Видишь ли… Ведь ты могла остаться со своими друзьями, однако выбрала меня. Мне осталась верна. Тебя силой никто сюда не тащил, ты сама. А преданность и верность, скажу я тебе, это вещи, которые очень редко встречались в моей жизни. – Ну, почему же. Тебе преданы твои люди, и все правители в Бескрайних лесах, – заметила Софи. – Кей тебе предан. И твой брат тоже. – Все они просто чего-то хотят от меня, включая моего брата, – ответил король, внимательно глядя на нее. – Возможно, и тебе что-то нужно. На секунду Софи обожгло чувство вины, и она едва не рассмеялась. Подумать только, почувствовать себя виноватой перед кем? Перед этим монстром? Чушь какая! – Ну, и что, по-твоему, мне может быть от тебя нужно? – спросила она, понимая, что играет с огнем. Райен остановился. Внимательно посмотрел на нее. – Я думаю, ты хочешь перемен в Лесах. Именно поэтому ты не состоялась как декан. Не спорь, ты сама призналась мне в этом за тем памятным ужином, когда сказала, что хочешь в жизни чего-то бо́льшего. Именно поэтому тебя подсознательно потянуло ко мне, когда мы встретились, – он осторожно отвел в сторону упавший на лоб Софи светлый локон ее волос. – Давай порассуждаем вместе. Перо посадило на трон Тедроса, но он не смог обеспечить жителям Лесов безопасность. Не смог. Ну, а раз уж нельзя доверять Перу, которое так неудачно выбрало защитника Лесов, значит, следует передать функции Пера человеку. Логично? Логично. И не просто какому-то человеку, но королю. Единственному настоящему королю. Вот почему ты вернулась ко мне. Разумеется, твои друзья будут думать, что ты вернулась ко мне потому, что ты Злая. Что ты хочешь стать королевой, корону на себя мечтаешь надеть. Но мы-то с тобой знаем правду. Оба знаем, что для тебя недостаточно просто стать королевой. Ты хочешь стать доброй королевой. А это для тебя возможно только со мной. Софи нахмурилась, ее насторожила откровенность Райена. – Я стану доброй королевой, это верно, – сказала она, продолжая неспешно идти вперед. – Но где доказательство того, что ты будешь добрым королем, добрым и справедливым? Ты не веришь Перу, но тем не менее именно Перо поддерживает в Бескрайних лесах равновесие между Добром и Злом. Потому-то и продолжается столько лет эра Сториана. Но если власть Сториана перейдет к королю, это равновесие нарушится. Ты, Райен, нарушишь это равновесие. Уничтожишь всех, кто настроен против тебя. Будешь править с позиций Зла, чего никогда не позволяет себе Перо. – О нет, на самом деле все как раз с точностью до наоборот, – возразил король, стараясь не отставать от Софи. – Власть Пера я буду использовать в интересах Добра. Для того чтобы покончить с лидерством никчемной Школы и прославлять самых обычных, рядовых жителей Лесов. Так, как я уже пытался сделать это в сообщениях Львиной Гривы до тех пор, пока ты не начала химичить с ними. – Ах, перестань. Те сообщения были насквозь лживыми… – возразила Софи. – Так это тоже в интересах Добра делалось, в интересах Добра, а как же. Чтобы подбодрить людей, – сказал Райен. – Но сообщения Львиной Гривы – это всего лишь начало, первый шажок. Добрый король защищает своих людей. Добрый король защищает Леса. А как можно лучше всего защитить Бескрайние леса? Правильно, только полностью уничтожив Зло. – Это невозможно, – покачала головой Софи, глядя на короля. – Зло всегда было и всегда будет. Его невозможно уничтожить полностью. – Я могу полностью уничтожить его, и я сделаю это, – Райен не сводил с Софи своих немигающих, пылающих глаз. – Я сам, шаг за шагом, делал все, чтобы оказаться здесь. Мне никто в этом не помогал. Я не ходил в твою пафосную школу. Меня никто не выкрадывал из реальной жизни, чтобы забросить в волшебный замок, как тебя и твоих высокомерных друзей. Пока вы там нежились в своей школе, будущие «повелители Бескрайних лесов», я жил среди простых людей. В реальных Лесах. И вот что я вынес из своего жизненного опыта: Сториан вовсе не хранитель равновесия. И не миротворец. Сториан держится только за счет постоянной войны между двумя мировыми силами. Натравливает для этого Добро и Зло друг на друга, делает все, чтобы эта война длилась вечно и никогда не прекращалась. Вот почему мое перо выворачивает наизнанку сказочки Сториана – чтобы показать, что каждый сказочный злодей способен стать героем, а каждый герой – злодеем. Но тем не менее мы продолжаем цепляться за каждое написанное Пером слово, торжествуем при каждом успехе, оплакиваем все потери так, словно это наши собственные победы и неудачи, а не придуманные Сторианом истории. А равновесия между Добром и Злом все нет и нет, и маятник постоянно качается – то в одну сторону, то в другую. Маятник, качается, бесконечная война продолжается, а что же простые жители Лесов? Они забыты, о них никто не думает – некогда! Их жизни остаются за рамками наших сказок, пропадают в тумане бессмысленной войны. Лицо короля смягчилось, и он продолжил: – Но Перо обладает достаточной силой, чтобы положить конец этой войне, если только захочет. Оно знает, что у каждого злодея есть мечта. Та самая, стремление к которой и сделало его злодеем. Так просто дайте злодею то, о чем он мечтает, и это его остановит! Причем остановит раньше, чем злодей перейдет ту черту, за которой уже нет возврата. И Зла не будет больше, его уничтожит, сотрет рука судьбы. Но пойдет ли на это Сториан? Да никогда! Ему необходимы две, постоянно сражающиеся друг с другом стороны, Добро и Зло, потому что только война между ними сохранит силу Пера и его власть. Так что Сториан всегда будет сталкивать, переплетать их друг с другом, чтобы Добро не могло существовать без Зла, а Зло без Добра… Но я настроен иначе. Если я стану обладать магической силой Пера, то уничтожу Зло. Нейтрализую его. Вырву с корнем. Давай возьмем, к примеру, моего брата. Его душа насквозь пропитана Злом, но так ли он безнадежен на самом деле? Нет. Обладая возможностями Пера, я смогу вернуть к жизни единственного на свете человека, которого когда-либо любил Яфет. Смогу дать ему то единственное «долго и счастливо», о котором он мечтает. И мой брат исправится, Зло покинет его! А представь теперь, что таким образом я смогу поступать с любой угрозой со стороны Зла, исправлять любого злодея, гасить любое Зло в зародыше, не дав ему из искры разгореться в пламя. Если я смогу с помощью Львиной Гривы давать каждому то, чего он сильнее всего хочет – кому-то любовь, кому-то удачу, кому-то деньги, а кому-то просто друга, о котором он мечтает, то сумею повернуть души всех людей в сторону Добра. Смогу предотвратить любое нападение сил Зла еще до того, как оно начнется на самом деле. Война между Добром и Злом будет закончена. Навсегда. И основное внимание всех Бескрайних лесов переключится со Сториана и Школы на простых, обычных людей. И настанет мир. Настоящий, прочный, вечный мир. Вот почему мне необходимо быть королем. Тем самым Единственным настоящим королем Бескрайних лесов. Я смогу сделать то, чего никогда не сможет сделать Сториан. Я смогу навсегда, бесследно уничтожить Зло во всех Лесах. И это я стану теми весами, которые поддерживают равновесие в этом мире. У Софи все похолодело внутри. Стоящий перед нею юноша вдруг снова показался ей тем рыцарем, в которого она когда-то была влюблена. Прекрасным, пылким, с чистым взглядом сине-зеленых, словно морская вода, глаз, честным, настоящим… – Но ты не можешь остановить Зло! Посмотри на себя! Ты же сам – Зло! – воскликнула Софи, очнувшись от охватившего ее наваждения. – Ты приказал нападать на королевства! Ты развязал руки Змею, чтобы самому стать королем! На твоей совести жизни убитых людей! И еще много чего на твоей совести, ты сам это знаешь. Ты взял в заложницы Гиневру – королеву! Ты шантажировал правителей соседних государств. Ты мучил Мерлина и посылал пиратов в Школу, нападать на первокурсников, мальчишек и девчонок! Ты прокалывал мне руки, чтобы отдать мою кровь своему брату. Ты распускал ложные слухи о Тедросе, убеждая правителей сжечь свои кольца. Об Агате лгал. Обо мне лгал. Обо всем лгал, обо всем! – Да, я говорил неправду, – спокойно признал король. – Я совершал поступки, которые можно назвать жестокими и злыми. Я позволял моему брату разбойничать в Лесах. Временами я сам себя ненавидел за это, но как добрый король я знаю, как и что нужно делать ради высшего блага, даже если мои руки при этом будут испачканы в крови. Это потому, что я, в отличие от Тедроса, всю свою жизнь провел на задворках Бескрайних лесов, где Добро и Зло не выглядят такими однозначными и картонными, как в вашей Школе. Мир, в котором я вырос, каждый день требует жертв. Эти жертвы могут быть уродливыми, ужасными. Но я хочу лучшего, светлого будущего для таких же простых людей, как я сам, будущего, в котором любой пекарь или каменщик имеет возможность поделиться со всем миром историей своей жизни. Будущего, в котором каждый обычный житель Лесов будет ощущать себя личностью. Будущего, в котором люди смогут гордиться собой и своей жизнью. Чтобы это произошло, необходимо лишить Сториан власти. Распустить Школу. Нужно, чтобы на трон правителя всех Бескрайних лесов взошел король из народа. Любое Зло, которое я творю, любая ложь, которую я говорю сейчас, делаются ради достижения этого светлого будущего. Допускаются потому, что только я один могу принести в эти Леса настоящий мир, только я могу обеспечить настоящее «долго и счастливо» для каждого их жителя. Я один могу навсегда избавить Леса от всего Зла. Только я могу быть Единственным настоящим королем, бессмертным Львом, отрубающим голову каждому Змею. Ради такого будущего можно идти на любые жертвы. Любые! Так что посмотри мне в глаза и попробуй сказать, что я не так же добр, как мой отец. Посмотри мне в глаза и скажи, можно ли назвать меня злым, если я делаю все для того, чтобы спасти Бескрайние леса от любого Зла! У Софи перехватило дыхание. Перед нею стоял лжец. Перед нею стоял злодей! Перед нею стоял юноша, которого необходимо убить! Юноша, который был воплощением Зла, хотя и заверял ее в том, что он на стороне Добра… Утверждал, что способен обуздать Змея, который живет в каждом злодее… Говорил о том, что сможет навсегда уничтожить все Зло… Это была ложь?