ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ: 60 золотых монет за каждого пойманного, живого или мертвого Под деревьями толпились только что выбежавшие после уроков подростки примерно одного с Хортом и Николь возраста. Одетые в форму Фоксвудской школы, они с удовольствием пили шипучую апельсиновую газировку из стеклянных бутылочек и делились друг с другом апельсиновыми жвачками и леденцами. – А как мы сумеем задержать кого-нибудь из той Школы Добра и Зла, если встретим его на улице? – спросил рыжеволосый парнишка, разглядывая плакат на дереве. – У них, говорят, пальцы светятся, – напомнила девочка, красившая себе губы помадой, смотрясь в ручное зеркальце. – С помощью этих пальцев они заклятия наводят. – Ну, знаете, за шесть десятков золотых монет я сам свой палец светиться заставлю и заклятие на кого хочешь наложу, – заметил смуглый мальчишка, разглядывая проходившего мимо Хорта. Хорт невольно прибавил шаг. Мальчишка был прав. За шестьдесят золотых момент Хорт тоже мог бы что угодно сделать. Например, мать родную продать (если бы знал, конечно, кто она была). Нет, он, конечно, спрашивал о ней своего отца, но каждый раз вместо ответа получал одни подзатыльники. Хорт скосил глаза, чтобы взглянуть на свою шагавшую рядом с ним подругу, – интересно, пугает ее такая высокая награда, назначенная за их головы, или нет? Кажется, не пугает. – А мальчики в этом королевстве очень даже ничего. Красавцы, как на подбор, – мечтательно заметила Николь, разглядывая хорошо одетую толпу на Рю де Пале, центральной улице Фоксвуда, вдоль которой, кроме апельсиновых деревьев, выстроились в ряд магазины, гостиницы, рестораны и бары. Сама же эта улица вела прямо к королевскому дворцу. Было такое ощущение, что в униформе здесь ходили буквально все, а не только школьники. На всех женщинах были строгие платья всех цветов радуги, на мужчинах – тоже строгие, но элегантные костюмы более скромных, темных тонов. В целом толпа напоминала огромный набор акварельных красок, из которых художник мог выбрать любой оттенок цвета по своему желанию. Николь восторженным взглядом проводила двух прошедших им навстречу юношей, у которых сквозь пиджаки выступали тугие бугры мускулов, и повторила. – Нет, серьезно, здесь любой парень выглядит не хуже принца. – Можешь выбрать себе любого, – проворчал Хорт, подтягивая свои новые голубые штаны, которые то и дело спадали у него сзади. – Только помни, что Фоксвуд всегда славился симпатичными на мордашку, но ужасными занудами и подхалимами, без единой своей мысли в голове. Из них одни приспешники да подручные получаются, больше никто. Да ты просто вспомни, например, Кея или Чеддика. Оба они из Фоксвуда, оба красавчики, и оба на подхвате у придурков… Слушай, Ник, здесь столько народу. Может, переждем где-нибудь до сумерек? – Тедрос не придурок, а Чеддик мертв. Хотя бы к покойникам относись с уважением, ладно? – недовольным тоном ответила Николь, поспешая за Хортом в своем бежевом платье. – А до сумерек мы ждать не можем, потому что нам надо попасть в Фоксвудскую школу для мальчиков и поискать там личное дело Райена. Он сам говорил Тедросу, что учился в ней. – Но Мерлин уже пытался искать бумаги Райена и ничего не нашел, – заметил Хорт, скребя у себя в голове. – Слушай, а давай вместо этого отравим фоксвудского короля? Робин говорил, что он самым первым из королей струсил и сжег свое кольцо. Кроме того, если мы убьем его, то будет некому и шестьдесят золотых монет за наши с тобой головы платить… – Нет, мы не станем убивать короля, который не имеет никакого отношения к нашей миссии, – сердито ответила Николь. – Что нам приказал Потрошитель? Правильно, найти и выяснить все, что проливает свет на прошлое Райена и его брата. А Райен рассказывал Тедросу о том, что он учился в доме Арбед. Мы должны проверить это, наконец. – А я думал, что Райен ходил в Фоксвудскую школу для мальчиков. – Дом Арбед – это один из факультетов в Фоксвудской школе для мальчиков, – раздраженно сказала Николь. – Разве Тедрос тебе этого не объяснил? – У нас с Тедросом за все время был всего лишь один разговор, – пожал плечами Хорт. – И то я тогда все время молчал, лишь тихонько воздух портил, надеялся удушить Тедроса. Не вышло… – Так вот, чтоб ты знал, – бросила на него сердитый взгляд Николь, – дом Арбед – это факультет, куда фоксвудские папаши и мамаши пристраивают своих детей, если опасаются, что они могут оказаться злыми. Причем настолько злыми, что их может похитить директор Школы Добра и Зла. А поскольку Фоксвуд – это королевство Добра, то никому из родителей, само собой, не хочется, чтобы их ребенок стал знаменитым злодеем. Короче говоря, декан Брунгильда с помощью магии умеет так запрятать такого сомнительного парня, что Школьный директор никогда не узнает о его существовании. При этом она не говорит своим парням из дома Арбед о том, что они злые. Напротив, делает все возможное, чтобы обратить души своих воспитанников к Добру, – Николь помолчала немного, затем добавила: – Но с Райеном она явно потерпела неудачу. – Если Райен действительно был ее учеником, – поправил ее Хорт. – Никаких документов найти не удалось, помнишь? – Кей тоже был учеником в доме Арбед. И Арик. А мы знаем, что Яфет и Арик были близкими друзьями, – сказала Николь. – Я понимаю, это выглядит притянутым за уши, но попытаться все же стоит. В принципе нам нужно лишь найти декана Брунгильду и спросить, знает ли она Райена. – Думаешь, ей можно будет верить? – Мы с Мерлином разговаривали незадолго до того, как его схватили, и Мерлин сказал мне, что они с деканом Брунгильдой были друзьями. Ну, а если она друг Мерлина, то, значит, и наш друг тоже… Читавший вечерний выпуск местной газеты «Фоксвудский Форум» темнокожий красавец-парень улыбнулся Николь, когда та проходила мимо. Николь улыбнулась ему в ответ. – Вот почему никогдашники встречаются только с никогдашницами, – проворчал Хорт, еще яростнее почесывая голову. – Никогдашницы не флиртуют со встречными парнями на улице и никогда не упустят шанс укокошить какого-нибудь короля. – Десять минут назад ты целовал меня в примерочной салона «Ле Бон Марше́», а теперь ведешь себя так, словно это я заставляю тебя быть моим бойфрендом, – сказала Николь и добавила, наблюдая за тем, как чешет свою голову Хорт: – Фу, я же говорила, чтобы ты не затевал эту ерунду с волосами. Наша задача была смешаться с толпой, а не выпендриваться. Робин выдал для этого каждой группе по десять золотых монет. Мне хватило одной, чтобы купить себе вот это платье и стать похожей на обычную фоксвудскую девушку. Мне еще даже сдачу дали. Ты же потратил все оставшиеся девять золотых на свой костюм, да еще вот на это… уродство, – показала она на его голову. – Ну, не забывай, что ты всего лишь первокурсница-читательница, которую никто не знает. Я же человек знаменитый, – нравоучительно откликнулся Хорт, продолжая чесать свои крашеные, ставшие ярко-желтыми волосы и поправляя свой щегольской синий костюм. – Меня знают повсюду, потому что я один из главных героев сказки о Софи и Агате. Так что мне, в отличие от тебя, пришлось сильно изменить свою внешность. – И выглядишь ты теперь, как ставший вампиром Тедрос, – хмыкнула Николь. – Вшивый вампир-Тедрос. – Я выгляжу, как роскошный фоксвудский парень, и сливаюсь со здешней толпой намного успешнее, чем ты, – обиделся Хорт. Тут к нему подкатила группа школьников – тех самых, что торчали возле того дерева с плакатом. – Что это за чучело? – спросила Девочка-Крашеные-Губы, тыча пальцем в костюм Хорта. – Он похож на старый веник, обернутый вонючей половой тряпкой, – ответил ей рыжеволосый парень, бесцеремонно дергая его за крашеные пряди. – Или на хмыря из той самой школы… – предположил смуглый паренек, внимательно разглядывая Хорта. Кто-то подкрался сзади и пнул Хорта чуть пониже пояса. В ответ у него немедленно загорелся синим светом кончик пальца, еще секунда, и на головы хулиганов упадут молнии… Николь схватила Хорта за руку, прикрыла его светящийся палец своей ладонью. – Простите, ребята, мы к дворцу правильно путь держим? – спросила она малолетних бандитов. – Дело в том, что мы приглашены на прием к королю. Мой отец – его министр, его фамилия… Путе́н, слышали, наверное? Кстати, а вас как зовут? Мы обязательно расскажем королю о том, какие вы вежливые и воспитанные. Школьники озадаченно переглянулись и без лишних слов исчезли, растаяли как дым. Хорт шумно выдохнул, только сейчас поняв, как близко он находился к провалу, в конце которого его ждала камера в подземной темнице Райена. – Спасибо, – сказал он, обернувшись к Николь. – Ты меня спасла. – Не тебя, нас. Так уж заведено у нас, у всегдашников, – ответила она и добавила, дернув Хорта за желтую крашеную челку: – Спасать всех, даже если твой приятель-никогдашник не на парня похож, а на какаду. – Ладно, – надулся Хорт, приглаживая свои волосы. – Скажи лучше, откуда ты знаешь про министра Путена? – А вот откуда, – и Николь кивком головы указала на вывеску кабачка напротив. Закусочная Путена Лучшая в городе картошка с сыром! – Зайдем? – предложил Хорт. – Нет, – ответила Николь. Хорт покорно согласился и взял ее за руку. Темнокожая, с курчавыми волосами-пружинками, Николь внешне ничем не напоминала Софи, ту единственную девушку, в которую Хорт по-настоящему был влюблен когда-то. Однако у Ник и Софи все же было много общего – непоколебимая уверенность в себе, самообладание, чувство юмора, то есть все те качества, которых напрочь был лишен сам Хорт. Так, может быть, именно поэтому он любил их – сначала одну, теперь вторую? Почему бы и нет? Согласитесь, всем нам нравятся люди, обладающие тем, чего нет в нас самих. А может быть, Хорт влюбился в Николь, потому что она никогда не смеялась над ним за то, что он снова стал щуплым и тщедушным, с пониманием относилась к тому, что он бывает, что называется, не в настроении. А ведь все другие девушки – та же Софи, например, – обращали на него внимание только тогда, когда он играл накачанными мускулами и изображал из себя соперника самому принцу Тедросу. Одним словом, Хорт пришел к выводу, что Николь напоминает ему Софи своей смекалкой, смелостью и очарованием, но при этом лишена всех отрицательных качеств, которых с избытком было в белокурой красавице. И вот какая интересная штука получается – сам он больше всего любил в Софи именно ее отрицательные, «темные» стороны, а Николь, кажется, совершенно его собственных отрицательных черт не замечает. Или, может быть, не хочет замечать… – Сейчас сворачиваем налево, на Рю д’Эколь, это прямо перед воротами королевского дворца, – вывел его из задумчивости голос Николь. Впереди показались новые парни и девушки в форме Фоксвудской школы и рассеялись по Рю де Пале, возбужденно переговариваясь и разбиваясь на группки. Какая-то часть из них ввинтилась в толпу перед палаткой, торгующей сувенирами с символикой Льва – монетами, значками, кружками, шляпами. Хорт вспомнил, как такую же ерунду со Львами и портретами короля Райена нарасхват раскупали люди, приехавшие со всех Бескрайних лесов поглазеть на церемонию Благословения. «Похоже, торговля этим хламом у них на широкую ногу поставлена», – подумал он. – Занятия в школе только что закончились. Шевелись! – сказала Николь, таща Хорта мимо палатки. – Нам нужно найти декана Брунгильду. Компания юных школьников собралась и перед воротами дворца, они кидали крошки голубям, важно прогуливающимся, воркуя, по ту сторону решетки. Стоявший возле ворот стражник отодвинул школьников в сторону эфесом своего меча, и они, недовольно хныча, разбежались кто куда. – Поворачиваем, – сказала Николь, указывая влево. Но Хорт задержался, продолжал смотреть на разогнавшего школьников стражника и его напарника. Оба они были в сверкающих новеньких доспехах, с мечами на поясе. – Ник, взгляни на их доспехи, – прошептал Хорт. Николь взглянула и удивилась, увидев на стальном нагруднике стражников знакомый герб Льва. – Странно. С какой стати на доспехах фоксвудских стражников красуется герб Каме… Она не договорила, потому что Хорт стремительно утянул ее за угол. – Ты что? – сердито спросила Николь. – В чем дело? Хорт осторожно выглянул из-за угла, Николь тоже заглянула ему через плечо, нашла глазами лица стражников под открытыми забралами шлемов.