– Так я вас подожду? – А на кой ляд ты мне сдался? – Зверев снова зевнул. – Так я ж на машине! – Вон оно как? Корневу так приспичило, что он даже машину выделил! Звать-то тебя как, чадушко? – Не такое уж и чадушко. Четверть века надысь разменял! – А звать-то тебя как? Сержант продолжил в том же ключе: – Зовусь я младшим сержантом Костиным. Честь имею, товарищ капитан! Костин Вениамин Петрович! – Венечка, значит! Брови парня выгнулись. – Не Венечка, а Вениамин! – Ах, вон оно что… Наглый, но гордый! Запомни, паря, если прикажу, будешь не только Венечкой, но и Веником! – Это мы ещё поглядим, – обиженно буркнул сержант. – Ладно, жди! Зверев захлопнул дверь и крикнул всё ещё сидевшей перед зеркалом Зиночке: – Визит окончен, солнце моё! Проваливай, меня начальство вызывает! Зиночка, давно уже привычная к подобным выходкам Зверева, всё же принялась голосить: – Что значит проваливай? Не видишь, мне нужно привести себя в порядок? Мне нужно ещё как минимум полчаса… – У тебя пять минут! Если не уложишься, будешь приводить себя в порядок на лестничной площадке. И кстати, мне самому нужна ванная, так что ступай в комнату и продолжай свой туалет там! – Зверев ухватил женщину за плечи, чмокнул в темечко (Зиночка была невысокого роста) и, отстранив в сторону, вошёл в ванную. – Что? Ах ты… Мерзавец! Хам! Со мной ещё никто так не поступал! Сволочь! Какая же ты сволочь, Зверев! Ноги моей у тебя больше не будет! – доносилось из-за двери, когда Зверев включил воду. * * * Кабинет начальника милиции был не просто просторным – он был огромным. Посредине стоял дубовый стол с витиеватыми ручками, на столе, помимо настольной лампы, печатной машинки и телефона, лежал лишь Уголовный кодекс и фотография темноволосой женщины с двумя детьми. На одной из стен висела карта СССР, у другой, как раз под портретом Сталина, стоял небольшой кожаный диван красного дерева. Над дверью висели массивные часы. Корнев сидел за столом, уткнувшись в бумаги. Войдя в кабинет, Зверев, вместо более уместного «Здравия желаю!», буркнул лишь короткое: «Привет!» и развалился на диване: – Есть хочу, аж скулы сводит! У тебя там кусочка сала не завалялось? – А тебя что же, краля твоя совсем не кормит? Зверев ухмыльнулся: – Вот же засранец! Уже успел настучать! – Ты это о чём? – Да о твоём посыльном. Вениамином Петровичем себя величает… – Чего??? – Костин… Точно… Костин его фамилия! Любопытный такой гад, всюду нос суёт, а сам сразу же… – Зверев постучал по подлокотнику. – Ты про того парня, которого за тобой отправили? Он-то тут причём? Ничего он мне не докладывал! – хмуро ответил Корнев. – А если не он доложил, то кто? – не унимался Зверев. – Да никто! Я ж тебя сколько лет знаю? Если ты спишь до обеда, значит, опять бабу к себе приводил! Тут и докладчиков никаких не требуется. – Вон как значит! Зверев тоже жил в собственной отдельной квартире, но в отличие от Корнева, его постель постоянно кем-то подогревалась. – Так ты дашь пожрать или нет? – Обойдёшься! Да и нет у меня ничего… – С каких таких пор? – А с таких!.. Хватит уже в кабинете тараканов разводить! – Ну ты и жлобяра! Раз так, тогда говори быстрей, чего звал, да я обедать пойду! Корнев отложил в сторону лежащее перед ним дело, достал из кармана платок и, вытерев лоб, заговорил: – Ты слышал когда-нибудь о «Крестовском душегубе»? Зверев достал из наружного кармана зубочистку и принялся вычищать грязь из-под ногтей. – Слышал… и что? Ты же сам мне про него рассказывал, и не раз. – В самом деле? – Корнев встал, подошёл к окну и снова принялся ощупывать собственные карманы. – Если хочешь курить, то меня не проси, – небрежно бросил Зверев. – Сам же сказал, что завязал – значит будь мужиком и терпи. – А ты не оборзел? – всё-таки не выдержал Корнев, но тут же сник и вернулся на своё прежнее место. – Табак курить – здоровье губить! – нравоучительным тоном продекламировал Зверев. – Сам же сказал, что медики строго-настрого запретили тебе притрагиваться к папиросам из-за твоей разбушевавшейся язвы. – Плевал я на язву! – со злостью процедил Корнев. – Я Нине обещал, когда она меня на фронт провожала, что когда кончится война – брошу. – Вон оно что! А раньше ты мне этого не говорил. Но ведь пепельница у тебя есть! Я это точно знаю. – Зверев вынул из внутреннего кармана пиджака портсигар, закинул в рот папиросу и чиркнул спичкой. – Где она, кстати? – Ну ты и сволочь, Зверев! – процедил Корнев и распахнул окно. – Мне все такое говорят! – усмехнувшись, заявил Зверев и выпустил ртом несколько дымных колец. – Так мне что, на пол стряхивать? Корнев подошёл к столу, открыл ящик и поставил на стол небольшую хрустальную пепельницу. – Держи, мерзавец! Ты у нас хуже фашиста! Зверев поднялся, ухватил один из стульев, стоявших у стены, и пересел за стол. – Напрасно ты так. Забота о твоём здоровье не входит в мои обязанности, но как друг, я обязан тебя сдерживать, – Зверев снова выпустил колечко дыма. – Так чего звал-то? Говори быстрей про своего «душегуба», а то у меня своих дел по уши. Корнев снова уселся за стол и принялся барабанить пальцами по столешнице. – Может я тебе это всё уже и рассказывал, – возбуждённо продолжил Корнев. – Но не грех будет и повторить! «Крестовским душегубом» называли заместителя начальника зондеркоманды СС 11-д – Дитриха Фишера. Этот мерзавец повинен в гибели сотен невинных людей. Начальником зондеркоманды был некто Хьюго Зиверс, он проводил опыты над людьми и даже получил патент на изобретение какой-то дряни, которой смазывал губы детям, и они мгновенно умирали. Помимо всего прочего, в сорок третьем проводил он массовые казни в концентрационном лагере в местечке Кресты у нас под Псковом. В сорок пятом Зиверс был захвачен американцами, узнав о том, что будет передан русским, покончил с собой в камере, использовав свой препарат, секрет изготовления которого унёс с собой в могилу. Фишер же, после освобождения нашими Пскова, исчез из поля зрения органов. Ныне разыскивается как военный преступник. Зверев загасил окурок о пепельницу и вставил: – Я слышал, что этот Фишер тоже не был паинькой. – Всё верно. Дитрих Фишер – правая рука Зиверса, оберштурмфюрер СС! Не только отправлял людей в газовые камеры, но ещё и издевался над ними, перед тем как умертвить, – дополнил Корнев. – Всё ясно, и что же ты мне жаждешь сообщить? Этот мерзавец где-то объявился? Корнев снова вскочил и принялся, размахивая руками, ходить туда-сюда. – Сегодня в сквере на площади Жертв Революции на глазах у нескольких свидетелей один старик набросился на проходящего мимо милиционера. Завязалась потасовка, после чего у старичка стало плохо с сердцем, и он упал замертво. – А что милиционер? – Оставил старика умирать и скрылся! – А старика точно не грохнули? – Все признаки указывают на остановку сердца, но результатов экспертизы пока ещё нет. Зверев почесал подбородок, уселся на стул и закурил новую папиросу: